Книга Джихад-Такси 2008 - Антон Некрасов

* * *

— Привет, Астамур!

На ходу расстегивая дорогой бордовый пиджак с посеребренными пуговицами, Гурам Джибович миновал переделанный под рабочий кабинет гаражный бокс и остановился перед большим навесным зеркалом. Привычным движением руки поправил волосы, разгладил усы, стряхнул с воротника невидимые пылинки и остался крайне доволен своим собственным отражением. На пухлых, чуть выпирающих вперед губах появилась широкая улыбка.

Астамур Шенгелиа, работавший на Гурама в качестве управляющего подпольным таксопарком, сразу отметил, что сегодня хозяин находится в отличнейшем расположении духа. В последнее время, учитывая сложившуюся обстановку, с Гурамом Гогричиани такое случалось нечасто.

— Доброе утро, Гурам Джибович, — откликнулся Астамур с дежурным подобострастием и вновь переключил все свое внимание на собравшихся в боксе у его рабочего стола пятерых водителей. — Ладно, что у тебя, Хвича?

Невысокий коренастый абхазец, которого Астамур назвал Хвича, протянул управляющему деньги. Астамур небрежно принял ворох смятых купюр, старательно разгладил их, разложил по степени достоинства банкнот и, время от времени подслюнявливая большой и указательный палец правой руки, пересчитал.

— Маловато, Хвича, — изрек он.

— Больше нет, — хмуро откликнулся водитель-абхаз. — Я сам остался без гроша в кармане, Астамур. Кушать нечего. Шестой день на один только план работаю.

— Здесь не хватает больше тысячи! — Шенгелиа словно и не слышал жалких оправданий водителя.

— Меня оштрафовали. Эти менты… Ты же сам знаешь… Сам работал…

Гурам тем временем прошел к своему столу и занял хозяйское место. Сцепил пальцы в замок и положил их на местами потрескавшуюся полированную поверхность. Гурам давно уже подумывал о том, чтобы сменить мебель в своем импровизированном офисе, хотя бы ради относительного престижа, но все как-то руки не доходили. Да и зачем теперь? С того момента, как все основные функции по управлению бизнеса взял на себя Шенгелиа, Гурам появлялся в боксах крайне редко. Ему только оставалось почивать на законных лаврах.

Гогричиани достал из нагрудного кармана пиджака толстую сигару и неторопливо раскурил ее, со скукой наблюдая за традиционной разборкой управляющего с водителями. Когда-то Гураму приходилось заниматься этим самому, но он вынужден был признать, что у Астамура эта часть получается куда как лучше. Крепкая фигура Шенгелиа в совокупности с его почти двухметровым ростом внушала любому спорщику невольное уважение. А потому управляющему удавалось весьма быстро погасить любой конфликт.

— Мне плевать на ментов, плевать на твои штрафы! — Астамур грозно надвинулся на Хвичу. — Почему я должен думать о твоих проблемах? Ты не в состоянии решить их сам? А кто решит мои? Ты об этом подумал? Фирму содержи, аренду плати, все тем же ментам… Я им тоже плачу, Хвича. Ты не знал об этом, скажешь? Я им много плачу! Чтобы такие дармоеды, как ты, могли хлеб с маслом кушать. Закончен разговор!

Шенгелиа небрежно швырнул деньги, и прежде, чем водитель успел подхватить их, купюры веером разлетелись во все стороны. Абхаз опустился на колени и принялся их собирать.

— Правила одни для всех! — жестко произнес Шенгелиа. — Хочешь работать — сдавай план. Четыре пятьсот. Не больше и не меньше. А у тебя и так висит долг еще с прошлой недели, Хвича. Напомнить, сколько? — управляющий развернулся лицом к столу и взял толстую синюю тетрадь. — Три тысячи! Три, Хвича! Это многовато. Тебе не кажется? Вместе с недостающими сегодня получается дополнительный день работы. Слушай, я ведь не принуждаю тебя ни к чему. Не работается — не работай. Возвращайся к себе в Сухуми и выращивай там мандарины!..

Водитель собрал с пола деньги и тяжело разогнулся. На лице у него была написана полная растерянность. Он затравленно оглянулся на товарищей, но ожидаемой поддержки так и не нашел. Абхазы молча стояли, глядя себе под ноги. В руках Гурама Гогричиани щелкнула зажигалка. Сигара потухла, и ему пришлось раскуривать ее снова. К потолку поднялся густой сизый клуб дыма. Гурам с наслаждением откинулся на спинку стула, и тот опасно заскрипел под его массивной тушей. Шенгелиа покосился на шефа.

— Я не возьму сегодня с тебя денег, — вновь обратился управляющий к Хвиче. — Просто запишу в долг одну смену. Но долги надо будет отдавать. И только потом — обратно в Сухуми. Ясно?

Красная шариковая ручка заскользила по бумаге в общей тетради. Астамур так же старательно, как и все, что он делал, зафиксировал необходимые цифры.

— Я понял, Астамур… — с трудом выдавил из себя Хвича, отступая к двери.

— Это хорошо, что понял, — Шенгелиа оторвал взгляд от тетради. — Никто не будет кормить тебя задаром. Что у тебя, Амиран? — маленькие черные, как уголь, глаза сфокусировались на следующем водителе.

Немолодой уже мужчина с зализанными назад волосами и крючковатым носом осторожно выступил вперед и покорно протянул Астамуру деньги. На щеках и подбородке Амирана проступала двухдневная щетина. Шенгелиа критически оглядел его.

— Приведи себя в порядок, — презрительно бросил он. — Почему небритый? Ни один уважающий себя клиент не сядет к тебе в машину. Побоится. Или ты выходной решил себе устроить?

Амиран ничего не ответил. Молча коснулся пальцами лица и понуро уронил голову. Управляющий так же скрупулезно, как и в предыдущий раз, принялся пересчитывать деньги. Когда он закончил, взгляд его стал колючим.

— Четыре тысячи? — уточнил он, глядя Амирану в глаза. — Почему только четыре? Где еще пять сотен? У тебя плохо с арифметикой? Или ты думал, что глупый Шенгелиа не заметит недостающей монеты?

— Нет, я так не думал, Астамур, — крючконосый абхаз сунул руки в карманы просторных брюк и на всякий случай отступил на пару шагов назад от стола управляющего. — Просто у меня вышла накладка сегодня…

— Какая накладка?

— С бензином. Я заправлялся на Боровицкой, и мне вместо бензина залили какой-то мочи. Я, конечно, вернулся и пытался им что-то объяснить, чего-то добиться… Но разве с этими шакалами поспоришь? — Амиран пожал плечами. — Говорят, не нравится — не ездий. Мне пришлось заправляться еще раз. А бензин, ты знаешь, какой сейчас дорогой стал, Астамур… И на клиентах я потерял.

Шенгелиа нахмурился.

— Ты что, сейчас пытаешься меня разжалобить? — спросил он после небольшой паузы. — Ты пытаешься из меня слезу выжать? Да? Думаешь, Шенгелиа скажет: «Ах, какой бедный Амиран! Как плохо ему живется!»? А затем залезу к себе в карман и сам заплачу за твой вонючий бензин?

— Нет, я…

— Мочи ему залили! Нет, вы слышали, Гурам Джибович? — управляющий вновь обернулся к Гогричиани. — Ему льют в машину мочу, а мы должны страдать. Весь бизнес должен страдать! Да, Амиран? Может, ты хочешь, чтобы мы все тут поработали на тебя? Нет, ты скажи! Скажи: «Хочу, Астамур. Хочу, чтобы и ты, и Гурам Джибович — все поработали на меня. Кормите меня, поите, а я буду только приходить и жаловаться на то, как все вокруг несправедливо относятся ко мне». Ты об этом мечтаешь, Амиран? Об этом, да? Только вот что я тебе скажу, дорогой. Не будет этого! Никогда не будет. Ты работаешь на нас, а не мы на тебя. Смотри сюда, Амиран.