Книга Судоку для убийцы - Шелли Фрейдонт

— Отлично понимаешь, — сверкнул зубами Даррелл.

Хищная улыбка, не дружественная.

— Старик на три месяца опаздывает с выплатами. За это полагается штраф.

Кейт сжала кулаки, сдерживая возмущение, старалась не утратить самообладания. Вкрадчивая манера Даррелла пропала. На смену ей пришло презрение. «Не делай этого. Не позволяй ему так с собой поступать», — твердила она, представляя бесконечные походы по начальственным кабинетам. А причина находилась прямо перед ней. Кейт вернулась к экрану, лишь бы не встречаться с ним глазами. Глядя на цифры, она считала до десяти. Этот прием мало помог ей справиться с приступом гнева.

Ошибки не было. Сумма, оставшаяся в остатке, была ничтожной. С июня не было зафиксировано ни одной выплаты. Они попали в неприятное положение.

— Понимаю, — протянула она.

— Само собой.

Даррелл почти не скрывал своего презрения под тонким покровом вежливости. Кейт показалось, что это хуже той детской травли. В чем тут дело? Неужели враждебное отношение его деда к профессору передалось по наследству через два поколения? Что за бессмыслица! Впрочем, Кейт не знала, с чего вообще все началось. А может, и никто не знал.

— Я полагала, раз правление музея взяло кредит, оно и отвечает за его возврат.

Даррелл не ответил, а взял копию кредитного договора, которую она подала ему, и зашелестел страницами. Повертел в руках и толкнул к ней через стол.

— Раздел шестой, параграф третий.

«В случае неспособности погасить кредит Питер Томас Эйвондейл принимает на себя всю ответственность и т. д., и т. д.». Кейт читала эти строки дольше обычного: самым интересным ей показалось, что имя профессора — Питер Томас.

Кейт всегда называла его «профессор». Она не знала, почему, увидев его имя, была так тронута. Блестящий, необщительный П. Т. Эйвондейл был когда-то мальчиком, Питером Томасом. Интересно, смеялись ли и над ним одноклассники?

Она медленно положила бумаги на стол.

— Скорее всего сюда вкралась бухгалтерская ошибка. Мне известно, что взносы уплачивались в срок.

Кейт почувствовала, как вспотели подмышки. Даже математики так не говорили. Этому она научилась не у преподавателя риторики. Должно быть, слышала по телевизору.

— Прошу прощения, — сказал Даррелл, — ты же видишь, что последний взнос был сделан в июне. Денежного остатка для погашения долга недостаточно. Если деньги не будут внесены до конца месяца, банку ничего не останется, как наложить арест на дом и выставить его на аукцион для возмещения убытков.

«Не посмеешь», — подумала она и прикусила губу, чтобы не произнести эти слова вслух. Сделала глубокий вдох и посмотрела ему в лоб.

— Попрошу отсрочки: мне требуется время для анализа музейной бухгалтерии и нахождения ошибки.

Даррелл снова откинулся в кресле и сложил руки домиком. Похоже, это его любимая поза.

— Я думал, ты работаешь для одного из этих…

Он запнулся, и Кейт мысленно вставила слово — «чокнутых».

— …секретных мозговых центров. Что, бухгалтерия — одно из твоих хобби?

Его губы расплылись в улыбке, но Кейт почувствовала в его словах сарказм. Что она ему сделала? Почему через все эти годы он пронес к ней враждебное чувство? Пошел в деда?

— Просто пытаюсь помочь старому другу.

Доннели пожал плечами.

— Извини. Ничем не смогу тебе помочь. Думаю, старику надо найти деньги.

Она чуть было не потребовала устроить встречу с президентом банка, но вовремя отказалась от сумасшедшей мысли: вспомнила, что президента звали Джейкоб Доннели. Банк точно не поможет. Ей нужно изыскать способ спасения музея.

Кейт собрала свои бумаги и встала.

— Спасибо за объяснения, — выговорила она сквозь сжатые зубы.

— Извини, что ничем не помог. Бизнес есть бизнес.

Даррелл развернул кресло и пошел отворить перед ней дверь.

Хотел проводить ее по коридору, но Кейт остановила его.

— Не беспокойся, я и так отняла у тебя много времени.

Он невольно выказал удовлетворение, и в эту секунду Кейт объявила войну. Она уже не сиротка вундеркинд, она — высокоуважаемый математик, сотрудник знаменитого института. Читает лекции по всей стране. У нее допуск к сверхсекретной работе.

А на нее наплевали.

— До свидания, Даррелл.

Она шла по толстой ковровой дорожке, не оглядываясь, но спиной чувствовала, что он, стоя в дверях, смотрит ей вслед. Она хорошо представляла себе его самодовольную усмешку: нагляделась в детстве.

Кейт кивнула дежурной. Женщина улыбнулась в ответ и вернулась к работе. Кейт вышла на улицу.

Постояла немного, успокаивая нервы, постаралась справиться с гневом. Обернулась и увидела, что Даррелл стоит у стола дежурной. Кейт улыбнулась ему и помахала рукой, а потом пошла по улице.

Ей было приятно, что он теряет волосы. Лягушонок!

Когда Кейт вернулась в музей, Дженис за столом не было. Входная дверь, как и накануне, открыта. Экспозицию никто не охранял. Нужно нанять сторожа. Некоторые предметы были уникальными и стоили уйму денег.

В музее имелась разборная головоломка — шкатулка династии Минь; «Разбитый локомотив», первый паззл Мильтона Брэдли;[1]несколько подлинных кроссвордов и головоломок семнадцатого и восемнадцатого века, а также шкатулка с секретом времен Второй мировой войны. В нее засунули ножовку и компас и послали в лагерь заключенному.

Были здесь и журналы «Делл пенсл паззлс», в 1979 году в них впервые появились числовые головоломки судоку. Их называли «числа рядом». Профессор приобрел эти выпуски, прежде чем японцы дали этой игре имя «судоку». Коллекция, должно быть, выросла в цене, ведь судоку сделалась всемирным увлечением.

По крайней мере, Кейт удостоверилась, что выставка работает. Хорошенько осмотреть экспозицию не было времени: надо подумать, как ее спасти.

Кейт поднялась в кабинет. Профессор сидел на стуле у камина, работал над очередным сканвордом. Поднял голову. Его интерес померк, когда он увидел, что это Кейт. Она немного обиделась, потому что поняла: профессор надеялся увидеть Гарри.

Смешно, что обиделась. Да нет, будь честной с собой. Она ревновала к человеку, которого даже не знала. И это несправедливо: она ведь уехала, жила своей жизнью. Надо радоваться тому, что у профессора появился человек, о котором он заботится.

Посреди комнаты стоял маленький письменный стол. Он был накрыт на двоих: фарфоровая посуда, хрустальные бокалы, салфетки. Должно быть, профессор постарался: Дженис никогда не унизится до того, чтобы сделать Кейт что-то приятное.