Книга Глаза ворона - Татьяна Русуберг

— Они крутятся слишком быстро. Мне не углядеть… Какой какой есть…

— Чудесно! — Кай, хоть убей, не мог понять, чего тут было чудесного. — Тогда попробуй остановить их!

Опасливо покосившись на мага, мальчик встал на цыпочки и потянулся к сверкающим сфероидам.

— Ой-ёй! — взвыл он и отпрыгнул назад, прижимая к груди горящую руку. Каю показалось, что он сунул пальцы в огонь.

Мастер Ар тихо рассмеялся:

— Не так быстро, мой мальчик! Ты должен остановить сфероиды, не касаясь их.

— Как это, не касаясь? — всхлипнул Кай сквозь сжатые зубы.

— При помощи магии, конечно.

Кай помнил мучительно долгие, постыдные минуты, когда он стоял, тупо пялясь на шарики, изо всех сил стараясь заставить их остановиться хотя бы на мгновение. Помнил, как напрягались все члены его тела — до одышки, до пота, бегущего за воротник… И глаза Мастера, наблюдавшие за его усилиями с искоркой настороженного интереса, которая постепенно угасала…

— Я не могу! Я не знаю как… — наконец признался Кай, тяжело дыша.

— Я тебе помогу, — участливо произнес волшебник и протянул Каю раскрытую ладонь. — Считается, что экстремальные обстоятельства помогают проявиться скрытому дару. Например, когда неофиту приходится бороться за собственную жизнь… Возьми мою руку.

Кай не знал, что такое «экстремальные обстоятельства», но слова про борьбу за жизнь ему не понравились. Его рука замерла, чуть подрагивая, в паре сантиметров от узкой белой ладони Мастера. Внезапно унизанные перстнями пальцы ухватили его собственные, шершавые и красные с мороза. И тогда… Тогда Кай узнал, что такое Боль. Все полученные им прежде затрещины, синяки и ссадины по сравнению с ЭТИМ казались нежным поглаживанием, сломанная прошлым летом нога — комариным укусом. Забыв про стеснение, он вопил во все горло и дергался в железной хватке, стараясь освободиться и бежать, бежать отсюда, забиться в самый дальний и темный угол Замка, где его бы никогда никто не нашел…

— Ш-ш-ш! — Мастер Ар прижал палец к губам. Члены Кая одеревенели, вопль замер в глотке. Он застыл по стойке смирно, не в силах пошевелиться, не в силах произнести ни звука. Только слезы градом катились из расширенных от ужаса глаз.

— Тебе хочется, чтобы это кончилось, верно? Что ж, все в твоих руках. Останови сфероиды, и я тут же отпущу тебя.

Кай с трудом перевел глаза на крутящиеся в воздухе шарики — даже это маленькое движение было для него пыткой. Он смутно помнил, что случилось потом. В какой-то момент, кажется, горло отпустило, и он неузнаваемым голосом молил — то ли шарики, то ли зачаровавшего их волшебника — остановиться, молил на языке, которого не знал, но блестящие сферы продолжали летать по кругу, все по кругу… Пока Кай не почувствовал что-то горячее и соленое на губах, теплая жидкость побежала по ногам, в глазах потемнело, и Мастер Ар наконец выпустил его ладонь…

Кай вздрогнул, осознав, что Ментор Рыц спросил его о чем-то.

— Простите, херре, я не расслышал вопрос, — он обхватил себя руками: несмотря на жаркое солнце, тело пробирал озноб. Будто холод той далекой зимы дотянулся до него через пропасть времени.

Доспехи укоризненно громыхнули:

— А ты, вообще, слышал, о чем я говорил?

— Э-э… О разнице между черными и белыми волшебниками?

— Как помнится, это было предметом нашего разговора последние полчаса, — концентрация яда в голосе Ментора могла бы разъесть менее прочные доспехи. — Я сгораю от нетерпения услышать мнение моего ученика на вопрос, есть ли разница в той энергии, что используют черные и белые маги? Отчего, в конце концов, мы называем одних черными, или темными, а других — белыми, или светлыми?

Кай брякнул первое, пришедшее в голову:

— Черные используют энергию Тьмы, а белые — силу Света?

Доспехи обиженно громыхнули, когда Ментор хлопнул себя по стальным ляжкам:

— Сила Света, ха! Позволь мне продемонстрировать тебе маленький пример.

Рыц нагнулся и легко поднял один из притащенных Каем валунов. Из-под камня юркнула уже успевшая забиться туда ящерка. Ментор подбросил каменюку на ладони, будто это был кусок гальки, и швырнул его вслед несчастному пресмыкающемуся. Что ж, по крайней мере эта ящерица удостоилась персонального надгробия.

— Что я сейчас сделал?

Кай недоверчиво уставился на Ментора: «Неужели Железяка действительно сбрендил?» Стараясь, чтобы голос звучал серьезно, мальчик ответил:

— Вы прихлопнули ящерицу камнем, херре.

— Зато я спас от гибели вот это растение, — быстро ответил Ментор Рыц и указал на росток дикой розы хюбен, прежде придавленный камнем. — Оно бы зачахло без солнечного света.

Кай хмыкнул:

— Невелика была бы потеря. Корни хюбен только разрушают кладку.

— Зато ее цветы радуют глаз и способны исцелять лихорадку. А вот ящерица была ядовита. Не ты ли наступил на такую по весне и охромел на неделю?

— Ну так это я по дурости. Бурянки не опасны, если их не трогать.

— Что же я, по-твоему, должен был сделать?

Кай посмотрел на Ментора с сочувствием, как на слабоумного:

— Не моего это ума дело, но, раз уж вы спрашиваете, херре, лучше бы вы оставили камень в покое.

— Вот именно, мой мальчик, вот именно! — воодушевился Рыц. — И какие из этого можно сделать выводы?

Приняв на веру здравомыслие наставника, Кай принялся соображать. «Если камень — это магическая энергия, а ящерица и роза — результат ее приложения…»

— Нет никакой силы Света или силы Тьмы, есть единая Сила. Где бы она ни находилась… Ее можно применять во зло или во благо, но это понятия относительные… И еще. Нужно сто раз подумать, прежде чем вообще браться за дело.

Кай глянул на Ментора, чтобы увидеть реакцию на свои слова, но тот стоял молча, устремив задумчивый взгляд на юг, где в разъеме Челюстей виднелись голубые дюны Холодных Песков. Казалось, теперь настала очередь Рыца блуждать в долинах памяти. У Кая почему-то было ощущение, что на этом пути Рыца поджидали гораздо более страшные призраки, чем его самого.

Внезапно снизу, из кухонного двора, донесся надтреснутый звук колотушки: гоблинов сзывали к обеду. Рыц шевельнулся и заговорил, будто продолжая давно и не с Каем начатую дискуссию:

— Чем бы ни была Сила, слишком многие видят в ней только одно — власть. Белые, Черные, Фиолетовые… Все они жаждут власти — над древними реликвиями, над людьми, над миром…

Кай недоверчиво покосился на славившегося своей политической корректностью Ментора:

— По-вашему выходит, херре, что все маги, независимо от цвета мантии, — сплошные негодяи…

— Это твои слова, мальчик, не мои, — Ментор понизил голос и огляделся по сторонам — как будто на заброшенном бастионе мог быть кто-то еще, заинтересованный в его лекции. — Черные по крайней мере не прикрываются мишурой красивых слов, как эти медоточивые белозадые лицемеры…