Книга Копенгагенский разгром - Лев Портной

— Хорошо, сэр, — сказал полицейский на прощание, — мне очень жаль вашего товарища. Но смею заверить вас, вскорости мы получим парочку вертишеек в мокрых штанах. С вашего позволения завтра я навещу вас, расскажу, как подвигается расследование.

Он кивнул и чуть не бегом покинул дом.

— Чудной человек, — промолвил я вслед ему. — О чем бы ни говорил, все ему хорошо. В дом пригласили — хорошо. Человека убили — тоже хорошо!

— Он говорит «well». Это все равно-с как по-русски сказать «итак» или «ну-с», — поправил меня Жан.

— Ладно, не умничай! Что-то еще он сказал странное на прощание? Вот черт! Запамятовал! Может, вспомню потом. А пока пойду-ка поговорю с графом Воронцовым.

Я нашел Семена Романовича в гостиной. Он беседовал с Николаем Николаевичем у зажженного камина.

— Как вы? — спросил граф.

Новосильцев окинул меня сочувственным взглядом.

— Да что со мною станется? — ответил я. — Дикий случай! Я рассказал инспектору, как нас пытались ограбить. Он уверен, что разбойники следили за нами и отомстили.

— Странно, — покачал головою Николай Николаевич. — Логичнее было напасть на вас по пути в Лондон.

Я поморщился. Новосильцев рассуждал верно, но отчего-то именно этим вызывал у меня раздражение.

— Всю дорогу до Лондона мы держали пистолеты наготове, — пояснил я.

— А разбойники успели убедиться, что вы бьете без промаха, — с уважением произнес граф Воронцов.

— Да, я стреляю метко, — подтвердил я.

— Вот злодеи и решили, что проще разделаться с вами в Лондоне, подкараулив в темном переулке, — сделал вывод Семен Романович.

— В таком случае они постараются и меня подловить, — нахмурился я.

— Будьте осторожны, один из дома не выходите, — назидательным тоном произнес Воронцов.

— А что, если — напротив?! Побродить по округе! — воскликнул я и добавил, перейдя с французского на русский: — Половить их на «живца»!

— И превратиться из «живца» в мертвеца! — вскрикнул граф Воронцов.

— Инспектор Салливан уверен, что поймает убийц за пару дней, — сообщил я.

Граф Воронцов пошевелил кочергой уголь в камине и ответил:

— И замечательно. Пусть он и занимается своим делом.

Новосильцев сидел на диване и наблюдал за огнем, потревоженным кочергой. Он беззвучно шевелил губами, обдумывая какую-то мысль.

— Что тебя тревожит, Коленька? — спросил его Воронцов.

— А что же знакомец вашего лейтенанта? — спросил меня Новосильцев.

— Не знаю, — я развел руками.

— Если б на ваших глазах убивали друга, неужели вы не заступились? — произнес Николай Николаевич. — А если б не смогли защитить, разве не оказали полиции помощи?

Я задумался. Месть со стороны разбойников — первое, что пришло мне в голову, когда я узнал об убийстве. И мистер Салливан ухватился за эту версию. Но где же тот человек, вслед за которым Артемий поспешил в роковой паб? Где он был, когда убивали лейтенанта Феклистова? Куда делся потом?

— Знай я убийц своего друга, — промолвил я, — то в полицию не пошел бы. Я бы вызвал преступника на дуэль.

— Это в случае, если злодей благородного происхождения, — уточнил Новосильцев. — А если убийца подлого звания?

— Пожалуй, вы правы, — признал я.

— Послушайте, а не мог ли ваш друг заметить тех самых разбойников, что напали на вас? — высказал новую догадку граф Воронцов. — Они, должно быть, следовали за вами на удалении, а потом попались ему на глаза.

Я покачал головою. Идея захватить второй раз разбойников в одиночку вполне могла прийти в его голову. Он отличался храбростью и бесшабашностью. Но на его лице не было злорадства или охотничьего азарта, когда он покидал коляску. Глаза светились обычной радостью, какая бывает при встрече с хорошо знакомым человеком после долгой разлуки.

— Нет, — сказал я. — Уверен, Феклистов заметил в толпе товарища, но никак не разбойника. А уж что произошло дальше… — Я развел руками.

— Что же это такое… — Граф Воронцов сокрушенно покачал головой. — Как бы то ни было, вам не стоит одному расхаживать по улицам Лондона. Да, собственно, и времени не будет. Завтра вечером, а лучше послезавтра утром вы сможете выехать.

— Да, но как же я покину Лондон после случившегося? — возразил я. — Я дождусь, пока поймают убийц!

— Друг мой, предоставьте это дело мне, — сказал Семен Романович. — Я приложу все силы и не слезу с шеи Скотланд-Ярда, пока они не найдут злодеев.

— Скотланд-Ярда? — переспросил я.

— Лондонской полиции, — пояснил Николай Николаевич.

— А сейчас вы должны отдохнуть с дороги, — добавил граф Воронцов. — Завтра хлопотный день.

— Даже не знаю, как я засну после всего случившегося, — вздохнул я.

— Пойдемте, я покажу вам библиотеку, — неожиданно предложила Екатерина Семеновна. — На случай, если бессонница одолеет, скоротаете время за книгой.

Я бросил взгляд на графа Воронцова, он кивнул с одобрением, и я последовал за его дочерью. Она оглянулась на меня с заговорщицким видом, и я заподозрил, что приглашение в библиотеку — уловка, чтобы вызвать меня на приватный разговор. Очаровательная дочка графа Воронцова поневоле пробуждала нескромные мысли, однако я немедленно подавил их, рассудив, что вряд ли девушка настроена на романтический лад. Да и глупо было бы затевать любовную кутерьму с дочерью посла, не имея серьезных намерений.

— Андрей Васильевич, — прошептала она, едва мы оказались наедине, — я хочу обратиться к вам с просьбой.

— Сделаю все, что в моих силах, — ответил я.

Девушка несколько стушевалась, словно в последний миг пришло сомнение: верный ли выбран тон. Решившись, она заговорила с неожиданным пылом:

— Вы знаете, в Лондоне довольно-таки много французов. Одни бежали от революции, другие от Бонапарта. Многие оказались с пустыми руками и вынуждены кто чем зарабатывать на жизнь. Вы не поверите. Французские дворяне моют посуду, некоторые пасут скот.

— Это ужасно, — согласился я.

— Я хочу попросить вас о помощи для моей хорошей знакомой. Ее зовут Элен, — продолжила девушка.

И я подумал, что уж закрутить интрижку с этой Элен мне никто не помешает.

— Скажите, что я должен сделать?

— Заберите ее с собою в Россию, в России она устроится лучше!

— А она согласна?

— Да-да, конечно! Она хочет уехать в Россию! Мы говорили об этом! У нее готовы все документы, она только ждет удобной оказии.

— Что ж, если так, не вижу препятствий. Если ваша Элен не боится морских путешествий, я возьму ее с собою.