Книга Пять граммов бессмертия - Аркадий Неминов

– Дурень ты все ж таки! – не удержалась блоха. – Неужто до сих пор не скумекал, что только тебе и дозволено за энтим ларцом спуститься. Ладно, расскажу, слушай.

С этими словами блоха почему-то огляделась воровато и начала вещать тоном бабки-сказительницы:

– Давно это было, еще при Ивашке Грозном. Жил в этих краях старец трехсотлетний. Один он был такой, почитай, на всю Русь-матушку… да что там – на Русь! На всю землю грешную. Старец тот прапрадедом доводился моей прабабке. Она тогда махонькая совсем была. Ей он под большим секретом обмолвился о своем знании-откровении про бессмертие не только души, но и тела бренного. За то его и заточили вороги – слуги царевы, что не поведал он им свою тайну колдовскую. И открыть сию тайну повелел лишь своему потомку в десятом колене, да и то, если только тот сам явится. Понял теперь, что неспроста ты здеся? На тебе ответственность наша родовая лежит, и ты ей следовать должон!

Оглушенный такой потрясающей новостью и придавленный вековой ответственностью, Петрович посерьезнел и, шмыгнув носом, произнес:

– Ладно, не сердись, бабуся… неужели я не понимаю! Я это, пойду, пожалуй. – Он повернулся к входу в тоннель, но вдруг мысль, его посетившая, заставила вновь развернуться: – Бабушка, а что я пить-то буду? Вдруг и впрямь задержаться придется?

Блоха опять как будто бы усмехнулась:

– А хлебак-то на что? Он тебе и еда, и вода, и мать родна!

Спец достал дедов коробок и осторожно заглянул вовнутрь. Червяк за это время сильно усох в размерах и выглядел еще более несъедобным, чем прежде.

– Да ты не сумлевайся, сродственник, травить тебя али голодом морить мне резону никакого нет! Поверь старой бабке, зато потом спасибо мне скажешь, – блоха ласково, как показалось Петровичу, на него взглянула.

Спец вздохнул, поднял повыше фонарь и шагнул в темноту тоннеля. Немного освоившись в темноте и дождавшись, когда привыкнут глаза, он осторожными шагами направился по узкому проходу.

Все, что его окружало, выглядело весьма безрадостным: и низкий, едва не касающийся головы потолок со свисающими лохмотьями паутины, и сырые, все в плесени, стены, и каменистый, в колдобинах и выщерблинах, пол. Но он, подбодренный сознанием собственной значимости, не особо обращал внимание на такие мелочи.

Душа его пела. Еще бы – кто он был такой до этой поездки? Рядовой член общества. Ну, работа, семья, друзья – вроде все нормально, все как у людей. А тут, поди ж ты, как все повернулось! Жизнь сразу наполнилась каким-то смыслом – знать, не зря он начал топтать эту землю сорок лет тому назад…

Ему вспомнились школьные и студенческие годы, скорая женитьба на красавице однокурснице Анечке и распределение мастером на завод, где он и познакомился, а впоследствии очень сдружился со своим начальником цеха Пал Палычем. Петрович только диву давался, какую головокружительную карьеру сумел сделать его начальник за сравнительно небольшой срок. А ведь тот был немногим старше его самого! Буквально за несколько лет Пал Палыча сначала повысили до главного инженера, а затем, после ухода на пенсию директора их завода, перевели на его место.

Дальше – больше! Никто и не удивился, когда на очередных городских выборах мэра прозвучала кандидатура нового директора завода, сумевшего вывести предприятие на недосягаемую прежде высоту.

Выиграв выборы с большим отрывом, новый градоначальник Пал Палыч первым делом позвал в свой роскошный кабинет своего старого друга, которого никогда не забывал! Так Петрович в одночасье стал заместителем мэра по специальным вопросам. Эта должность впервые появилась в штатном расписании мэрии по личному указанию Пал Палыча.

Как бы там ни было, а Спец дошел до первой развилки. Казавшийся довольно ярким светлячковый фонарь заметно убавил люмены. Или светляки разленились, или запах бабкиного кваса выдохся, но разглядеть что-то уже в трех шагах было почти невозможно. Все же, практически на ощупь, и памятуя про правые повороты, он кое-как прошел еще три или четыре разветвления.

Он так и не сумел понять, сколько всего отходило рукавов от основного русла нескончаемой тоннельной реки. Наконец, изрядно подустав, он вдруг чуть было не расшиб лоб обо что-то твердое на пути. Поднеся светляков поближе и протерев рукавом шершавую поверхность, Петрович с удовлетворением обнаружил то, что и ожидал увидеть. Он стоял перед дверью в неведомое!

Дверь эта представляла собой кованую в заклепках поверхность из непонятного металла, без единого пятнышка ржавчины. Посередине черного, как смоль, полотна торчала кованая ручка замысловатой формы, а под ней висел огромный амбарный замок с такими же заклепками и малюсенькой скважиной для ключа.

– Сбылась мечта идиота! – произнес вслух Спец, цитируя Остапа Бендера, и вздрогнул от звука собственного голоса, глухо раздавшегося в абсолютной тишине лабиринта. Он поднес к бутыли запястье с часами – подарком мэра. Стрелки показывали раннее утро.

«А ведь я даже и спать почему-то не хочу», – подумалось ему.

Поежившись и втянув голову в плечи, дрожащей рукой Спец просунул серебряный ключик во чрево замка и приготовился к усилию для его поворота в замочной скважине. Но ключ провернулся на удивление с легкостью, и дужка замка под собственной тяжестью отпала, оставаясь висеть на кованых петлях. Кое-как сняв тяжеленный замок, Петрович, неумело перекрестившись, с силой уперся обеими руками в железную дверь. С натугой она отворилась.

Спец опасливо шагнул внутрь маленькой темницы. Фонарь со светляками, видимо, решил окончательно подвести его в самый ответственный момент: бутыль в темноте была едва различима.

«Чертова старуха! – с горечью подумал Петрович. – Все-таки подвела меня под монастырь!»

Но почему-то именно эта мысль вдруг развеселила его, снимая накопившуюся тревогу с души и возвращая утерянное, было, присутствие духа. И все его последующие действия уже подчинялись трезвому рассудку.

Окончательно успокоившись, Спец отставил уже бесполезную бутыль и, напрягая глаза в кромешной тьме, стал обходить темницу по периметру, обшаривая стены руками. Он в детстве читал в какой-то книге, что именно так и делал главный герой. И тут же поймал себя на том, что с момента его приключения он слишком часто стал вспоминать детство.

– Ладно, продолжим осмотр, – сказал он вслух сам себе и понял, что так даже лучше – вслух не так страшно!

Он шаг за шагом ощупывал грубые стены в плотном покрывале паутины, не забывая при этом периодически простукивать носком ботинка и нижнюю часть стены. Наконец на уровне груди его рука наткнулась на небольшое неровное углубление в стене, видимо, выдолбленное каким-то не слишком подходящим для этого предметом. У Петровича заколотилось сердце. Вот, похоже, и кончились его мучения. Цель прямо перед ним! Он глубоко вздохнул, прижался спиной к стене и сполз на земляной, почему-то совсем не холодный пол. Затем закрыл глаза и незаметно для себя крепко заснул.

Проснулся Спец в панике: во сне за ним гнался дед Щу-карь и пытался накормить горстью шевелящихся жирных червей. Он открыл глаза и долго не мог понять, почему он ничего не видит. Наконец, вспомнив, что с ним приключилось, он почувствовал сильнейшую жажду. Машинально он пошарил в карманах, и его рука наткнулась на спичечный коробок с хлебаком внутри. Тотчас же в памяти всплыли слова старухи-блохи о «матери родной». Хмыкнув, Петрович даже порадовался, что не видит содержимого коробка. Делать нечего. Он осторожно достал неподвижного червя, оторвал маленький кусочек, положил его на язык, превозмогая отвращение, и стал прислушиваться к своим ощущениям.