Книга День Благодарения - Майкл Дибдин

— Не помню.

— Извините, мне любопытно, как она это подала.

— Упомянула, что он был ее коллегой и что они вместе ездили в Японию по коммерческим делам.

— А она сказала вам, что между ними было все? Именно так она бы и сказала, бьюсь об заклад. «Было все». Любила солененькие старомодные выражения.

Он посмотрел на меня.

— Ха, не сказала? Ну, я ее не виню. Лично я думаю, что и вообще упомянуть про Скотта было чуточку неосторожно. Не пугай нового коня, вот что я посоветовал бы. Так совершенно очевидно, что она вам не рассказала о том, что происходило, когда они вернулись. Мне, конечно, она тоже не рассказала, но я все равно узнал, потому что я за ней наблюдал, как я уже говорил. И должен вам сказать, когда Скотт и Люс вернулись из этой коммерческой поездки в Токио, все между ними происходило еще с десяток раз, не меньше. Конечно, звучит глупо, но меня это вроде как шокировало. То есть я не ждал, что Люс будет хранить целомудрие, но почему-то не думал, что замена мне найдется так быстро. Хотя должен сказать, что выбор был очень недурной, если учесть, чего она искала. Этот Скотт был по-настоящему крепким парнем, из этих накачивающихся фанатиков. Ему нравилось, чтобы она ходила по его животу. Жаль, что я этого не мог. Под таким углом она выглядела очень даже.

— Откуда вам все это известно?

Он нахмурился на меня:

— Вы что — не слушаете? Я же сказал, что записал их. Ну, во всяком случае, частично. Но у меня имеются довольно длинные выдержки восьми их встреч. Видите ли, встречались они в мотеле. У Люс дома были ребятишки, у Скотта — жена. А так как у них не было причин полагать, что их подозревают, останавливались они всегда в одном и том же мотеле. Ну я ознакомился с обстановкой и выяснил, что в любом номере кровать стояла у левой стены. А уж тогда достаточно было отправиться туда следом за Люс, подглядеть, в какой номер она войдет, а затем снять соседний. «Сто седьмой свободен? Так я его возьму». Иногда удавалось, иногда — нет. Ну а тогда присосок с микрофоном на перегородку, и все развлечения у меня на пленке. Качество звука оставляет желать лучшего в сравнении с тем, которого я добился потом, но не такое уж и плохое. В любом случае они тишины не соблюдали. Сразу становилось ясно, что там происходило.

Он встал и покачнулся.

— Хотите послушать? Восемнадцатое марта, моя любимая запись. Сразу перед тем, как жена Скотта узнала, что происходит, и дерьмо полетело во все стороны. Интересно, что вы чувствуете — или только мне так кажется? — как Люс словно бы уже чего-то ждет. Она всегда этим отличалась, такими вот предчувствиями. Ну, так или не так, а в этой записи есть какая-то исступленность, которой нет в предыдущих записях, когда она просто жила моментом. Ну и много слов о том, какой виноватой она себя чувствует, как не хочет разрушать его брак и все прочее, но от этого сцены действия обретают особую пикантность, если это слово тут подходит. Честно говоря, именно эту запись я чаще всего снимаю с полки. И на вашем месте я бы начал именно с нее. Хотите послушать?

Он окинул кассеты мутным взглядом.

— Если, конечно, не предпочтете в роли звезды самого себя.

— Что, собственно, это значит?

Аллен снова плюхнулся в кресло.

— Ну, когда Скотт вышел из игры, я на время утратил интерес. Знаю, что были и другие. Имен не помню. Появлялись, исчезали. К тому времени это меня уже не очень трогало.

Он ухмыльнулся мне.

— Но вы-то оказались другим. Вы остались. Поступили как порядочный человек. Именно так, как мы от вас, ребят, и ждем. Люс, конечно, вообразила, что умерла и вознеслась на небеса. Мечта каждой юной девушки сбылась. Всех остальных интересовало только одно, но вы влюбились в нее. Вы даже женились на ней.

Он, фиглярничая, отдал честь по-английски, ладонью вперед.

— Отлично себя показали, ребята! Хотя, должен сказать, это смотря в чем. Во всяком случае, никакого сравнения с архивом Скотта. Боюсь, его записи, безусловно, занимают больше эфирного времени, чем ваши. Но сравнения — штука оскорбительная, и я уверен, вам в процессе все казалось замечательным. Ну а технически в сравнении с мотелем это было детской игрой. И много экономичнее, так как мне не надо было всякий раз платить за номер. Достаточно было установить «жучка» в спальне Люс, а я же навещал ребятишек каждую неделю, и затруднений тут не возникло. Я купил рекордер, включающийся от звука, и спрятал у задней стенки стенного шкафа. Я же знал, что она туда никогда не заглядывает. Черт, я тогда нашел там кое-что свое, пару ботинок, про которые совсем забыл.

Он взглянул на меня:

— Так как же, Тон? Хотите послушать, как между вами и вашей бывшей женой «бывало все»? Как я сказал, на мой взгляд, совсем не потрясает. Много болтовни, но где же сочность? Впрочем, в подобных вещах мои критерии очень высоки. Возможно, вам покажется иначе. И на минуту воскресит былое, э?

Он нахмурился.

— Не смотрите на меня таким тоном голоса, Тон. Черт, мы же практически родственники. Оба имели одну женщину. По-испански для этого есть какое-то специальное слово. Ну и мы братья под кожей[2]. То есть под кожей Люс. Я только хочу сказать, что вам открыт полный доступ в мою личную Библиотеку Конгресса, если у вас появится такое желание. Разумеется, только для законных исследований.

Ноги у меня налились свинцом, но я вынудил себя встать. Я неуклюже вытащил пистолет, зацепив ствол за клапан кармана.

— А, я знал, что мистер Чехов меня не подведет, — негромко сказал Аллен.

Он допил свое виски и встал:

— Прежде чем ты меня продырявишь, Тон, разреши дать тебе на будущее два совета касательно моды. Никогда не носи коричневые ботинки с синим костюмом и не надевай легкий плащ, если собираешься скрыть оружие. Ну ладно, валяй, я готов.

— Я не собираюсь стрелять в вас.

Впервые в его глазах мелькнул гнев.

— Нет? Так на кой черт этот пистолет? И это дерьмо: «Вы можете умереть даже сегодня вечером»? Или ты только дразнишь и не даешь? Я рассчитывал, что ты меня пристрелишь. А то зачем бы, по-твоему, я так тебя доводил? Черт, я столько времени на тебя потратил, а ты теперь идешь на попятный?

Внезапно он повеселел.

— А что, если я добавлю полароиды?

— Что-что?

Свет вспыхнул очень ярко и сразу почти погас.

— Я как-то ночью нащелкал целую серию, когда она особенно расшалилась. Уговорил позировать в разных позах. Внушил ей, что это просто игра. Очень легко. Она понятия не имела, что вытворяет. На следующий день спросила про это — очень испуганно. Но я показал ей пустую камеру, сказал, что просто валял дурака. Всего я сделал снимков восемнадцать. Они где-то здесь. Интересуешься?