Книга Пепел империй. В поисках законов истории - Илья Стогов

Ранний ислам можно рассматривать не как религиозное, а как политическое явление. Даже первые расколы внутри общины (появление хариджитов и шиитов) имели исключительно династические причины.

Тонкие нюансы мистики или отвлеченного богословия недоступны мусульманам, которые пока что больше воины, чем мыслители. Горнее им неинтересно. Пока что их богословы спорят лишь о том, можно ли употреблять в пищу мясо угрей и стоит ли оставлять в живых детей тех, кто отказался сражаться за веру.

Уже при самой первой мусульманской династии Омейядов (661—750) сложилось представление о пяти столпах исламского вероучения. В их число вошли: исповедание веры, ритуальная пятикратная молитва, налог в пользу бедных, обрядовый пост и поклонение святыням Мекки.

Вы обратили внимание? Четыре из пяти столпов вероучения посвящены не доктрине, а обрядовым и ритуальным предписаниям. Ритуализированность повседневной жизни доходит до трудно вообразимого.

Пророк повелел надевать одежду и туфли правой рукой, а снимать левой. Начинать подмывание левой рукой, а заканчивать правой. Входить в отхожее место с левой ноги, выходить же с правой ноги, произнося: «Слава Аллаху, который отвел от меня беды и защитил!»

Самое интересное, что произведение, в котором изложены приведенные правила, называется «Разъяснение основ религии».

Взгляд раннего ислама обращен не вперед, а за спину. Ибн Батта ал-Укбари, исламский богослов того времени, писал:

Достойно подражать примеру Посланника Аллаха, следовать его делу, держаться его верного руководства, поступать так, как поступал он, чаще передавать с его слов все, что он установил и одобрил.

Те же, кто вводят новшества, противоречат Аллаху и Посланнику Его, опровергают слова их и не верят в Книгу Аллаха, велик Он и славен!

Над Ближним Востоком повисло традиционалистическое безвременье.

4

Начиная с IV века по Р.Х. Китай, уже который раз на протяжении своей истории, погружался в хаос и анархию.

Исторические китайцы появились в долине Хуанхэ приблизительно в IX веке до Р.Х. Спустя ровно полтора тысячелетия громадная глава их истории была завершена.

Словно бы готовясь к тяжелой зиме, культура подводит последние итоги. Во всех ее областях видно стремление к кодификации, сохранению созданного.

Классическая поэзия вырождается. Господствующее настроение эпохи — утонченная грусть, декадентское отчаяние, усталое равнодушие. Поэты-формалисты по тысячному разу повторяют сказанное до них.

Вместо оригинальных произведений литераторы пишут филологические исследования. Философы заняты поиском всеобщих обобщающих концепций. Конфуцианцы дописывают комментарии к своему Пятикнижию. Даосы собирают разрозненные писания в единый канон «Дао-цзан».

Нация в усталости опускает руки. Само собой разумеющимся выглядит тот факт, что Поднебесная начинает терять подвластные территории. Юго-Восток, притибетские области и Корея на долгие века обособляются.

Экономические и культурные связи между частями некогда жестко сцементированной Империи слабеют и рушатся. Единый Китай дробится на замкнутые, самодостаточные мирки.

В 316 году эпигонская китайская династия Цзинь была сокрушена степняками. Начавшийся период получил в китайской историографии название «Шести династий и пяти варварских племен».

Точно так же, как германцы в Европе, «пять северных племен» начинают селиться по всей территории северного Китая и основывать свои варварские княжества. Собственно китайские (ханьские) династии остались править лишь в долине Янцзы, где их подданными являлось смешанное, полумалайское население.

Единственное, что скрывалось отныне за словом «император», — это либо предводитель банды мародеров, либо вождь кочевой орды. Китайские «империи» в тот период представляли собой множество мелких и мельчайших княжеств и территорий, захваченных взбунтовавшимися армиями.

Династии сменяли друг друга с лихорадочной быстротой. Для того чтобы расцвести и погибнуть, им хватало времени жизни одного-двух поколений.

Каждые 20—30 лет политическая карта региона менялась до неузнаваемости. Уже в 367 году то, что раньше было единым Китаем, оказалось поделено между четырьмя постоянно враждующими государствами. В 386-м — между девятью. В 400-м государств было десять. Причем этнически китайская династия правила лишь в одном.

Стабильности не было не только в отношениях между этими «империями», но и внутри них самих. В разлагавшемся социуме без перерывов шли гражданские войны, военные перевороты, массовые репрессии населения.

Один из отечественных историков писал:

Воевали все против всех. Принцы против друг друга, кидани и жужани против китайцев, землевладельцы против восставших крестьян.

Как результат: если в III веке население Поднебесной составляло 56 миллионов человек, то спустя триста лет, к VI веку, — в пять раз меньше, всего 11 миллионов!…

Роскошная некогда императорская столица Чанъань представляла собой руины, поросшие травой и бурьяном. Сотня уцелевших семейств ютилась в разрушенных жилищах вокруг цитадели. Точно так же, как и в Европе, старинные дворцы и храмы использовались теперь только для добычи щебня.

Страна зарастала лесами. Площадь пахотных угодий сократилась в десятки раз. Денежная торговля исчезла за ненадобностью. Единицей взаиморасчетов становится мера зерна.

Вельможи переняли от тюрков запахивающиеся на левую сторону халаты. Население приспособилось к жизни в юртах. Даже императоры спали на ложах из бараньих шкур.

У чиновников и офицеров не было ни одежды, ни оружия, ни печатей, а пищу себе они добывали, собирая съедобные коренья. Во время голода 536 года, уничтожившего чуть не 80 % населения, в Северном Китае процветало людоедство.

В 618 году тюркский гвардеец по имени Ли Юань провозгласил себя наследником древнего даосского мудреца Лао-цзы и основал очередную династию. Она получила название Тан.

Страна не вздрогнула и не прослезилась. Всем было наплевать. Окружив себя выходцами с варварских окраин Поднебесной, Лю Юань за десять лет чисто номинально объединил большинство территорий бывшей империи. Силы, способной оказать ему сопротивление, не нашлось. Над обезлюдевшей, заросшей сорняками страной на какое-то время повисла тишина.

Классический Китай эпохи Хань (до 220 года по Р.Х.) являлся страной с самым высоким в мире средним уровнем образования. Теперь грамотные чиновники, даже вместе с семьями и слугами, составляли меньше процента от всего населения.

Письменная литература исчезает, и ее место занимает устное народное творчество.

Героями китайских книг III—V веков были персонажи простые и понятные нам, сегодняшним: отягощенные семейными проблемами горожане, бюрократы-карьеристы, на худой конец — мучимые вечными вопросами чудаки-философы.

Теперь на сцену выходят совсем иные фигуры. По всему Дальнему Востоку бродят яростные воители. Японец Ямато Такэру или тибетец Гесер Лингский в одиночку усмиряют племена и одолевают демонов Преисподней, а небесные девы рожают им наследников.