Книга Кусака - Роберт МакКаммон

Джесси подошла к холодильнику и щедро плеснула молока в свой мощный кофе, а Том тем временем включил радио, чтобы поймать Форт-Стоктон, в половине седьмого передающий новости. В кухню вприпрыжку вбежала Стиви.

- Мам, сегодня лошадкин день! - сказала она. - Мы едем к Душистому Горошку!

- Едем, едем. - Джесси поражало, как можно быть с утра такой энергичной, даже если тебе всего шесть. Она налила Стиви стакан апельсинового сока, а девчурка, одетая в ночную рубашку с надписью "Техасский университет", взобралась на стул. Она уселась на самый краешек, болтая ногами, и принялась за тосты. - Как спалось?

- Хорошо. Можно мне сегодня покататься на Душистом Горошке?

- Может быть. Посмотрим, что скажет мистер Лукас. - Джесси надумала съездить к Лукасам, которые жили шестью милями западнее Инферно, и устроить тщательный осмотр их золотистому паломино по кличке Душистый Горошек. Душистый Горошек был животным деликатным. Тайлер Лукас и его жена Бесси вырастили его из жеребенка. Кроме того, Джесси знала, как Стиви ждет этой поездки.

- Ешь завтрак, ковбойша, - сказал Том. - Чтобы усидеть на диком коне, надо быть сильной.

Они услышали, как в гостиной щелкнул телевизор и начали переключаться каналы. Из динамика загрохотал рок. В задней части дома находилась спутниковая антенна, которая принимала почти три сотни каналов, связывая Инферно по воздуху со всеми частями света.

- Отставить телевизор! - крикнул Том. - Иди завтракать!

- Только минуточку! - по обыкновению взмолился Рэй. Он был теленаркоманом и особое пристрастие питал к скудно одетым моделям из видеоклипов МТВ.

- СЕЙЧАС ЖЕ!

Телевизор со щелчком выключили, и в кухню вошел Рэй Хэммонд, четырнадцати лет от роду. Он был тощий, долговязый как каланча, глазастый (совсем как я в его возрасте, подумал Том) и носил очки, немного увеличивавшие глаза: не сильно, но достаточно, чтобы мальчик заработал в школе кличку "Рентген". Он жаждал контактных линз и телосложения Арнольда Шварценеггера; первое было ему обещано после шестнадцатилетия, а второе было бредовой мечтой, недостижимой никаким качанием мышц. Светло-каштановые волосы Рэя были коротко подстрижены, лишь на макушке торчали выкрашенные в оранжевый цвет шипы, избавиться от коих его не удавалось уговорить ни отцу, ни матери, и он был гордым обладателем гардероба, состоявшего из пестро-полосатых рубах и вареных джинсов, которые заставляли Тома с Джесси думать, что, мстительно совершив полный круг, шестидесятые вернулись. Сейчас, однако, костюм Рэя составляли ярко-красные пижамные штаны. Желтоватая впалая грудь была открыта.

- Доброе утро, пришелец, - сказала Джесси.

- Доброе утро, пгишелец, - спопугайничала Стиви.

- Привет. - Рэй плюхнулся на стул и страшно зевнул. - Сок. - Он протянул руку.

- Пожалуйста и спасибо, - Джесси налила ему стакан сока, подала и посмотрела, как сын вылил его в устрашающую глотку. Рэй, который в мокрой одежде весил всего около ста пятнадцати фунтов, ел и пил быстрее оравы голодных ковбоев. Мальчик занялся яичницей с беконом.

Сосредоточенная атака на тарелку преследовала определенную цель. Под утро Рэю приснилась Белинда Соньерс, блондиночка, которая на английском сидела на соседней с ним парте, и подробности сна еще проникали в сознание. Если бы у него встало здесь, за столом, при предках, возникла бы опасность нешуточной неловкости, поэтому мальчик сконцентрировался на еде, которую считал самым распрекрасным делом после секса. Не то, чтобы он имел опыт, конечно. Прыщи у Рэя вскакивали так, что на следующие несколько тысячелетий он мог забыть о сексе. Рэй до отказа набил рот тостом.

- Где пожар? - спросил Том.

Рэй чуть не подавился, но сумел проглотить тост и накинулся на яичницу: эфемерный порнографический сон снова заставил его карандаш дернуться. Правда, через неделю (считая от сегодняшнего дня) он сможет забыть и о Белинде Соньерс, и обо всех прочих кошечках, дефилирующих по коридорам средней школы имени Престона; школу закроют, двери запрут, сны превратятся в горячую пыль. Но, по крайней мере, впереди лето - уже хорошо. Хотя если учесть, что весь город прикрывает дела, лето обещало быть занятным, как расчистка чердака.

Джесси с Томом уселись за стол, и Рэй снова обуздал свои мысли. Стиви, сияя на солнце красными шариками в русых волосах, уплетала завтрак. Она понимала, что девочки-ковбои в самом деле должны быть сильными, чтобы объезжать диких лошадей - но Душистый Горошек был славным коньком, которому и в голову бы не пришло брыкаться и сбрасывать ее. Джесси взглянула на настенные часы - идиотскую штуку в форме кошачьей головы, у которой глаза бегали из стороны в сторону, отсчитывая уходящие секунды. Без четверти семь. Джесси знала, что Тайлер Лукас встает ни свет ни заря и уже ждет ее появления. Конечно, она не думала, что при осмотре обнаружит у Душистого Горошка какие-нибудь непорядки, однако лошадь была в годах, а Лукасы души в ней не чаяли.

После завтрака, пока Том и Рэй убирали тарелки, Джесси помогла Стиви надеть джинсы и белую хлопчатобумажную футболку с нарисованными на груди Джетсонами. Потом она вернулась к себе в спальню и скинула ночную рубашку, обнажив крепкое небольшое тело женщины, которой нравится работа на свежем воздухе. У нее был "техасский загар": коричневые до плеч руки, темно-бронзовое лицо и тело контрастирующего с загаром цвета слоновой кости. Она услышала щелчок: включили телевизор. Рэй, еще не отбывший с отцом в школу, опять приклеился к ящику, но ничего страшного Джесси в этом не видела. Мальчик жадно читал, его мозг впитывал информацию, как губка. Причин тревожиться из-за прически сына и его вкуса в одежде тоже не было; он был хороший парнишка, куда более робкий, чем притворялся, и просто старался по возможности ладить со сверстниками. Джесси знала прозвище сына и не забывала, что иногда быть молодым нелегко.

Жесткое солнце пустыни прибавило морщинок на лице Джесси, но она обладала здоровой естественной красотой, которая не нуждалась в подспорье из баночек и тюбиков. К тому же Джесси знала, что от ветеринаров ждут не побед на конкурсах красоты, а возможности вызывать в любое время суток и каторжной работы, и Джесси не разочаровывала. Ее руки были загорелыми и крепкими, а от того, за что ей приходилось ими браться в течение тринадцати лет работы ветеринаром, любая упала бы в обморок. Кастрировать злобного жеребца, вытащить из родовых путей коровы застрявшего там мертворожденного теленка, извлечь гвоздь из трахеи пятисотфунтового хряка-рекордиста - все эти операции Джесси проводила успешно, так же, как и сотни других, самых разнообразных, от обработки поврежденного клюва канарейки до манипуляций на инфицированной челюсти добермана. Но Джесси годилась для такого дела; ей всегда хотелось работать с животными - еще в детстве она тащила домой с улицы всех бродячих кошек и собак в Форт-Уорте. Она всегда была сорванцом, а то, что Джесси росла вместе с братьями, научило ее уворачиваться от ударов - однако она не только получала затрещины, но и давала сдачи и до сих пор живо помнила, как в девять лет выбила старшему брату зуб футбольным мячом. Теперь всякий раз, как они говорили по телефону, он смеялся над этим и поддразнивал Джесси: дескать, не поймай он мяч зубами, тот уплыл бы в Мексиканский залив.