Книга Диаммара - Мэгги Фьюри

Увлеченный этой идеей, Язур собрался уже перейти мостик, но вовремя остановился, вспомнив резкие слова и яростный взгляд, брошенные Феей Озера перед уходом. Нет, сказал он себе, надо бы подождать, пока она малость не успокоится после стычки с Хеллорином. Он ей необходим — это несомненно, — но вот убедить ее в этом будет довольно непросто.

Ваннор, когда Язур после ужина объявил ему о своем решении, к большому неудовольствию юноши, в открытую рассмеялся:

— Оберегать госпожу Эйлин?! Нет, ты все-таки неисправимый романтик! От чего такого, скажи на милость, ты собираешься ее оберегать, с чем она сама не могла бы справиться? Может, заодно ты спросишь, не нуждается ли в защите Повелитель фаэри?

— Чушь! — неожиданно вступилась за Язура Дульсина. — Ты, Ваннор, на редкость умен, но порой бываешь так же на редкость глуп. Госпожа Эйлин только что потеряла дочь, а ее дом — в руинах. Ей непременно нужно, чтобы кто-то был рядом. Даже если мы с тобой печалимся о судьбе чародеев, то представь, каково сейчас ей. Она стремится к одиночеству, чтобы предаться скорби, но, боги свидетели, не вечно же ей рыдать!

— Могущество и сила тут ни при чем, — подхватил Язур. — Часто самыми опасными врагами для нас становятся уныние и безнадежность, и никто не в состоянии справиться с этими недругами в одиночку. Ей нужно, чтобы кто-то отвлекал ее от мрачных мыслей и ободрял…

Их страстные речи не произвели на Ваннора ни малейшего впечатления.

— Делай что хочешь, — пожал он плечами. — Если в результате ты передумаешь возвращаться на юг, то я — за. Только помни, что госпожа Эйлин несколько отличается от ваших южных скромниц. И не забывай, чья она мать. Если ты позволишь себе хотя бы намек на то, что она слабая беззащитная женщина, — прощайся с жизнью. Эти чародеи на удивление самолюбивы. Впрочем, я думаю, ты уже успел это понять. И все-таки ты храбрый человек, Язур. Я на твоем месте не рискнул бы даже близко к ней Подойти, услышав, что она желает остаться одна.

Язур вздохнул. Похоже, осуществить веление судьбы будет сложнее, чем он предполагал. Ну и пусть! Мать Ориэллы нуждается в помощи, и он добьется того, что она ее примет!

— Ничего! — сказал он, специально для Ваннора состроив решительную физиономию. — Госпожа Эйлин упряма, но завтра, когда я с ней поговорю, она убедился что и я упрям не меньше!

* * *

В предрассветном тумане подлунный мир выглядел не слишком гостеприимно. Хеллорин окинул взглядов вересковую пустошь, где гулял холодный ветер, и негромко выругался. Он так долго отсутствовал, что успел забыта, какой отвратительной бывает погода в этих краях. Впрочем, даже не будь фаэри нечувствительны к холоду, Хеллорину и в голову не пришло бы вернуться в тот уютный замок, где протекало его изгнание.

— Мой Повелитель, это неразумно.

Хеллорин обернулся к Летасу, своему камергеру, и вздохнул. Долгие века Летас вел хозяйство в замке и делал это легко, без напряжения, и не имел привычки жаловаться. В мире нашлось бы немного вещей, которые лежали бы за пределами его административных или в крайнем случае магических способностей.

И все же сегодня камергер был недоволен. Когда Хеллорин повернулся, он отбросил со лба растрепанные ветром волосы с видом человека, которому слишком часто приходится повторять этот жест.

— Повелитель, вашим подданным следовало бы сейчас пировать, празднуя успешную охоту. Но как можно устроить праздник в этом проклятом месте?

Хеллорин был вынужден с ним согласиться. Там, в Долине, осталось вдоволь деревьев, которые при помощи магии могли быть легко превращены в надежные стены и крыши, а чаша кратера послужила бы прекрасной площадкой для празднества по древним обычаям. Этих низких, омерзительных смертных следовало бы изгнать с земли фаэри. Но вся штука в том, что эта земля фаэри не принадлежит.

Владыка Лесов нахмурился. За владение Долиной Эйлин заплатила жизнью своего возлюбленного супруга и за годы упорного труда превратила ее в зеленый островок красоты и покоя посреди неприветливых пустошей. И она дала ясно понять, что, если понадобится, будет бороться за свой дом до последнего вздоха — или ее, или его, Хеллорина.

Со всех сторон до слуха Повелителя фаэри доносилось приглушенное роптание его подданных. Он стиснул зубы. Мало того, что он потерял свою любимую белую кобылу, — после поражения в стычке с волшебницей его авторитет среди фаэри заметно пошатнулся. Необходимо что-то предпринимать. Впрочем, он знал, что на рассвете смертные покинут Долину, и надеялся, что, когда защищать станет некого, упрямая Эйлин будет не столь глуха к голосу разума. В глубине души радуясь, что решительные действия можно отложить на завтра, Хеллорин обратился к Летасу.

— Вели им сохранять терпение, — приказал он. — Ярость волшебницы утихнет столь же стремительно, как и возникла. Завтра мы вернемся в Долину и поговорим с госпожой Эйлин еще раз.

— Воля ваша, Повелитель. — Летас помолчал. — Но разве вы забыли, что госпожа Эйлин обязана вам жизнью? Если сейчас не самый подходящий момент, чтобы спросить с нее должок, то я не фаэри, а смертный! — не удержался от колкости он. — Я всегда придерживался мнения, что разговаривать с женщинами — пустая трата времени. А тот, кто осмелился оскорбить Повелителя фаэри столь очевидной непочтительностью, должен понести наказание…

— Заткнись! — проревел Хеллорин. — Иначе понесешь наказание ты! — Он судорожно вздохнул и холодно продолжал:

— Когда мне понадобится совет, не сомневайся, я у тебя его попрошу. А сейчас я советую тебе пойти и передать фаэри мои слова, ибо я люблю, когда мой камергер исполняет свои обязанности, и не очень — когда он выражает свое мнение. — Не слушая оправданий Летаса, Хеллорин отвернулся, но в глубине души он не мог не признать, что кое в чем камергер прав. Эта взбалмошная чародейка выставила его в смешном свете перед фаэри, и Хеллорин скрипнул зубами, представив, как она злорадствует у себя в Долине, вспоминая подробности его унижения. Ну ничего, сказал он себе, пусть только настанет утро — и мы посмотрим, кто будет смеяться последним.

* * *

Солнце еще едва пробуждалось, и все вокруг дышало покоем. Долина казалась укрытой пологом, сотканным из тишины, отороченной серебристыми птичьими трелями. Косые лучи восходящего солнца протянулись через Долину, сделав синие тени деревьев нежно-розовыми, и капли росы стали похожи на искрящийся магический кристал, который Эйлин держала в ладонях.

— Его нигде нет, — сказала она, нахмурившись, и поглядела на Паррика и Ваннора. — У меня всегда были способности к поиску, — продолжала она озадаченно, — и у фаэри я кое-чему научилась, но тут я сдаюсь. И зеркало я испробовала, и кубок, а теперь и кристалл — но всякий раз результат один. Миафана нет в Нексисе — более того, его нет даже по эту сторону океана. Я не понимаю, что происходит. Кристалл показывает лишь темноту, но если бы Миафан умер, я бы это почувствовала.

Она с досадой отшвырнула кристалл, и он покатился по траве туда, где уже валялись маленькое серебряное зеркальце, взятое на время у Дульсины, и оловянная кружка, от которых тоже не было никакого толку.