Книга Воевода - Вячеслав Перевощиков

– Известное дело, – в разговор встрял еще один ополченец, – в рабство продадут.

– То-то и оно, что в рабство! – Воевода потряс поднятым кулаком. – Вот ты измыслил, как себя защитить. Смог ведь. Так придумай, как семью оборонить, а не скули, как побитая собака! Думать надо, как врага одолеть! – Он с силой опустил кулак вниз, словно разрубая невидимого врага. – Вот как бояться надо!

Мужик, затеявший разговор, смущенно нахмурился, ощупывая на себе пришитые к стеганке железные полосы:

– Я это... я и не скулил вовсе, сказал просто, что враг больно грозен... а полосы пришил потому, что много у меня их, я же расковщик[6].

– Правильно говорит воевода, – раздался из угла башни хриплый голос.

Все обернулись. Высокий сухопарый старик, ширококостный и жилистый, единственный из всех ратников-ополченцев в кольчуге, стоял, широко расставив ноги и опираясь на длинную ручку боевой секиры.

– Правильно говорит, – еще раз повторил старик, – мы тут все от страха сомлели и скисли. И я с вами тоже скис, а надо измыслить, как хазарина одолеть. Хитрость нам нужна, чтоб малым числом отбиться и отстоять город.

– Как звать? – воевода чуть улыбнулся, почувствовав, что его слова не пропали даром.

– Радивой[7].

– Имя воинское, – воевода прищурил глаз, – не простое...

– Да, был в гридях, но с боярином повздорил.

– Бывает... – воевода с уважением посмотрел на великолепную секиру бывшего воина. – Что ж, Радивой, есть у меня одна хитрость про хазар, но, может, твоя хитрость станется лучше. Ты на своем воинском веку повидал поболее моего, вдруг знаешь, чего мне не ведомо, так что давай, соображай...

Он уже повернулся уходить, но в последний момент задержался, словно вспомнив что-то важное:

– И вы все тоже мыслите, а я пойду воев на стены ставить: не ровен час хазары попрут.

Ратибор вышел из башни, подумав, что теперь вместо напряженного ожидания смертельного боя мозги ополченцев будут заняты хоть какой-то работой. Как раз подходила третья сотня вятичей-лучников.

– За мной, вои! – крикнул воевода и сам повел стрелков на стену.

Они быстрым шагом прошли вдоль стены. Над головами шелестели влетающие в бойницы стрелы. И слышно было, как перекрикивались Злат и Вязга, матеря и ругая хазар.

– Эй, Злат, там, у кочки с полынью, два хазарина, такие растакие, носу не дают высунуть, – послышался крик, – пугни их, если можешь.

– Да, вижу! – отвечал задорный молодой голос. – Сейчас я им гостинцы пошлю.

«Надо же «гостинцы» нашли», – Ратибор невольно поразился выдумке пастухов, которые само слово «смерть» избегали и будто не убивали, а раздавали «гостинцы» непрошеным гостям. «Стало быть, как думает человек, так и живет, – рассуждал он, продолжая быстро идти, – и если заставить доброго человека убивать своих врагов, то будет он это делать совсем иначе». Он чуть было не сказал про себя – «убивать по-доброму», но вовремя спохватился, усмехнувшись нелепости этой мысли.

– Ай молодца, Златушка! – послышался радостный крик. – Сразу дышать стало легче.

«Донес «гостинчики», стало быть», – подумал Ратибор, с улыбкой припомнив лица сметливых пастухов.

Но вот, наконец, и Окричная башня. От нее тянется частокол, и здесь же лестница, ведущая на полати. На них двое ратников, пригнувшись, высматривали в щели между бревнами врагов. Так же пригнувшись, вятичи стали расходиться по полатям вдоль всего частокола. Ратибор поднялся вместе с ними и, найдя подходящую щель в бревнах, посмотрел туда, где хазары закидывали ров вязанками хвороста.

Хазарские лучники, прикрывающие тех, кто засыпал ров, не обращали внимания на частокол, а стреляли по стенам и башням, расположенным прямо перед ними.

– А ну-ка, ребятки, – воевода повернулся к вятичам-лучникам, – подстрелите-ка эти носителей хвороста, а то они скоро нам весь ров закидают. Только сами не светитесь, уж больно метко их тарханы бьют.

– Первый десяток, готовсь, – приказал сотник и, прильнув к щели в бревнах, стал высматривать удобный момент, подняв вверх правую руку.

– Стрели! – крикнул он и махнул рукой.

Вятичи вскочили, появившись над частоколом с натянутыми луками, и, пустив стрелы в цель, мгновенно спрятались. Несколько хазар, бегущих с вязанками хвороста, упали пронзенные стрелами.

– Второй десяток готовсь... стрели! – вновь прокричал сотник.

И еще десять лучников вскочили и, выпустив во врага стрелы, спрятались за частоколом. Снова несколько хазар, не добежав до рва, упали на землю, выронив свою ношу. Те кара-хазары, которые бежали следом за ними, невольно остановились в растерянности перед кучей тел и упавших вязанок и тут же повалились пронзенные стрелами. Только тогда хазарские сотники заметили что-то неладное, но из-за множества летящих стрел не смогли понять, кто и откуда стреляет.

– Давай-ка теперь угостим ал-арсиев, – говорит Ратибор, заметив, что поток вязанок хвороста, засыпающих ров, остановился, – а то они совсем обнаглели: нашим на стенах не дают даже к бойницам подойти.

– Лады, – ответил сотник, и по его приказу русские стрелы полетели в новую цель.

Прежде чем хазары догадались, что падающие замертво их товарищи и мелькающие где-то в углу за частоколом тени как-то связаны между собой, уже несколько десятков лучников кара-хазар и ал-арсиев были сражены русскими стрелами. Послышались визгливые крики хазарских сотников, и часть вражеских лучников начала обстреливать частокол. Но из-за этого ослаб обстрел Окричной башни, а туда Ратибор уже привел из третьей сотни подкрепление. Вятичи быстро встали к бойницам, и хазары, находившиеся у реки, попали под перекрестный обстрел. Один за другим начали падать ал-арсии, тарханы и кара-хазары. Потери хазар уже были так велики, что поток вражеских стрел, летящих к бойницам стены, примыкающей к Окричной башне, начал ослабевать. Почувствовав это, в перестрел включились лучники, стоящие на этой стене, и потери хазар стали еще больше.

– Отводите воинов! – в гневе крикнул каганбек. – Еще час такой перестрелки, и мне не с кем будет брать стены!

Кара-хазары, прикрываясь легкими кожаными щитами, быстро отступили, а тарханы и ал-арсии спрятались за рядами больших щитов, установленных оруженосцами тарханов. Никто больше не стрелял: ни хазары, ни русские.

– Ну вот и передышка. – Ратибор снял шлем, оглядывая стоящих рядом воинов и поглаживая длинные усы. – Считай, первый приступ отбили. А ведь как перли, казалось, ничем их и не остановишь. Ан нет, все-таки споткнулись, и, похоже, мы их здорово потрепали.