Книга Даун - Михаил Ремер

Я видел ее дом всего несколько раз. Давно, когда еще папа возвращался с работы не поздно ночью, как сейчас, а днем. Мы садились в поезд и ехали в деревню к бабушке. Тогда я понял: я обожаю поезда. В них так здорово! Маленькие кабинки-купе, диваны, чай. В соседних купе всегда найдется два-три ребенка, с которыми можно так здорово провести время! Мы играем в игрушки, смотрим в окно, а то и просто бегаем по коридору. А еще мне нравится заглядывать в соседние купе. Мне интересно, что там, за дверью. Это как волшебный мир. В каждом купе – другие люди. В каждом купе – свой собственный секрет. Только почему-то этого не любят все остальные.

Если детей в вагоне нет – ничего страшного. У мамы для меня всегда находилась раскраска или другая удивительная штука. Она всегда готова поиграть со мной. Ей, наверное, тоже грустно, когда не с кем играть.

А еще в поезде так здорово играть в прятки! Стоит лишь совсем на чуть-чуть закрыть глаза, как дерево или озеро, которое было видно из окошка, куда-то прячется. Вместо него уже что-нибудь другое. Что? Это надо угадать. Угадал – ты выиграл. Нет – проиграл. А можно просто сидеть и смотреть в окно. Это тоже здорово!

Тогда мы ездили часто. Очень. Теперь не ездим совсем. Никуда.

Поездка в аэропорт для меня – первое путешествие в другой мир. Тот, который не видно с балкона. Но она мне не понравилась. Совсем.

Сначала мы долго-долго собирались. Мама паковала чемодан. Папа сердился и ходил из комнаты в комнату. Сережа помогал маме. А я мешал им всем. Но я же просто хотел помочь маме! Я думал, что ей будет скучно без лото. Мы же так часто играли с ней в эту игру! Я просто высыпал в ее чемодан все бочонки с цифрами. Я хотел как лучше! Честно! Но почему-то маме это не понравилось. Совсем. Наверное, потому, что без меня ей будет не с кем играть. Она вытряхнула из чемодана наши бочонки.

Потом я увидел на столе вазу с малиновым вареньем. Моим любимым! В вазе не было ложки. Но это не страшно. Малиновое варенье вкусно и без нее. Но я не мог не угостить маму. Она с утра была чем-то страшно озабочена. Я зачерпнул его в ладонь и понес маме. Она была занята и не увидела мой подарок. Тогда я постучал ее по плечу.

После этого папа запер меня в моей комнате. Но я же не виноват, что варенье такое липкое и красное! Почему папа решил, что я виноват?

Потом мы долго-долго выезжали на дорогу. Ту самую, которая начинается от магазина. Пешком мы с мамой доходим до него быстро. Очень. Не успеешь досчитать три раза до двадцати! На машине это получилось так долго! Я сосчитал до двадцати, затем еще раз. И еще. И так много-много раз. А магазин все никак не хотел приближаться! Потом мы долго-долго ехали по проспекту. Пешеходы на тротуаре шли быстрее нас. Они словно смеялись над нами. Правда! Одного из них мы догоняли несколько раз. Казалось: еще чуть-чуть – и мы перегоним его. Но нет! Каждый раз он ухитрялся обогнать нас. И так снова и снова. Мне это надоело. Я прислонился к стеклу и начал ждать. Как только мы снова догнали его, я закричал:

– Эй, ты! Почему ты от нас убегаешь?

Вместо ответа он лишь нахально посмотрел на меня и пошел еще быстрее.

– Стой! Я хочу, чтобы ты мне ответил! – но все напрасно. Этот дядька в клетчатом пальто даже не посмотрел на меня.

– Почему ты похож на циркуль? Ты такой же длинный и худой, как и он! – прокричал я снова. Я хотел добавить, что мы все равно его обгоним, но меня остановил папа. Он так посмотрел на нас с мамой, что я испугался. Мне стало страшно. Правда! Папа еще никогда не смотрел на меня так. Я испугался. И перестал смотреть в окно.

Всю дорогу я смотрел себе под ноги. Потом мне стало скучно, и я позвал своего друга.

Мама

Мы ехали долго и нудно. Почему я все-таки согласилась ехать на машине? Метро – рядом, могли бы добраться и на нем, благо, до Домодедово экспресс ходит. Я так и не смогла привыкнуть к этим вечным пробкам, хотя, казалось бы, должна уже.

Все отговаривали меня от этой поездки. Борис, доктор, медсестра. Все настаивали на интенсивном лечении. Я, конечно, сначала решила, что так и надо сделать. А потом. Я поняла, что уже лет семь не была нигде! Даже за город толком не выезжала. Так, на базы отдыха и только в Новый год. Семь лет! С тех самых пор как Борис получил эту должность! Мне даже раздумывать на эту тему не хотелось. Я просто поняла: надо ехать. В конце концов, неделя ничего не решит. А я отдохну, наберусь сил. Кто знает, может, врачи ошиблись?

Сейчас, находясь посреди пробки в машине, я начала сомневаться в том, что это было верным решением. Кто будет все это время следить за Костиком? Борис, Сережа? Вряд ли. Им вечно не до окружающих. Они всегда в делах. Глупые! Разве они не понимают, что дел всегда будет много, а времени вечно не хватать. Это жизнь. Хорошо еще Сережа познакомился с Олей. Славная девушка. Живая, заводная. Сережка, вон, пыхтит от сессии к сессии, что-то зубрит, пересдает. А она. Она сессии просто не замечает. Они пролетают, как облака на небе. Раз, и все. Снова светит солнце. Какие же они разные!

Мне нравится Оля. Ей хватает времени на все: учиться, работать, развлекаться, проводить время с Сережей, возиться с Костей. Она вызвалась помочь моим мужчинам, пока меня не будет. Славная девушка! Наверное, оттого, что я думала о хорошем, на меня снова вдруг нахлынули воспоминания.

В своей детской кроватке Костик казался таким крошечным! Укутанный в пеленки так, что были видны только глазки, он смотрел в этот мир. Я навсегда запомнила эти широко раскрытые карие глаза. Впервые улыбнулся он через шесть месяцев. Я пела ему какую-то старую колыбельную и заснула. Совсем ненадолго. Первое, что увидела, когда проснулась, – Костину улыбку. Он все понимал. Смотрел на меня и улыбался: «Мама, а я все видел». Жаль, что этого не видел муж. Впрочем, вряд ли бы это его тронуло. С тех пор как мы забрали Костю из роддома, он был сам не свой. Борис недоволен моим решением. Он не хочет со мной общаться. Если бы он знал, как мне сейчас нужна поддержка!

Мама же наоборот: собрала все силы. Подтянулась, даже помолодела. Единственный человек, который был готов помогать мне во всем. Поддерживать, подбодрять. Именно ее усилиями удалось растопить лед наших с Борисом отношений. Он снова стал человеком. Осознал, что Костик – его сын. Часть его самого. Впрочем, иногда мне кажется, что Борис так никогда и не свыкнется с мыслью, что один из его сыновей – даун.

Маму мы не видели уже семь лет. Только открытки, телефонные разговоры. Мне тяжело без ее поддержки. Теперь появилась Оля. Она и помогла мне решиться на это путешествие. Пообещала, что будет следить за моими ребятами все это время. Славная девушка. А еще – очень храбрая. Как моя мама.

– Ну и путешествие! До Домодедово четыре часа добираться. С ума сойти! – первое, что я услышал, когда мой друг ушел.

Я открыл глаза. Оказывается, мы выехали куда-то за город. Куда-то далеко. Я никогда раньше не видел таких мест. Здесь много-много машин. И нет высоких домов. Здесь летают самолеты! Я видел их на картинках и раньше, но тогда они мне не понравились. Такие маленькие! Разве можно путешествовать у них внутри? Теперь я увидел их настоящими. Летящими куда-то далеко-далеко. Они шумно поднимаются в воздух. Затем они важно поворачиваются на бок и уходят куда-то в облака. Один. Другой. Еще один. Каждый из них я провожал взглядом. Мне было страшно любопытно, как они удерживаются там, наверху. Когда мы едем на машине, под нами – дорога. Когда мы идем по улице – тротуар. Но что внизу у самолета? Почему он висит в воздухе? Почему не падает вниз? Для меня это загадка.