Книга Тайная жизнь растений - Ли Сын У

Я спросил его, в каких отношениях он состоит с женщиной, за которой просит следить, явно дав понять, что меня интересует, кто он. Мой собеседник поинтересовался, обязательно ли должен меня в это посвящать. Ну вот, каждый раз одно и то же. Особенно с теми, кто заказывал слежку за другими людьми. В подобных случаях клиенты хотят, чтобы все делалось втайне. Тот, кто хочет выведать чужие секреты, больше всего боится открыть свои. Я понимал это как никто другой, и не мог настаивать, чтобы клиент рассказывал о себе. В противном случае он, возможно, просто бросил бы трубку, и на этом все бы кончилось. Я не получил бы значительной суммы денег, на которую рассчитывал, и не узнал бы, кто этот человек, что просил меня следить за матерью. Допустить этого я не мог.

Я ответил, что сведения о клиенте мне бы очень помогли, но тут же успокоил его, что не рассказывать о себе — его право. Он молчал, лишая меня возможности попытаться выжать из него хоть какую-нибудь информацию, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как спросить его о времени и месте встречи, и о той форме, в которой он бы хотел получать отчеты о ходе дела. Клиент сказал, что будет сам мне звонить время от времени, чтобы узнавать новости. После мы выяснили вопрос об оплате, и я продиктовал ему номер своего счета. Потом предупредил, что выйдет недешево, так как я включал в сумму дополнительную оплату за риск, но он как будто не услышал этого. Моим условием было, чтобы каждую неделю он перечислял мне на счет определенную часть оговоренной суммы, — он пообещал.

— Только после того, как первая часть денег придет на счет, я начну шевелиться, — по-деловому окончил я разговор и повесил трубку.

Деньги он перечислил практически сразу и, таким образом, стал моим клиентом. Из-за этого таинственного человека я поехал на «лотосовый рынок» и был свидетелем той шокирующей сцены. Я был в ужасном состоянии. Когда он вечером того же дня позвонил мне, я чувствовал себя так, как будто совершил преступление. Я был очень груб с ним.

— Да кто ты такой? Зачем тебе все это? Чего ты добиваешься?

Он не отвечал. Это еще больше взбесило меня, и я заявил, что не собираюсь больше на него работать. Он усмехнулся. Я не уверен в этом, но мне так показалось. Договор нельзя просто взять и уничтожить, возразил он.

— Вы получили деньги. Вы должны сделать свою работу.

Таким был его ответ.

Я больше не мог сдерживаться и начал на него кричать, но он уже повесил трубку.

5

После всего того, что произошло на «лотосовом рынке», неделю у нас дома было тихо. Даже слишком тихо, как будто все разом потеряли дар речи. Мы старались не смотреть друг другу в глаза. Мать, как всегда, рано утром уходила, а я спал допоздна. Женщина, которая работала у нас по дому в отсутствие матери, готовила еду, я наскоро хватал что-нибудь и спешил уйти. Иногда у меня были дела, иногда нет. Я уходил в любом случае. И возвращался за полночь. Я не хотел видеть брата. Хотя я приходил поздно, никто меня не встречал. Да мне это было и не нужно. Ключи от входной двери всегда лежали в кармане.

Раздеваясь в прихожей, я замечал, что не все в доме спят. Уж брат-то точно никогда не ложился в это время. Проходя мимо его двери, я слышал, как он стучал по клавиатуре компьютера. Он все время что-то там печатал. Но дверь всегда была плотно затворена, поэтому я не мог узнать, что именно. Каждый из нас имел свою отдельную комнату и ревностно относился к своему личному пространству. Ни один из нас не заходил к другому и не ждал никого у себя. Только мама иногда нарушала это правило. А вообще мы жили как посторонние люди. Зато не было никаких ссор и неудобств.

Прошла неделя, и как-то поздно вечером состоялся мой разговор с матерью. Начала она. Мама сидела в коридоре с выключенным светом. Как обычно, когда я вставил ключ в скважину входной двери, было уже очень поздно. Я собирался быстро прошмыгнуть к себе, но тут из темноты раздался голос матери: «Присядь-ка вот сюда». Она, очевидно, ждала меня. Я сел на противоположную сторону дивана. Она помолчала немного, как будто хотела перевести дух, и, наконец, произнесла:

— Ты приходил ко мне сегодня?

Я торопливо замотал головой.

— Ты же был сегодня около «Одуванчика».

Мама говорила тихо, как будто стараясь не беспокоить таинственных обитателей темноты. «Одуванчиком» называлось престижное кафе. В молодости мама работала там официанткой, а потом стала его хозяйкой.

Я смутился и спросил, откуда она об этом узнала. Она не ошибалась, я был там сегодня. Хоть я и заявил, что не буду дальше выполнять заказ моего клиента, хоть и не собирался предоставлять ему сведения о матери, мне было любопытно, что же он хотел выяснить, и я чувствовал, что есть нечто, о чем, возможно, и матери стоило узнать. Ну, и кроме того мне было совершенно нечего делать. Поэтому я и торчал днем у «Одуванчика», пока не почувствовал, что это бесполезно, да и, что греха таить, унизительно как-то, и ушел. Вот только непонятно, как мать умудрилась заметить меня.

Мама предположила, что я, наверно, хотел ей о чем-то рассказать, но так и не зашел. Она, похоже, думала, что у меня к ней было какое-то дело. Ну что ж, может так даже и лучше. Хотя мне было нечего ей сказать. И теперь я сидел перед ней, не зная что ответить. Я снова отрицательно покачал головой.

— Твой брат… — начала она. Похоже, она заранее продумала свою речь и теперь, убедившись, что я ничего ей сказать не хочу, решилась начать разговор на волновавшую ее тему.

— Ему очень худо, — сказала она.

Я это и сам знал.

— Ты это и без меня знаешь, но дело в том, что после несчастного случая он страдает не только физически, но и морально, — продолжала она. — То ничего, то вдруг как сумасшедший делается. В такие минуты…

Она замолчала, я чувствовал, какое волнение охватило ее, — она пыталась взять себя в руки — потом очень тихо, чтобы брат не услышал, она продолжила:

— В такие минуты у меня сердце обливается кровью. Когда я думаю, что мой умный, здоровый мальчик стал вот таким, мне кажется, я сойду с ума. Это все за мои грехи…

Она говорила то громче, то тише. Звук ее голоса напоминал беспокойное биение волн, и было понятно, каких усилий стоило ей сдерживать свои чувства. Непривычно было видеть ее такой.

— Да, ты многого ждала от брата, — только и смог сказать я.

Мама не отрицала — это была правда. Всегда было очевидно, что он ее любимчик. Но не просто из-за того, что он старший брат, а старших всегда незаслуженно выделяют. Он был привлекательным и способным человеком. Он заслуживал особенного отношения. По сравнению с ним я откровенно проигрывал, и было совершенно справедливо, что ему досталось больше материнской любви. У меня всегда была пища для размышлений о собственной неполноценности. Я хуже учился, я был менее спортивным. Я был не таким симпатичным, как брат. С ранних лет я перестал верить в справедливость этого мира. Когда мне не удалось поступить в университет, армия была своеобразным выходом, но и туда меня не взяли, после чего я впал в полное отчаяние, которое воплощалось в необоримом стремлении убежать подальше от дома.