Книга Призрак из страшного сна - Анна Ольховская

Скоро она все узнает.

И узнала.

Шли они медленно – бабушке каждый шаг давался с огромным трудом. К концу пути Марфе пришлось практически тащить под руку обессилевшую старушку. Хорошо хоть, баба Клава была сухонькой и мелкой, не то что соседская Зинаида – гигантская квашня!

Вскоре Марфа поняла, что они идут к каменоломням. Но не к главному, заколоченному и заваленному входу, а с полверсты левее, туда, где склон горы был покрыт густыми зарослями колючего кустарника.

Вопросы пчелами зудели на губах девочки, но Марфа держалась. И только когда бабушка подвела ее вплотную к склону горы, раздвинула клюкой кусты и там оказался узкий, не шире метра, вход в пещеру, Марфа не выдержала:

– Бабуля, ты что, туда собралась? Туда же нельзя, там опасно!

– Другим нельзя, нам – можно, – усмехнулась Клавдия Григорьевна. – Не боись, нет там никакого Змея. А ты молодец, Марфуша, выдержала, не балаболила всю дорогу, дурных вопросов не задавала. Значит, можно тебе и последнюю мою тайну открыть, ты ее сохранишь. Только учти – об этом не надо знать всем, это только для нашей семьи пусть будет. Я это чудо чудное случайно нашла, и расчистила, и сберегла. А начнут бабы да мужики туда свои задницы без спросу кунать – испоганят источник!

– Источник?! Какой источник?

– А сейчас увидишь. Идем. Только сперва там вон, у входа, пошуруди.

Марфа осторожно заглянула в узкий лаз – он уходил куда-то внутрь горы. А у самого входа, слева, аккуратно прикрытая камнями, стояла керосиновая лампа. Там же, завернутый в кусок непромокаемого брезента, лежал коробок спичек.

– Нашла?

– Ага, тут лампа.

– Зажигай.

Марфа осторожно сняла стеклянную колбу, чиркнула спичкой, подожгла фитилек, вернула колбу на место и подняла лампу.

Неяркий свет озарил часть узкого, тесного, невысокого хода. Им с бабушкой наклоняться не придется, а вот если батюшка сюда пришел бы…

– Ну, чего встала? – сварливо проворчала баба Клава. – Вперед иди, да не спеши, я быстро ходить не могу.

А Марфа и не собиралась спешить. Ей было страшно. Казалось, она слышит какие-то странные шорохи, царапанье, хруст. И непонятно было, куда вел ход – свет отбирал у мрака не больше пары метров.

Но возражать и спорить – себе дороже. К тому же если бабушка ходила сюда одна и не боялась, так ей, здоровенной дылде – четырнадцать годков зимой стукнуло, – трусить тем более стыдно.

Метров через двадцать, показавшихся Марфе бесконечными, свет лампы озарил небольшую, какую-то даже уютную пещерку. Она не была сквозной – кроме хода, через который они пришли, других путей сюда не было.

Довольно-таки ровные стены, скругленный потолок, у одной из стен – небольшой каменный выступ, напоминающий топчан, а возле другой – углубление, размером как две ванные лоханки в доме у Любаши.

Сравнение с ванной подруги пришло девочке на ум из-за того, что углубление было заполнено водой.

– Ну, вот и пришли, – облегченно вздохнула бабушка. – Помоги мне раздеться.

– А что это?

– А это, внученька, тот самый источник, с живой водой. Я завсегда оживаю, как в нем с часок посижу.

Когда Марфа помогала бабушке забраться в источник, она с удивлением обнаружила, что вода в нем горячая!

И именно сюда несла сейчас Марфа никому не нужного, обреченного на медленную смерть малыша.

Глава 5

Он действительно был целебным, этот источник. Благодаря ему баба Клава прожила еще два года после того случая. Марфа, когда простужалась или умудрялась пораниться, тоже приходила сюда и с наслаждением погружалась в горячую, пахнувшую, правда, не очень приятно, но все равно живительную воду.

Иногда она закрывала глаза и представляла, что нежится в настоящей ванне, в чудесной, отделанной голубенькой гладкой плиткой комнатке, которую в доме Любаши называли туалетной.

И чтобы пена – пушистая-пушистая. И шампунь, от которого волосы становятся такими шелковыми! Какими они никогда не были после бани у них в деревне, где волосы бабы мыли кусками самодельного мыла. И даже полоскание в отварах ромашки или в уксусе не могло придать волосам того блеска и шелковистости, как ароматные шампуни в ванной у Любаши.

Однажды подружка подарила Марфе флакон шампуня. Но когда девочка пришла с ним в баню и, горделиво осматриваясь по сторонам, начала намыливать им волосы, на нее налетели и мать, и тетки. Отобрали «бесовскую отраву», еще и за волосы оттягали.

Здесь, в пещере, отбирать шампунь и мыло было некому, но Марфе и в голову не приходило принести их сюда.

Потому что мыться здесь было НЕЛЬЗЯ! Иначе целебная купель превратилась бы в тухлую помойку. Так сказала бабушка, и Марфа склонна была ей верить – никаких дырочек для слива воды, как в ванной у Любаши, здесь не было.

А через год после смерти бабушки Марфа решилась на побег из отчего дома – ее просватали за сорокалетнего вдовца с тремя детьми, угрюмого и жутко волосатого (у него волосы торчали из ворота рубахи, словно шерсть у медведя) Агафона. При одном только взгляде на этот старого – для семнадцатилетней девчонки – дядьку у Марфы ком тошноты к горлу подкатывал. Она валялась в ногах у отца, просила не отдавать ее Агафону, но батюшка и слышать ничего не хотел. Глупости какие – старый! Сорок лет ему всего. Зато дом у него крепкий, хозяйство большое, он – мужик рукастый. Свадьбе быть!

Наверное, если бы не помощь и поддержка Любаши, девушка не решилась бы на побег – такого в их деревне еще не бывало!

После того как подруга в прошлом году уехала в Москву и поступила в сельскохозяйственную академию – тоже решила стать агрономом, как отец, – девушки переписывались. Причем письма Любаша присылала на свой адрес, а Марфа тайком прибегала к родителям подруги, забирала у них письмо для нее и передавала письмо для Любаши.

А потом подружка приехала домой на летние каникулы, и девушки не могли наговориться. Они делились всеми секретами, и Марфа с замиранием сердца слушала откровения Любаши – та уже полгода встречалась с одним парнем, по словам подружки – потрясающим красавчиком! И у них с Любашей БЫЛО! То самое!

Любаша собиралась за своего Сережу замуж, во всяком случае, она была абсолютно уверена, что рано или поздно парень сделает ей предложение. Именно потому, что – БЫЛО.

Девушка светилась от счастья, а ее рассказы порою заставляли сердце Марфы биться чаще, к щекам ее приливала кровь.

Как это, должно быть, притягательно, когда все – по любви!

А в середине августа пришли сваты от Агафона…

И Марфа, глядя на противного волосатого дядьку, представила, что у нее с ним будет ЭТО?!!

Когда ее мольбы не возымели никакого действия, девушка, заливаясь горькими слезами, пожаловалась подруге.