Книга Страж - Роберт Мазелло

— Вы работали за границей?

— Да, в Израиле.

— Какого рода деятельностью вы занимались?

— Я был научным сотрудником в Институте Фельдштейна.

Отчасти так оно и было, а Эзра решил по возможности как можно меньше уклоняться от правды.

Инспектор, сдвинув на нос бифокальные очки, пытливо смотрел в лицо Эзры. Похоже, он ждал более подробных сведений.

— Это научно-исследовательский институт. Там применяют современную аппаратуру для датирования и анализа археологических находок.

— В той части мира, наверное, полным-полно таких находок, — кивнул инспектор.

— Да-да, конечно, — с готовностью согласился Эзра.

— Вот почему вы там так много путешествовали из страны в страну. — Инспектор опустил глаза и снова перелистал странички паспорта. — Египет, Саудовская Аравия, Кувейт, Ливан…

— Да, именно поэтому. Порой мне приходилось работать в поле. В смысле на раскопках.

Инспектор замолчал. Эзра немного встревожился. Может быть, он уже успел сказать что-то лишнее? Он старался воздерживаться от разговоров о самом главном, но при этом был готов сколько угодно разглагольствовать на любые другие темы. Картонный тубус стоял на полу. Эзра осторожно прислонил его к ноге.

Инспектор взял печать и поставил штамп на последней страничке изрядно потрепанного паспорта Эзры. Эзра облегченно вздохнул.

— С возвращением, — сказал инспектор. — Добро пожаловать. — Он протянул Эзре паспорт. — Выдача багажа и таможня — прямо вперед.

Эзра отошел от стойки инспектора, думая: «Одну преграду я преодолел, осталась еще одна». Вдруг он услышал голос инспектора:

— Мистер Метцгер?

Эзра остановился и обернулся. Сердце у него ушло в пятки.

— Если в дальнейшем планируете так же много путешествовать, может, вам стоит оформить новый паспорт. Дубликат. Ваш паспорт не в лучшем виде.

— Непременно. Так и сделаю, — улыбнулся Эзра.

Развернувшись, он продолжил путь к зоне выдачи багажа.

Его чемоданы одними из первых появились на ленте конвейера — преимущества пассажира первого класса. Эзра покатил чемоданы к зоне таможенного досмотра. По пути он быстро обвел взглядом стоявших около стоек таможенников. Какой из них выглядел наименее настороженно? К какому выстроилась самая большая очередь из людей, которым не терпится поскорее оказаться по ту сторону?

Эзра выбрал полную инспекторшу. Ему показалось, что ей гораздо интереснее перешучиваться с коллегами, чем заглядывать в чемоданы и сумки, плывущие по ленте перед ней. Когда подошла его очередь, Эзра улыбнулся таможеннице и непринужденно протянул ей бланк декларации, который заполнил еще на борту самолета.

— Ну и долго же я летел, — сказал он, потянулся и огляделся по сторонам.

Таможенница улыбнулась в ответ и взглянула на декларацию.

— Вы прибыли рейсом «Алиталия» из Рима?

— Да.

— Пересадка?

— Прошу прощения?

— Вы в Рим прибыли откуда-то еще?

— Да. Я вылетел из Тель-Авива.

— Рейсом какой авиакомпании?

— «Эль Ал».

Зачем она задавала все эти вопросы? Эзра этого вовсе не ожидал. И почему она вдруг решила так серьезно сосредоточиться на своей работе? Вторая инспекторша, с которой она обменивалась шутками, тоже неожиданно посерьезнела и взялась за дело.

— Вы кому-нибудь поручали заботу о вашем багаже?

— Никому, кроме авиаперевозчиков.

— Никто не упаковывал чемоданы вместо вас?

— Нет, я сам укладывал все вещи.

— Пожалуйста, положите чемодан на столик и откройте. — Таможенница, похоже, ждала, на какой из чемоданов упадет взгляд Эзры. — Вот этот.

Эзра положил чемодан на столик и расстегнул молнию. Боже, он совершил неправильный выбор. Его все-таки будут досматривать. «Спокойствие, спокойствие, — твердил он себе. — Даже если они это найдут, они не поймут, что это такое».

Таможенница откинула крышку чемодана и принялась просматривать содержимое. Черные хлопчатобумажные водолазки, брюки с накладными карманами цвета хаки (точно так же он был одет сейчас), носки, нижнее белье, пара книг, которые он не решился посылать почтой и взял с собой. Остальные книги, несколько сотен, он отправил пароходом.

Таможенница постучала кончиком пальца по кожаному несессеру.

— Будьте любезны, откройте.

Эзра вытащил несессер из чемодана, открыл и положил на стол перед таможенницей. Она стала перебирать содержимое. Зубная паста, зубная нить, бритвенный станок, бутылочки с аспирином. Только отшелушивающий скраб «Десерт Мираж» привлек ее внимание.

— Вы этим пользуетесь? — спросила она.

— Порой приходилось работать под открытым небом, кожа очень пачкалась, — ответил Эзра. — Так хорошо, как этот скраб, мне ни одно средство не помогало.

Таможенница открутила крышку на баночке. Эзра всеми силами постарался сделать вид, будто это его ни капельки не тревожит. Но сердце у него бешено забилось, ладони стали влажными. «Только не вздумай вытирать руки, — сказал он себе. — Стой и терпи».

Баночка была наполнена кремообразной пастой цвета ржавчины. Таможенница понюхала ее.

— Фу, — поморщилась она, отодвинув баночку со скрабом. — И вы этим лицо мазали?

— Да, — кивнул Эзра. — Потом, когда смоешь, эффект просто потрясающий.

Таможенница закрутила крышечку.

— Нет уж, я лучше по-прежнему будут пользоваться скрабом «Нокзема». — Убрав баночку в несессер, таможенница указала на картонный тубус. — Что у вас там?

— Картинки на папирусе. Сувениры. Я их купил в магазине. В аэропорту, в Израиле. — Он порылся в кармане. — У меня есть чек. Они не представляют никакой ценности.

— Снимите, пожалуйста, крышку с тубуса.

Эзра выполнил требование таможенницы. Она посмотрела в тубус, как в телескоп.

«Интересно, что она может там увидеть?» — гадал Эзра.

— А кто это, с собачьей головой?

— Похоже, вы смотрите на Анубиса, — отозвался Эзра. — Это бог мертвых. На самом деле у него голова шакала.

Господи, о чем он только думал? Зачем ему понадобилось ее поправлять?

Таможенница закрыла тубус пластиковой крышкой и положила его на стол рядом с чемоданом. Затем она поставила штамп внизу бланка декларации.

— Спасибо, — сказала она. — Стоянка наземного транспорта — по коридору налево.

Эзра собрал чемоданы, зажал тубус под мышкой и вышел из зоны таможенного досмотра. Он чувствовал, что черная водолазка прилипла к спине, так он вспотел. Но ему приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не пуститься в пляс от радости.