Книга Избранник Газового космоса - Максим Хорсун

Я кивнул, тяжело протопал к выходу из каюты. Возле двери оглянулся: кровать, балдахин, шелковые обои… Последняя тихая пристань, в которой мне довелось остановиться. Мое ближайшее будущее терялось за надвигающимся грозовым фронтом.

Я толкнул дверь.

У порога ждала Сита. При моем появлении она присела, выполняя какую-то нестандартную разновидность книксена. В коридоре толпились остальные пассажиры, тут же околачивались асуры в черных фраках и тюрбанах. Я так и не понял, какую именно функцию они выполняли на мироходе: были ли стюардами или все-таки матросами. По крайней мере, теперь они изволили обуться в сандалии. После инцидента на смотровой палубе я понял, что не переношу на дух эту черно-белую братию.

У выхода на палубу со шпангоутами нас поджидал посвященный. Был он все так же гол и скучен, как и во время первой встречи.

Бакхи обогнал меня и Ситу, подбежал к посвященному. Переминаясь с ноги на ногу, он принялся что-то втолковывать ему. Тот бесстрастно выслушал, затем коротко кивнул. Через мгновение рядом возник паренек из «черно-белых». Протянул посвященному никелированные клещи и бумажный пакет, а старику – тряпицу. Бакхи подал посвященному правую руку.

– Он что, с ума сошел? – от дикости происходящего у меня перехватило дыхание.

– Отец стар, – неопределенно ответила Сита. – Посвященный поднял для нас цену, потому что ему пришлось дважды использовать свой дар. А у нас так мало денег…

Посвященный откромсал моему верному слуге мизинец, положил обрубок в бумажный пакет, аккуратно свернул, а затем вручил пареньку в тюрбане. Тот поклонился и нырнул в толпу.

Бакхи, улыбаясь, подошел к нам с Ситой. Он прижимал окровавленную тряпицу к ране, в потускневших глазах стояли слезы.

– Старый дуралей! Неужели ты не мог попросить монету у своего повелителя? – бросил я с укором.

Бакхи снова недоуменно приоткрыл рот.

– Твой дом стал рассадником ахавитской заразы, и все монеты теперь в руках у верховной жрицы – Малати, чье второе имя – Псица! – прошамкал он. – Ты до сих пор не понял? Псица и Паршивый Сорванец сделали тебя нищим! А объявив мертвым – еще и бесправным!

– Хорошо, что хуже некуда! – ответил я, поглядывая, как кровь Бакхи капает с тряпицы на пол.

Старик и его дочь округлили глаза.

– Если они объявят тебя воскрешенным незаконно, то за твоей головой начнут охоту все истребители нечисти! – выпалил Бакхи. Потом подумал и добавил: – Но, полагаю, до этого не дойдет, повелитель. Они ведь не совсем звери, что-то человеческое в них должно было остаться.

Что тут сказать? Быть может, эта Псица, подложившая мужу в еду ядовитого паука, и не совсем плохой человек – чем боги не шутят? Быть может, Паршивый Сорванец, который отправил на костер живого отца, тоже не больше чем плохо воспитанный карапуз, все может быть в этом чокнутом пространстве. Но я бы не стал полагаться.

Однако, чтоб Бакхи не нервничал, я согласился:

– Нет, они не посмеют. Глаз зрит.

– Глаз зрит! – поддакнула Сита.

– Не посмеют, повелитель, – повторил Бакхи. – Нужна особая смелость, чтоб заигрывать с духами. У них таковой нет.

– И ладно, – я решил прекратить этот бессмысленный разговор. – Бакхи, займись багажом. У нас ведь есть багаж?.. А мы с Ситой выйдем наружу, понюхаем, чем пахнет здешний воздух.

– Слушаюсь! – Бакхи коротко поклонился и умчался выполнять приказ, отмечая свой путь кровавой капелью. Старый конь борозды не испортит! Скоро-скоро я отделаюсь от горе-спасителей. Сам выясню, что к чему. Если же останусь с этими двумя, то они утащат меня на дно местной Обители мертвых, и пикнуть не успею. Утащат со своими Паршивыми Сорванцами, Псицами и прочими семейными дрязгами, в которых я ни в зуб ногой и разбираться категорически не собираюсь. Я не намерен отвечать за поступки, совершенные неким Сандро Урией – рабовладельцем и тираном.

Я не просился в его шкуру.

…Мне не нужны были чьи-то пояснения, чтобы найти дорогу. Просто пристраивайся за очередной спиной, топай себе ножищами, считай шаги вдоль палуб и трапов. Верная Сита шла рядом, терлась плечом о мое плечо.

Я так и не понял, когда мы перешли из мирохода в терминал. Просто в какой-то момент обратил внимание, что мы все спускаемся по винтовой лестнице, и стены вокруг не металлические, а каменные.

Наконец, мы одолели изматывающий спуск и вышли в просторный павильон под высоченным сводом.

Мне сразу же предложили купить рабов: мальчика и девочку, братика и сестричку. Не успел я отогнать одного назойливого продавца, как на меня насел следующий. Тот бесцеремонно сунул мне под нос копченую тушку какого-то зверя и, цокая языком, принялся нахваливать ее вкусовые качества. Я снова повел плечом, продавца копченостями отпихнули назад, меня же стали упрашивать купить чудо-талисманы – фигурки, вырезанные из кости каких-то «изначальных». После того как я несколько раз громко объявил, что денег нет, и даже вывернул карманы сюртука для наглядности, от меня отстали. Благо, рядом шли люди, с которых можно было содрать монетку.

Людской поток вильнул в сторону, пропуская паланкин, который несли восемь рабов. По крайней мере, я решил, что эти не поднимающие глаз мускулистые парни – рабы. Я вообще быстро приспосабливаюсь к переменам – так нас тренировали. Поэтому мыслить новыми категориями было не тяжело. В конце концов, в каждом из нас сидит дикарь, угнетенный и подавленный общественной моралью и нормами, как головная боль – лекарством. Создай необходимые условия, и этот дикарь вылезет из темной пещеры подсознания и задаст всем жару.

На паланкине восседал неимоверно толстый желтокожий человек с благостным лицом китайского болванчика. Из одежды на нем была лишь набедренная повязка вроде той, что носил Бакхи, – завязанная узлом впереди. Эта странная непритязательность в одежде окружающих людей меня забавляла. На груди здоровяка висело золотое ожерелье, за полцены которого, предполагаю, он мог купить все шелка Целлиона. И, тем не менее, здоровяк щеголял складками на брюхе.

– Сита! – я взял свою рабыню за локоть. – Кто этот малый?

Сита поглядела на меня снизу вверх.

– Это – раджа, хозяин мирохода, на котором мы летели, – с ноткой удивления отозвалась она. – Помазанник Глазов, рожденный и живущий в дыхании Брахмы.

– Н-да, – протянул я. – Что-то запамятовал. Кстати, деньги имеются только у твоего бережливого папаши? Или ты тоже что-то припасла на черный день?

– Ты мне никогда не давал денег, – ответила Сита, запуская пальцы в декольте. – Но отец в один счастливый день рождения одарил меня пятью монетами. Я их всегда ношу с собой. Вот они!

Сита выудила из декольте тощий мешочек, развязала тесемку, вывалила на ладонь четыре окислившихся медяка и одну серебряную монетку.

Что ж, не густо.

Я ткнул пальцем в медяк.

– Ты можешь купить какой-нибудь еды и питья?