Книга Эмилер - Елена Янук

Воевали у горных охотников только мужчины, так как все понимали, лэри — ценность, без которой племя охотников быстро вымрет.

У охотников свободных женщин не было, едва подросшую девушку отдавали замуж, а если лэри становилась вдовой, ее тут же вручали семье родственника, который заменял ей мужа, или, если она была против, возвращали к отцу. Это был выверенный временем закон выживания, и женщин, в таких случаях, принимали как настоящий дар. Да и как не любить такое положение лэрам-воинам?! Возвращаясь с боя измученными и ранеными, они попадали в теплые уютные дома, ели вкусные и сытные блюда из мароков, получали всеобщее внимание и исцеление ранам.

Вот и мать Райна попала к старшему брату мужа, старейшине Влеру, оставшемуся без жены. Тот был рад принять Мали к себе. Ведь чем значительнее семья, тем больше уважения к ее силе. Но молодая лэри страдала по погибшему мужу и так и не стала своей среди чужих, тихо сгорев в одиночестве.

Он тогда был достаточно взрослым, чтобы все понимать. Наблюдая за страданиями матери, дал клятву не жениться, пока не оставит профессию воина и не начнет учить молодь охоте и прочим нужным для выживания вещам.

Райн с лэри никогда близко не общался, так как не был женат. Это постоянно служило причиной издевательств Крафа, имеющего уже трех детишек и красавицу жену. Райн ему даже немного завидовал, но как только встречал в поселке вдову с грустным взглядом, его сожаления пропадали как дым. А вдов было много, как и страдающих матерей, ведь за последнее время погибло столько детей! Но из-за сезона охоты старейшины запретили мстить лесным магам, отложив праведный гнев на время Льда.

Сезон охоты за мароками длился недолго. Это время, когда пушистые зверьки, вырастив потомство, обрастали жиром и являли из себя великолепное зрелище. У них ценилось все: шкура с пушистым серебристо голубым мехом; косточки, идущие на производство клея для строительства новых домов; и кровь, обладающая лечебными свойствами. Но особенно ценился жир, который использовали повсюду: в еде, в лечении, в красках и в мыле для редких омовений.

Поэтому сейчас все силы племени были направлены на добычу столь незаменимого зверька. Какое-то количество мароков жило у лееров в клетках возле домов, но таких зверьков было мало, и охотники использовали этот запас в самых крайних случаях.

Во время Льда мароки спрячутся под снегом и будут спать. Поэтому от охоты во время Запасов напрямую будет зависеть жизнь племени. Во время Воды у мароков детеныши, и Закон запрещает на них охотиться до времени Тепла, тогда их на какое-то время сменяют красные толстые птички не умеющие летать, но они слишком маленькие — целой стаи едва хватает одной семье на неделю…

Но сейчас им необходимо вернуть целыми детей, с охотой придется повременить. Райн холодно посмотрел на валяющегося без сознания Крафа. И тут же с досадой окинул взглядом рядом стоящих воинов, невозмутимо наблюдавших за «воспитательным» процессом. Но бойцы молчаливо его поддержали — Крафа в отряде за глупую заносчивость не любили, а Райна слушали и уважали.

Командир, разобравшись со смутьяном, приказал:

— Скоро стемнеет, надо срочно найти учеников и Марта, — и секунду подумав, Райн сухо добавил:

— Оттащить «это» к женщинам. Пусть отращивает клыки и делает, что ему скажут хозяйки!

Он мимолетно взглянул как Локис и Тамп подхватили Крафа, затем развернулся и презрительно сплюнул. Ему было досадно, что в племени до сих пор не нашлось ему зрелой замены. Талантливые молодые лэры, которые могли бы его сменить, не подходили совету старейшин по возрасту. Самоуверенные глупцы, типа Крафа, не подходили по уму.

На одной смелости долго против многомудрых лесных магов не продержаться. Противника надо уважать и просчитывать его действия на шаг вперед, а командир, мыслящий мелко и самодовольно на это неспособен. По его глупости отряд погибнет в первом самостоятельном бою.

Несмотря на бессильный гнев, Райн спокойно дал бойцам знак строиться и беззвучно пошел в сторону Скользкого ущелья, с тоскою вглядываясь в вершины гор — за ними по зелено-серому небосклону стремительно неслись снежные облака. Вот и все…

Это будет настоящая катастрофа, если снег повалит сейчас. Многие в племени умрут от голода. Уже заготовленных припасов надолго не хватит, самое холодное время будет и самым голодным. Райн с тоской и неприятием оглядел бурно меняющееся небо и про себя застонал — больше всего он не выносил детских смертей от голода.

Сейчас с ним полтора десятка лэров. Они стояли на высокой скале недалеко от уступа Неблагодарных, с которого уже не одно столетия сбрасывали пленных эмирими. Это была еще одна из тысяч кровавых страничек войны на Эмилере. Практика захвата рабов из солдат противника не привела ни к чему, кроме огромных потерь с обеих сторон.

Желая освобождения захваченных в плен бойцов, к горным охотникам прямо на плато, в укреплённое Стойбище, являлась вооруженная армия лесных магов, разнося все на своем пути. Правда, назад эмирими возвращалось куда меньше, чем вторгалось в лагерь, но и у лэров потери были невосполнимы, а иногда поистине чудовищны.

И охотники стали уничтожать пленных эмирими сразу после боя, скидывая с утеса Неблагодарных. Тогда враги могли найти и удостовериться в гибели родных и близких, окончательно теряя надежду на их спасение.

Страшная несправедливость, но к лесным магам в поселок горные охотники прорваться не могли. Мешала широкая полоса пограничных деревьев — Заслон. Деревья, которые хватали всех, не относящихся к племени эмирими — и навечно утаскивали корнями в землю. По сути, хоронили живыми! И никакими силами и огнем невозможно пробиться сквозь страшных и неподкупных стражей!

Хотя среди лэров существовала легенда, что когда-то здесь жили гарххи[2]— раса владеющая магией. Они когда-то смогли прорваться сквозь Заслон, но чем это все кончилось — история умалчивает, так как позже гарххи были вынуждены покинуть этот негостеприимный мир. Для этого они открыли ныне неизвестные точки мгновенного перехода по этому миру и из него и покинули его. С тех легендарных времен ни гарххов, ни точек перехода уже никто не видел.

* * *

Кругом простирались горы. По ним бежали тонкие тропки, уводящие под облака или под каменные отвесы над пропастями, с которых в сезон Тепла доносились ароматы редких горных трав и свежести. Увы, сейчас с них понимался только холодный туман.

Лея, наконец, привела своих питомцев в лощину, расположенную перед входом в Скользкое ущелье. Оно было разбито мелкой густой сетью совершенно отвесных каньонов, где на нижнем плато ютилась почти вся растительность, добавляя ему какой-то дикой необузданной красоты и словно доказывая закон, что жизнь есть, где есть хоть какая-то вода.