Книга Убийственное совершенство - Питер Джеймс

Медсестра Ивонн сказала, что лучший способ побороть приступ морской болезни — это смотреть на неподвижную точку. Наоми уставилась прямо перед собой, потом отвлеклась на чайку, парившую в небе.

— Доктор Детторе…

— Лео, — вмешался он. — Пожалуйста, просто Лео.

— Хорошо. Лео. — Она секунду помолчала, собираясь с силами. — Лео… Скажите, почему вас так не любит пресса? И многие из ваших коллег тоже? Мне показалось, что последняя статья в Time была довольно жесткой.

— Вы знакомы с учением Чжуан-цзы, Наоми?

— Нет.

— Так вот, Чжуан-цзы писал: «То, что гусеница считает концом света, творец называет рождением бабочки».

— Мы рассматриваем превращение гусеницы в бабочку как нечто прекрасное, как несомненное изменение к лучшему, — пояснил Джон. — Но для гусеницы это ужасное событие — она думает, что умирает.

Детторе улыбнулся:

— В былые времена правители или папа бросали ученых в тюрьму, если им не нравилось, что те делают. Так что негативное отношение прессы еще ничего, с этим я справлюсь. Но я пока не задавал вам, Джон и Наоми, главного вопроса. Почему вы это делаете? Я могу просто исключить из генома вашего ребенка ту группу генов, которая отвечает за болезнь Дрейенса–Шлеммера, и с ним все будет в порядке. Почему вы хотите вмешаться в природу и подарить своему чаду преимущества над другими?

— Мы просто хотим избавить его от болезней, — сказала Наоми. — Вы же понимаете — боль не уходит до конца. Мы не сможем пройти через это еще раз.

— Все очень просто, — добавил Джон. — Мы с Наоми не богаты. Мы не считаем, что превосходим других. Мы не доктор и миссис Красавцы или, скажем, доктор и миссис Гении. Мы просто люди, которые чувствуют ответственность перед своим ребенком. Мы обязаны сделать для него — или для нее — все самое лучшее, что в наших силах. — Он взглянул на Наоми, и она, поколебавшись секунду, кивнула.

Джон посмотрел на Детторе и продолжил:

— Вы — доказательство того, что джинн выпущен из бутылки. Вы предоставляете подобные услуги, и скоро появятся другие такие клиники. Мы не хотим, чтобы наш ребенок заболел раком, или диабетом, или шизофренией, или любой другой болезнью, которая заложена в наших с Наоми генах. Мы не хотим, чтобы он или она через сорок лет сказал мне — ты был ученым, ты знал, что можно сделать, у вас с матерью была возможность воспользоваться великолепным шансом, а вы упустили ее, потому что пожалели денег.

Детторе улыбнулся:

— У меня такой длинный список желающих, что очередь расписана на три года вперед. Не могу назвать вам имена, но самые влиятельные люди Америки посещали эту клинику. Некоторые завидуют, некоторые боятся, потому что не в силах понять. Мир вокруг меняется, а люди не любят перемен. Многие даже не способны заглянуть в будущее. Хороший игрок в шахматы может мыслить на пять, может быть, десять ходов вперед. Но насколько далеко видят большинство людей? Природа не очень-то наделила нас этим умением. Нам гораздо проще смотреть в прошлое. Мы можем вычеркнуть какие-то моменты, которые нам не нравятся, переделать себя. Но мы не в состоянии изменить или переделать будущее. Большинство людей — его заложники в той же степени, в какой они заложники собственных генов. Только те, кто обращается в мою клинику, знают, что могут повлиять на будущее.

Наоми отошла от окна и снова села на диван, пытаясь осмыслить слова Детторе. Она почувствовала легкий голод. Хороший знак. Значит, ей уже лучше.

— Я хотела узнать вот что. Существует же риск отторжения плода — пятьдесят процентов. Если это случится, через какое время мы сможем повторить попытку? Или если вдруг у меня будет выкидыш позднее?

— Через шесть месяцев. Организму нужно полгода, чтобы оправиться после тех препаратов, что мы будем вводить.

— Те деньги, которые мы заплатили, дают нам три попытки. То есть три визита в клинику. Если все они будут неудачными, нам будет нужно заплатить еще?

— Я уверен, этого не понадобится, — с улыбкой уверил ее Детторе.

— И еще. Мы не спросили — существуют ли какие-то побочные эффекты для ребенка?

— Побочные эффекты? — Детторе нахмурился.

— Но ведь у всего есть хорошие и плохие стороны, — объяснила Наоми. — То, что вы делаете с генами, — есть ли у этого негативные последствия?

Доктор чуть поколебался. Едва заметная тень сомнения мелькнула на его лице.

— Единственное негативное последствие, если, конечно, его можно так назвать, — это ускоренное развитие. Ваш малыш будет расти и умнеть быстрее, чем другие дети.

— Намного быстрее?

Детторе покачал головой:

— Нет. Но заметно быстрее.

— Не могли бы вы немного рассказать нам о том, насколько законно то, что мы собираемся сделать? Просто чтобы успокоить меня и Наоми, — попросил Джон. — Мы знаем, что здесь все в порядке, потому что корабль находится вне досягаемости закона США. Но что будет, когда мы вернемся?

— Нормативы то и дело меняются, поскольку те или иные государства пересматривают свое отношение к данному предмету, и в мире не утихают религиозные или научные споры по поводу этичности того, что мы делаем. Поэтому моя клиника расположена на корабле, и так оно и будет до тех пор, пока не уляжется пыль, образно говоря. Но в том, что вы находитесь здесь и собираетесь зачать здесь своего ребенка, ничего противозаконного нет.

— И мы сможем свободно вернуться в США? — уточнила Наоми.

— Вы можете свободно перемещаться по всему миру, — сказал Детторе. — Но я бы очень советовал вам не распространяться о том, что вы сделали, и не вступать ни в какие дискуссии.

— Спасибо, — сказала Наоми. Она еще раз взглянула на список на экране. Одна крошечная яйцеклетка заключает в себе десятки тысяч генов. Некоторые не имеют значения. Мусорная ДНК. Другие делают человека тем, кем он является. В каждой клетке человеческого организма находится цепочка ДНК — генов, отвечающих за цвет глаз, длину рук, за скорость обучения, за смертельные болезни.

И за то, какие поступки совершает человек?

Наоми вдруг улыбнулась. Ей захотелось немного развеять серьезную обстановку.

— А скажите мне, доктор Де… то есть Лео, в этой форме, которую мы должны заполнить, среди всех этих многочисленных генов, на которые можно повлиять… — она со значением посмотрела на Джона, — есть ли ген аккуратности?

6

Дневник Наоми

Мне удалось мельком увидеть двоих других пациентов, мужчину и женщину. Он похож на молодого Джорджа Клуни, а она на Анджелину Джоли. Красивая; принадлежит именно к тому типу женщин, из-за которых я всегда начинаю себя чувствовать низшим существом. И что в них такого? Джон спросил доктора Детторе, сколько еще пар находятся на борту, но тот ушел от ответа. Говорит, что не вправе рассказывать о пациентах — полная конфиденциальность. Но мне страшно любопытно. И Джону тоже.