Книга Высокое напряжение - Андрей Кивинов

Николай Филиппович пожал плечами.

— Ладно, — продолжил Гончаров. — Ключей от квартиры сколько имеется?

— Два комплекта, — оживился дачник. — Один мой — вот он, второй я Юре оставил.

— Этот же комплект побывал у Марата?

— Да, этот, с тряпочкой.

— Юра не говорил, есть у него знакомые в Питере?

— Не говорил.

— А почему Марат съехал?

— Да он не объяснял. Съехал и съехал.

— Секундочку, секундочку. Он заранее вас предупреждал, что съедет? Или резко руки в ноги?

— Вроде предупреждал. Ну да, предупреждал. Я ж снова потом объявление дал.

— Куда он собирался уезжать?

— Сказал, что жильё нашёл. У приятеля, кажется.

— Вы присутствовали при отъезде?

— Да, как же. Всё проверил, ещё поскандалили с ним из-за квартплаты. Он мне заявляет, мол, плачу деньги и будьте любезны. А квартплата? Извините, за то, что электричества на столько нажёг, кто платить будет? Я? Кукиш вам с пластилином. Поругались-поругались, отдал он мне ещё двадцать пять тонн, и разошлись. Ключи мне вернул и укатил.

— На чём укатил?

Николай Филиппович смутился:

— На… на машине.

— Серьёзно? Я, вообще-то, и сам догадался, что не на экскаваторе. Вопрос ясен?

— На такси.

— А коробки?

— И коробки были. Только поменьше, кажется. Чемодан ещё, несколько сумок.

— Вы потом в квартире ничего чужого не находили?

— Не находил.

— А искали?

Дачник опять заёрзал.

— Искали, искали.

Мужичок не ответил.

— Через сколько дней объявился Юра?

— Да сразу и позвонил. Я только с вокзала вернулся. Договорились, он и приехал. Я растолковал ему где что, предупредил, чтобы не приводил никого, и на дачу уехал.

Зашёл Таничев. Поставив в угол кабинета пустую бутылку из-под пива «Балтика», он плюхнулся на самодельный диван и закинул руки за голову.

— Вам долго ещё?

— Заканчиваем.

— Там группа сворачивается, пошли на хату, надо с вещами определиться.

— Да, сейчас. Значит так, Николай Филиппыч, будем считать, что дачный сезон для вас временно закончен.

— Как закончен? А клубника? Пропадёт ведь!

— В горшках выращивайте. Сидим дома, пока не дадут разрешение на отъезд. И не просто сидим, а активно вспоминаем всё про Марата, Юру и всех остальных. Ясно?

— Не ясно. Почему это я не могу уехать?

— Да потому, козёл, — не выдержал Таничев, — что в твоей конуре парня убили…

— А-пр-пр…

— Паша, двинули.

* * *

Удивительно, но поезд прибыл точно по расписанию. Это редкость для дальних маршрутов. Проскочив с бешеной скоростью последние километры пути, он плавно замедлил ход буквально перед самой платформой и минута в минуту остановился на главном вокзале Санкт-Петербурга.

Сергей помог пожилой попутчице достать чемодан с верхней полки, спустил вниз свои коробки и рюкзак и стал пробираться к выходу из вагона. Узкий коридор был забит пассажирами, жаждущими побыстрей покинуть душную тесноту поезда.

Сергей впервые приехал в Питер, поэтому в настоящую секунду испытывал лёгкий трепет. В больших городах он, конечно, бывал. Даже в Москве, но Питер есть Питер. И командировочные заботы сейчас отошли на второй план. Прежде всего хотелось окунуться в неповторимую атмосферу северной столицы.

Он вышел на платформу и лёгким шагом направился в сторону здания вокзала. Больше всего ему сейчас не хотелось казаться приезжим, не знающим, как вести себя в незнакомой обстановке, поэтому он небрежно отказывался от услуг частников-водителей, шныряющих по вокзалу, и даже не смотрел на бегающих по платформе продавцов газет и сувениров.

Тем не менее перед огромным вокзальным залом-ангаром он в нерешительности остановился, прикидывая в голове дальнейшие действия.

Вокзал напоминал огромный человеческий муравейник: толкотня, суматоха, крики носильщиков: «Па-берегись! Па-берегись!», объявления об опоздании поездов, грохот от сцепки вагонов, шум от милицейских раций и, как фон, гул людских голосов.

Для начала — жильё. Сергей отошёл к стенке, чтобы не мешать потоку пассажиров, поставил на землю коробки и достал из куртки заранее купленный путеводитель. Присев на одну из коробок, он начал внимательно изучать схему города, отыскивая на ней ближайшие от вокзала гостиницы. Выписав в блокнотик штук пять адресов, Сергей поднял поклажу и бодро зашагал к камерам хранения.

* * *

Когда Паша переступил порог квартиры, процедура осмотра уже подходила к концу. Эксперты потихоньку складывали свои хитрые приспособления в чемоданы; медик додиктовывал следователю результаты осмотра трупа; Костик Казанцев с участковым сортировали листы с данными поквартального обхода.

В углу, перед выходом, лежали изъятые при досмотре вещи: куски линолеума со следами неизвестно чьих — возможно, Таничевских или Гончаровских — ботинок, выпилы из косяков дверей, перепачканные криминалистическими порошками, и, в завершение, сама дверь, снятая с петель и приготовленная к выносу для исследования в лабораторных условиях.

Нынешний руководитель экспертной службы был застрельщиком прогрессивных методов обнаружения следов и предпочитал искать их в более спокойной обстановке и, соответственно, более тщательно. Поэтому экспертный отдел был полностью заставлен дверьми, косяками, различными полками, журнальными столиками и прочей домашней утварью. Вершиной изъятия вещественных доказательств стало старинное пианино, которое месяц назад Паша вместе с двумя техниками-криминалистами по указанию шефа еле-еле перетащил из осматриваемой квартиры в экспертный отдел. На пианино якобы остался след очень важной для дела ладони, исследовать который можно было исключительно в лаборатории.

К концу путешествия на пианино, наверно, не осталось вообще никаких следов, за исключением пятерней, принадлежащих Паше и ребятам-техникам. Однако, судя по звукам «Собачьего вальса», изредка доносившимся из-за дверей экспертного отдела, кто-то до сих пор продолжал искать улики внутри музыкального инструмента.

В результате захламления собственных апартаментов эксперты мало-помалу начали отвоёвывать помещения у соседей — у бухгалтерии, инспекции по делам несовершеннолетних и других служб. Под конец они ухитрились захватить даже женский туалет, быстренько переоборудовав его под очередную кладовую.

Начальство не препятствовало захвату чужих территорий потому, что ссылка на новые методы работы являлась абсолютно железным аргументом и дальнейшему обсуждению не подлежала.