Книга Штрафники на Зееловских высотах - Роман Кожухаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Слышь, Затонский… – обернувшись, проговорил Аникин.
– Да, товарищ командир… – с готовностью откликнулся Кузьма.
– А вот «кочерыжка», ну, ПТР… убитого бойца. Осталась?
– А как же… – с готовностью доложил Затонский. – Как есть целехонька. Мы ее передали… в надежные руки…
– ПТР – Дегтярева?
– Нет, самозарядная… симоновская… – уточнил Затонский. – Три пачки имеется в запасе.
– ПТРС? Отлично! – выдохнул Аникин. – Давай ее сюда! Мы тут из одной птички перышки повыщипываем…
– Это мы щас… мигом! – всполошился Затонский. – Латаный! Где Латаный? Бегом сюда пусть ползет! Это, мы Латаному ружье передали Конька, ну, Конькова, которого взрывом… Коваль ведь в строевой был пэтээровцем, ну, только вторым номером…
Латаного Аникин хорошо помнил: маленький, крепкий, как стальной шарик, мужичок, умело отражал шуточки по поводу своего маленького роста и фамилии. Ротные остряки прозвали бойца Штопаный. «Как же тебя штопали, Латаный? – донимали его. – Нечто такие заплаты маленькие бывают?» «Ничего, – ничуть не тушуясь, отбривал солдат. – За одного Латаного двух нештопанных дают. Мал золотник, да удал!» Удивляло товарищей Латаного то, что за все время пребывания на передовой – в строевой с декабря сорок второго и больше месяца в штрафной – не получил боец ни одного ранения. «Ни разу меня не латали», – самодовольно констатировал штрафник. «Вот так фамилия! Владельца заговорила», – суеверно заключали бойцы.
Но сейчас нависла реальная угроза нарушения заговора. На Латаного, ползшего через открытый, простреливаемый для вражеского пулемета участок, переметнулся целый рой пуль.
Пулеметчики фашистского ДОТа, воспользовавшись дармовым освещением, принялись методично обстреливать подступы к своему сооружению, прощупывая каждый бугорок, каждую неровность. Досталось и мертвым, лежавшим на гладкой, как стол, поверхности земли. Очереди искромсали несколько трупов, превратив их в обезображенные, жуткие груды. Возможно, фашисты боялись, что за мертвыми прячутся живые, используя тех, как укрытие, или попросту издевались, вымещая на беззащитных убитых излишки боезапаса. А тут вдруг, откуда ни возьмись, Латаный, да еще с громоздким ПТРСом[4]! Прет по-пластунски, будто кукиш фашистам показывает или еще что похлеще.
– Огонь по амбразуре! Из всех видов! – закричал Аникин, вскидывая свой ППШ. Отделение ударило по ДОТу, стараясь прикрыть передвижение товарища. На несколько мгновений шквальным огнем штрафникам удалось прервать несмолкающую стрельбу вражеского пулемета. Этих мгновений оказалось как раз достаточно, чтобы Латаный добрался до спасительных колод.
Латаного сразу несколько рук подтащили за рукава и шиворот ближе к колодам. Аникин, не раздумывая, принял от бойца тяжеленное ружье, отвел стебель затвора и снова запер, потом, повернув его на бок, со знанием дела откинул крышку. Пачка с патронами была вставлена снизу.
– Сколько тут?.. – деловито спросил Андрей Латаного.
– Два израсходовал… значится, три – в остатке… – прерывисто, с силой вдыхая и выдыхая воздух, выговорил Латаный.
Вытерев пот с лица рукавом шинели, он добавил:
– Еще две пачки – в запасе. Целехоньки… Вот… – Латаный в спешке принялся доставать патроны из брезентовой сумки, лежавшей у него на животе.
Андрей осторожно, стараясь не высовываться, уложил ружье поверх колод. Двухметровый ствол угнездился как раз на стыке двух деревянных чурок. Мушки в темноте не было видно, и Аникин наводил ружье на глаз, по смутным очертания дульного тормоза. Может быть, подождать? Фашистский снайпер наверняка «моргнет» еще раз. Но времени не было. Место, где блеснул красноватый отсвет, он запомнил хорошо. По касательной вправо от верхней точки бетонной крышки ДОТа. Вот здесь. Да, примерно здесь…
Первый выстрел прогремел оглушительно. Приклад больно саданул Андрея в плечо. Еще крепче прижавшись руками и плечом к ружью, он снова нажал на спусковой крючок, потом еще раз. Неясный крик, похожий на отдаленное эхо, донесся из темноты, а следом – треск ломаемых сучьев и глухой удар чего-то тяжелого, упавшего на землю.
– Ух ты… Попал… Попал! – восхищенно проговорил Затонский, все время, пока Аникин вел стрельбу, выглядывавший из-за укрытия. – Похоже, вы его сняли, товарищ командир.
– Похоже… – ответил Аникин, стаскивая ружье с колоды. – Теперь надо за ДОТ браться. Возглавишь группу, Кузьма. Возьми двоих бойцов. Обойдете отсюда, слева. Под амбразуру подобраться и гранатами закидать. Один амбразурой занимается, двое прикрывают с той стороны. Ясно? Действуй…
Пока штурмовая группа, которую возглавил Затонский, крадучись пробиралась к ДОТу, остальные вели огонь по амбразуре. Потом Андрей приказал всем прекратить стрельбу. Теперь бойцы штурмовой группы оказывались на линии огня и могли угодить под пули своих же товарищей. Только Латаный получил указание отработать одну пачку по амбразуре.
– Давай, покажи, на что годишься… – подзадорил его Аникин, возвращая ружье.
Тот, снова завладев ПТРСом, с торопливым возбуждением вставил снизу заранее приготовленную пачку патронов.
– Не торопись только! – осаживал его Аникин. – Экономь… И целься… Кузьму, не дай бог, не задень.
– Не извольте… беспокоиться… – приговаривал Латаный, выдвигая сошки и устраиваясь возле ружья.
И все-таки ударная мощь 14,5-миллиметровых патронов, один за другим умело всаженных Латаным в амбразуру, дала о себе знать. Фашистский пулемет «ослеп» на несколько долгих минут. Как это время понадобилось группе, чтобы добраться до ДОТа. Вот неясная тень мелькнула на темно-сером фоне бетонного ската.
Яркая вспышка осветила продолговатое отверстие амбразуры. Огонь, вырвавшийся из раструба ДОТа, осветил силуэт прижавшегося к бетонному скату солдата. Потом ДОТ заволокло дымом и темнотой. Раздался второй взрыв. Он прозвучал глуше. Скорее всего, вторая граната скатилась внутрь неприступной огневой точки. Бетонная утроба проглотила наживку, начиненную смертью, и теперь ее вспучило от дыма, огня и осколков.
Действовать надо было незамедлительно.
– Вперед, вперед!..
Скомандовав остальным, Аникин первым выскочил из-за деревянного укрытия. Неясные силуэты, мелькнувшие рядом, обозначали бойцов, подымавшихся следом за Андреем. В темноте кроваво-красным светом набухал раструб амбразуры. Он светился, будто открытая заслонка печи. Языки пламени уже вырывались наружу, и вокруг распространялся запах гари.
Возле ДОТа Аникина встретил Затонский.
– Молодец, Кузьма, грамотно сработал… – бросил на ходу Андрей.
Затонского захлестывали эмоции.
