Книга Мародеры Гора - Джон Норман

— Я сожалею, — повторил Самос.

— Трус! Ты предал кодекс чести! Слин! — вскричала Талена.

— Все, что ты говоришь, — правда, — негромко ответил я.

— Насколько мне известно, — сказал Самос, — ты хорошо сражался за частоколом Саруса из Тироса.

— Я хочу, чтобы меня вернули к отцу, — холодно проговорила Талена.

Я достал пять золотых монет.

— Этих денег, — сказал я, обращаясь к Самосу, — должно хватить для безопасного путешествия на тарне в Ар, в сопровождении охраны.

Талена опустила на лицо вуаль.

— Эти деньги будут тебе возвращены, — презрительно бросила она.

— Нет, — возразил я, — возьми их как подарок в память о наших прошлых отношениях, когда я имел честь быть твоим спутником.

— Она самка слина, — угрюмо сказал Самос, — злобная и неблагодарная.

— Мой отец отомстит за это оскорбление, — холодно ответила Талена. — Ждите отряд тарнов.

— Твой отец отрекся от тебя, — бросил Самос, повернулся и вышел.

Я продолжал держать монеты в руке.

— Отдай мне деньги, — сказала Талена.

Я протянул к ней правую руку ладонью вверх. Она подошла и схватила монеты так, словно боялась прикоснуться ко мне. А потом встала в нескольких шагах передо мной, зажав деньги в кулаке.

— Как ты уродлив! Мне противно смотреть на тебя!

Я молчал.

Талена пошла к выходу из зала. У двери она остановилась и снова повернулась ко мне.

— В моих жилах, — гордо сказала Талена, — течет кровь Марленуса из Ара. Мне отвратительна даже мысль о том, что трус и предатель, вроде тебя, навсегда лишившийся чести, когда-то меня касался. — Она позвенела зажатыми в кулаке монетами. На руке была надета перчатка. — Благодарю вас, сэр. — И отвернулась.

— Талена! — крикнул я.

Она в последний раз взглянула на меня.

— Не стоит меня благодарить, — сказал я.

— И ты отпускаешь меня, — презрительно усмехнулась она. — Ты никогда и не был настоящим мужчиной. Мальчишка, слюнтяй. — Талена подняла вверх кулак с зажатыми монетами. — Прощай, ничтожество. — С этими словами моя бывшая свободная спутница вышла из зала.

А я снова остался сидеть один во мраке, размышляя о множестве вещей.

Как мне теперь жить?

«В очерченном мечом круге, — говорится в воинском кодексе, — каждый мужчина — убар».

Когда-то я был одним из лучших меченосцев планеты Гор. Сейчас я калека.

Талена уже, наверное, прибыла в Ар. Какой страшный удар ее ждет! Теперь она точно узнала, что лишена наследства и что отец от нее отказался. Она попросила о том, чтобы ее выкупили — поступок рабыни. Марленус, защищая свою честь, поклялся на мече и на медальоне убара, что у него больше нет дочери. Талена разом лишилась и принадлежности к касте, и Домашнего Камня. Самая жалкая крестьянская шлюха, охраняемая правами своей касты, может с презрением смотреть на Талену. Даже у рабыни есть ошейник. Я знал, что Марленус выставит дочь, от которой отрекся, на всеобщее обозрение в клетке, чтобы ее позор не бросил тень на его репутацию. Она будет пленницей в Аре. Даже не сможет назвать Домашний Камень Ара своим. Талена будет подвешена обнаженной на сорокафутовой веревке под аркой высокого моста, чтобы пролетающие мимо на тарнах всадники секли ее своими кнутами.

А я молча смотрел, как она уходит.

Даже не попытался остановить.

И когда Телима убежала из моего дома, когда я был полон решимости отыскать Талену в северных лесах, я позволил ей уйти. На моем лице появилась улыбка. Истинный горианец — я это прекрасно знал — последовал бы за ней и привел бы обратно, в ошейнике и наручниках.

Я вспомнил о Велле, которую когда-то звали Элизабет Кардуэл, мы повстречались с ней в городе Лидиус, в устье реки Лаурия, за границей дальних лесов. Я любил ее и хотел невредимой вернуть на Землю. Однако она не посчиталась с моими желаниями. Ночью, пока я спал, Велла оседлала моего тарна, могучего Убара Небес, и сбежала в Сардар. Когда птица вернулась, я в ярости прогнал ее. А потом встретил Веллу в пага-таверне в Лидиусе; она стала рабыней. Ее побег был смелым, но безрассудным поступком. Я восхищался ею, но каждый должен отвечать за свои действия. Она решила рискнуть и проиграла. Той ночью, в постели, после того, как я насладился ею, Велла попросила меня выкупить ее и освободить. Это был поступок рабыни — тут она ничем не отличалась от Талены. Она осталась в той пага-таверне. Рабыней. А перед тем, как уйти, я сообщил ее господину, Сарпедону из Лидиуса, что она прошла обучение и является рабыней для наслаждений, а кроме того, владеет искусством возбуждающих танцев — для него это оказалось приятной неожиданностью. Я не стал возвращаться в таверну той ночью, чтобы посмотреть, как Велла танцует для посетителей таверны. У меня были другие дела. Она не посчиталась с моими желаниями. Да и была-то всего лишь женщиной. Из-за нее я лишился отличного тарна.

Она сказала мне, что я стал более жестоким и похожим на горианца. Но я не знал, так ли это. Истинный горианец, размышлял я, не оставил бы ее в пага-таверне. Истинный горианец купил бы ее, привел к себе в дом и поместил вместе с другими женщинами — еще одна прелестная рабыня для сладостных утех. Я улыбнулся собственным мыслям. Элизабет Кардуэл, в прошлом секретарша из Нью-Йорка, была одной из самых прелестных маленьких шлюх, которых я когда-либо видел в рабских шелках. На ее бедре стояло тавро в виде четырех рогов боска.

Нет, я обошелся с ней совсем не как истинный горианец. Я не привез ее в свой дом в рабском ошейнике, чтобы она служила мне.

Я не забыл, как шептал ее имя, лежа в горячечном бреду в замке Тесефон.

Мне стыдно вспоминать об этом — то было проявление слабости. И хотя я лишен возможности двигаться, не могу сжать в кулак левую руку, я твердо решил навсегда избавиться от подобных слабостей. Во мне еще многое осталось от жителя Земли — стремление к компромиссам, да и кое-какие другие недостатки. Я не стал истинным горианцем.

Я размышлял о том, как жить дальше. «Не спрашивай, как жить, — живи, и все».

И еще я думал о причинах своей болезни. Лучшие врачи Гора осматривали меня. Но мало что могли сказать. Впрочем, мне удалось выяснить, что мой мозг в полном порядке, как и позвоночник. Медицинские мужи пребывали в недоумении. Раны были действительно жестокими, я должен время от времени испытывать боль, но паралич… Они не видели никаких причин для этого.

Однажды в мою дверь по собственному почину постучался какой-то врач.

— Впустите его, — приказал я.

— Это ренегат из Тарии, человек без рода и племени, — сказал Турнок.

— Впустите его, — повторил я.

— Это Искандер, — прошептал Турнок.