Книга Вилла с видом на Везувий (Сиротки) - Ефим Гальперин

– Ну, ещё одну ложечку. За сына! Кто-нибудь у него ещё есть?

– Никого – подсказывает Маруся.

– А! Ну, тогда за память тех, кто был. За маму. Мама ж у тебя была, дед? А теперь за папу? Был же папа? Был! И Дедушка у тебя был.

Снова высаживают Старика на стульчак. Потом подмывают. Укладывают в постель, передохнуть, пока жарко.

Днём приезжает сын синьора Лоренцо – синьор Чезаре. Длинный лимузин. Ворота автоматически открываются. Двое телохранителей.

Первым делом, как заведено, Маруся – фартучек, заколка в волосах, улыбка – выносит им на подносе свежий сок с кусочками льда в бокалах.

Синьор Чезаре целует Старика, ласково с ним разговаривает. Уходит в большую столовую, где Маруся уже накрыла стол.

Между прочим, вся территория виллы напичкана видеокамерами. Экраны слежения в столовой, кабинете синьора Чезаре и даже на кухне.

Николаю обед Маруся накрывает в комнатке рядом с кухней. Строго выставляет тарелки с едой. На его «дякую!» фыркает.

Только Николай успевает съесть салат, как заглядывает синьор Энрико, зовёт на кухню. Показывает разобранную им мощную соковыжималку. Просит поддержать станину, чтобы не свалилась. Возится с проводами. Николай держит тяжёлую станину на весу. Понимает, что с таким специалистом, как синьор Энрике он обед кушать будет холодным.

Но не это главное. Чувствует он, что не ровён час, не удержит станину. Ляжет она с грохотом на мраморный пол, а то ещё и на ногу домоправителя. А это опять для паренька крик и очередное изгнание.

Поэтому Николай, молча, отодвигает синьора Энрико и чинит всё сам. Шестой разряд шахтного электрослесаря за «просто так» не дают.

Синьор Энрико уважительно тянет «О!». Мотает на ус – появился специалист широкого профиля, и можно будет его эксплуатировать.

– Да ты рукастый, москалик! – удивляется Маруся.

– Пошла нахуй! Давай лучше апельсины. Проверим, как машина крутит.

Девушка заводит Николая в кладовку. Тот обалдевает, увидев горы апельсин, лимонов и всяких других фруктов. Да, это не Краснодон.

Загружает соковыжималку. Включает. Сок льётся.

Николай наконец-то обедает.

К вечеру Старик плавает в бассейне. Всё как ещё пару лет назад. Только тогда он делал это с удовольствием в виде пары, скажем так, массажисток. А тут вот Николай в длинных семейных трусах толкает надувной круг. И тело Старика безжизненно висит в воде.

Потом с помощью лебёдки Старика извлекают из воды.

Здесь самое время упомянуть технические детали, которые сыграют свою роль в нашей истории. Дело в том, что проход вдоль бассейна узковат. И чтобы пройти от забора, надо опереться на невысокий высоковольтный щит, из которого выходит кабель, обеспечивающий питание лебёдки. Придирчивый инспектор по технике безопасности с той же краснодонской шахты, где работал Николай, обязательно поднял бы «хай». Потому что кабель вполне может сорваться. Оголёнными концами лечь в бассейн…

И, конечно, потребовал бы этот инспектор принять меры. Но вот не оказалось такого придирчивого инспектора в Неаполе. А электрик шестого разряда, Николай это нарушение заметит и даже укажет на это домоправителю.

Но поздновато. Так сложится. Но об этом ниже. В нужном для сюжета месте.

Старика после купания облачают в махровый халат, сажают в кресло – каталку. Ввозят в столовую. Опять же, ещё пару лет назад он гордо восседал во главе стола с удовольствием в виде тех же массажисток с двух сторон. А вокруг почтительно сидели – как там называют в мафии: члены «семьи». Увы, теперь Старик сидит один. И его с ложечки, напевая что-то из Газманова, кормит парнишка Николай. С Донбасса.

Опять процедура со стульчаком. Потом переодевание. Костюм чёрный, шёлковый. Для вечернего моциона. Выкатывают Старика на террасу, поворачивают лицом на закат. Маруся выносит фужер с вином. Ставит на столик, Домоправитель выкладывает рядом сигару, что-то уважительно говорит Николаю по поводу этого. Маруся переводит:

– Синьор Лоренцо всегда любил потягивать вино «Брунелло ди Монтальчин» тридцать восьмого года и курить индийские сигары. Вот все думают, что на кубинских свет клином сошёлся. Но синьор Лоренцо знал толк! Самые лучшие индийские Gurkha.

Тут Маруся добавляет от себя:

– Ты, москаль, винцо выпивай. Жалко потом выливать. А сигару не трожь. Потому что всё время одна и та же. Синьор Энрико под этот шухер, каждый день ту, что надо выкладывать, сам курит.

Николай присаживается рядом со стариком. Солнце опускается в море.

Приходит синьор Чезаре, целует отца в щёку. Потом его с телохранителями увозит длинный лимузин.

Николай поит старика водой из ложечки. Смотрит в море. Косится на бокал с вином. Пробует. Морщится. Как для него так кисловато винцо.

Маруся подходит, стоит рядом, облокотившись на парапет. Тоже любуется закатом:

– Слышь, москаль, я смотрю, сидишь уже два часа и не ворохнешься. Ну, дед тот, понятно, пялится в никуда. А ты как выдерживаешь? Может, спишь?

– Да нормально. Ещё в военкомате, на медкомиссии, когда определяли в какой род войск, врач сказал, что у меня такой психический аппарат. Умеет это… Замедлять процессы. То есть, что я гожусь в подводники или снайперы.

– И в «кого» ты пошёл? В снайперы?

– Не. Я не люблю когда громко.

– И где же тебе подводную лодку нашли?

– Тю! Сдурела! В армии Украины. У нас две подлодки есть. А ты где языку научилась?

– У нас в селе на шести языках говорят. Это тебе не твой Донбасс и не Полтава. Европа! В третий раз хожу за кордон. И в Югославии работала. И здесь во Флоренции.

– И в проститутках была?

– Пошёл нахуй! Поразвелось вас! Куда не ткнись, бля, земляки! – негодуя, девушка уходит в кухню.

Граница Украины. День.

Уже на каком-то драндулете типа «Шкода» ребята пересекают границу с Украиной. Кресло – каталка в багажник не влезает. Прикручена на крышу машины.

Останавливаются у маленького пограничного поста.

Николай привычно высаживает Старика на стульчак.

Обстоятельный украинец с погонами прапорщика обходит машину. Листает паспорта. Маруся объясняет:

– Заробiтчане мы.

– Вижу.

– Из Неаполя. На стройке вкалывали.

– Вижу.

– Отож и дед с нами работал. А потом, на тебе, инсультом разбило. В больнице отвалялся. Везём домой. Может ещё оклемается.

– Вижу, – говорит пограничник.

Но на самом деле он видит только одну сотню евро, которые, как положено, лежат между страницами паспорта и старенькую машину. То есть, поживиться нечем. Но вдруг… Может обломится…