Книга Удар из прошлого - Андрей Троицкий

– Слышь, Клоп, а правду говорят, что на СИЗО тебя петушили? – повысил голос Девяткин. – Ну, люди говорят… Будто ты возле параши спал и зонтиком закрывался. Правда?

– Заткнись, сука, – отозвался Горбунов. – Тварюга.

Он заскрипел зубами, от ярости руки чуть не ходуном заходили. На этот прием он не клюнет. Нет, уже клюнул… Мент хотел вывести его из себя и, надо сказать, задумка удалась, он добился своего. Стоя спиной к окну, Горбунов сжал цевье обеими руками. Махнул прикладом ружья и с одного удара высадил подгнившую оконную раму. Еще удар, на козырек подъезда посыпались трухлявые деревяшки и битое стекло.

Сидя на корточках, Девяткин сунул пистолет в подплечную кобуру, расстегнул вторую пуговицу пиджака, выпростал руку из рукавов. Сняв пиджак, подбросил его вверх к развороченной картечью двери.

Горбунов уже поднял одну ногу, чтобы перешагнуть подоконник, когда увидел в коридоре то ли чью-то серую тень, то ли метнувшегося человека. По ту сторону порога слишком темно, не разобрать, что это за движение. Он инстинктивно согнул указательный палец, нажав одновременно оба спусковых крючка. Восемьдесят граммов картечи, выпущенные из обоих стволов, разорвали новый пиджак Девяткина в мелкие лоскуты. Картечины вошли в бревна противоположной стены, на пол посыпалась деревянная труха.

* * *

Девяткин, словно подброшенный мощной пружиной, вскочил на ноги. Он двинул правой ногой в целую нижнюю часть двери, двинул так, что в стороны деревяшки разлетелись. Путь свободен. Девяткин прыгнул вперед, но обо что-то споткнулся в тесной двухметровой прихожей, упал на руки, перевернулся через голову, поднялся…

Горбунов уже выбросил стреляные гильзы, загнал новые патроны в патронник и собрался складывать ружье. Ему не хватило секунды, чтобы выстрелить. Мент кубарем вкатился в комнату, вскочил и бросился на растерявшегося Горбунова. Клоп схватился за ствол ружья, чтобы пришибить противника прикладом. Но двустволка слишком неудобное оружие для ближнего рукопашного боя.

Он отбросил ружье в сторону и пропустил удар кулаком в лицо. И в туловище… И в живот… Клоп пошатнулся, но устоял на ногах, даже не согнулся. Девяткин занес руку для нового удара, но Горбунов поймал мента на встречном движении. Резко выбросил вперед согнутую ногу, угодив коленом точно в пах противнику. От боли у Девяткина потемнело в глазах. И в этой кромешной темноте заплясали веселый танец кровавые козявки. Он потерял ориентировку в пространстве.

Застонав, согнулся, инстинктивно схватился за пах и получил удар по затылку. По голове будто не кулаком, а молотом хватили. Девяткин тяжело, как мешок с картошкой, рухнул на пол. Но дышавший ему в затылок Савченко уже вцепился в руки Горбунова, стремясь борцовским болевым приемом вывернуть кисти.

Двое дюжих мужчин примерно одно роста и комплекции, сцепившись друг с другом руками, добрых пару минут пыхтели у подоконника, пока Девяткин корчился на полу. Наконец, Горбунов вжал голову в плечи, откинул её назад. И ударил Савченко лбом по носу и губам.

Из носа сержанта брызнул кровавый фонтанчик. Милиционер охнул, ослабил хватку. Горбунов выдернул руки, размахнулся правой и прицельными ударами в ухо и в верхнюю челюсть уложил Савченко на пол. Падая спиной, тот выломал ножку лежавшего на боку стола, опрокинул тумбочку, тяжело ударился затылком об пол.

Не теряя времени, Горбунов перешагнул низкий подоконник, перекинул вторую ногу на козырек подъезда. Сделал шаг к краю, прикидывая, в каком месте безопаснее соскочить вниз.

Превозмогая боль в паху, Девяткин встал, схватил с пола ружье. Теперь он видел лишь широкую спину Горбунова, собиравшегося прыгать вниз с козырька подъезда. Девяткин, прижав локтем в боку ружейный приклад, выстрелил не целясь, навскидку.

Заряд картечи, попавший в спину, сбросил Клопа с козырька подъезда.

Стоявший внизу младший лейтенант Афонин потной от напряжения ладонью сжимал рифленую рукоятку Макарова. Он собирал в душе все свое мужество, всю волю до последней капли. Он мысленно готовил себя к жестокому единоборству с преступником. Но мужества и отваги не потребовалось, на этот раз Афонину нужно было лишь проворство, чтобы отскочить в сторону, когда дюжий Клоп с трехметровой высоты полетел вниз. Афонин успел прыгнуть под козырек и спас свою шею от перелома.

Горбунов упал лицом в глубокую лужу и пустил в грязную воду предсмертные пузыри. Изрешеченная картечью спина и затылок сочились кровью, в серых сумерках кровь казалась черной.

Через минуту невесь откуда появилась женщина в темной кофте с сумкой в руке. Поставив свою ношу на сухое место, она опустилась на колени в грязь, всхлипнула и беззвучно заплакала, размазывая по одутловатому лицу мелкие слезинки. За спиной женщины неловко переминался с ноги на ногу младший лейтенант Афонин, бледный от волнения. Он испытывал неловкость, душевную подавленность. Афонин, не зная, что делать со своими слишком длинными руками, то совал их в карманы брюк, то снова вытаскивал.

Девяткин, за ним Савченко вышли из квартиры и спустилась вниз. Савченко на ходу вытирал платком кровь, сочившуюся с разбитых губ и носа. Девяткин морщился, шагал вразвалочку, с усилием передвигал конечности, будто вместо мошонки между его ног болталась пудовая гиря. И эта гиря болела, пробивая электрическими разрядами всю верхнюю часть тела, доставая чуть не до головы.

– Черт, яйца он мне, что ли раздробил своей коленкой? – подумал вслух Девяткин.

– Что-что? – переспросил Савченко.

– Ничего.

Спустившись вниз, Девяткин встал на краю лужи и наклонился над трупом Горбунова.

– Кажется, откинулся, Клоп, – сказал он.

– В принципе, могли взять его живым, – заметил Савченко.

– Мы и пытались взять его живым, в принципе, пытались, – ответил Девяткин. – Но в последний момент мне в голову пришла одна мысль. В принципе, зачем он нам живой нужен?

– Это верно, – согласился Савченко.

Услышав слова милиционеров, женщина заплакала в голос. В доме стали распахиваться окна. Из них далеко высовывались жильцы, понявшие, что опасность миновала и теперь их ожидает нечто интересное и очень увлекательное. Девяткин тронул за плечо стоявшую на коленях Усову.

– Слышишь меня? Принеси сверху одеяло или покрывало какое и накрой его. Здесь не цирк. Живей, а то через пять минут вся округа соберется. Савченко, в «Жигулях» рация. Свяжись с прокуратурой, скажи, что у нас труп.

– Слушаюсь, – Савченко быстро зашагал к машине.

Глава третья

Последние пять дней Тимонин жил в гостинице «Интурист» в подмосковном Сергиевом Посаде, развлекаясь ежедневными пешими прогулками по Лавре и городским окрестностям. И в это утро он начал с прогулки. Поймал машину, заехал на удаленную окраину и оттуда пустился в обратный путь к центру города.

Тимонин брел по утренней улице и наслаждался летним теплом и окружающей картиной. Видом неказистых, вросших в землю домишек, назначенных под снос. Он пребывал в лирическом настроении и вполголоса бубнил себе под нос стихи, давным-давно заученные наизусть. Прочитав строфы Ахматовой, он переключился на Пастернака.