Книга Целую. Ларин - Андрей Кивинов

Как я и подозревал, Стёпа ничего принципиально нового мне не воспроизвел. «Ну, торгую, ну, заходят, ну, деньги просят, ну, ножом бьют, ну, убегают, кто такие не знаю».

Опознаем? Опознаем. Возможно.

Я поцокал языком. Слабовато. Для доказательной базы. Но продолжим, однако.

— Подозрения есть?

— Подозрений нет.

— Угрозы-долги-разборки?

— Отсутствуют.

— А может, они что перепутали?

— Может, перепутали.

Хороший у нас диалог. Вопрос-ответ. Ладно, перейдём к наглядной агитации.

— Футлярчик знакомый?

— Нет.

— Как нет? А это что? «Стёпе на память от мамы в день шестнадцатилетия»… Или это другому Стёпе?

Молчание. Идёт приток крови к мозгу, заставляя активнее работать серое вещество. Ну, давай, двинь-ка идею. Слабо?

— Да, я забыл, это мой футляр.

— Отлично. Провалы в памяти после ножевых ранений — вещь обычная, не расстраивайся, это пройдёт. Применяй аутотренинг: «Я всё помню, я всё помню…» Помогает. Ну, а сейчас продолжим тренировку памяти. Вот этот наборчик аптекарский, весы, гирьки… Только не надо говорить, что ты увлекаешься народной медициной. Да, кстати, для укрепления памяти: скупка краденого с целью сбыта, статья двести восемь, часть три, наказывается лишением свободы до пяти лет. Ну-ка, повтори.

— Двести восемь, часть три — до пяти лет.

— Ну, а говоришь, что с памятью плохо. Только почему так тихо? Шире рот! Уверенней, твёрже. С металлом в голосе. А то бубнишь что-то. Ну, ладно, едем дальше. Где это самое оно, скупаемо-продаваемо-ворованно-краденое? В ларьке нет, в одежде тоже. Что ты так побледнел? Я пошутил, одежду я ещё не смотрел. А что, там может быть? Нет? А чего бледнеешь? Отток крови от мозга? То приток, то отток.

Слушай, Стёпа. Честно говоря, меня твои золото-торговые фокусы интересуют постольку-поскольку, и статью двести восемь я тебе процитировал скорей для общего развития. Как в сказочке: «В некотором царстве, в некотором государстве…» Чтобы перспективу дать. Меня же интересует нечто другое. Кто знал, что в тот день у тебя будет целая куча золота? Ну что ты молчишь, как статуя раненого грека? Хочешь сказать, что куча оказалась не такой уж и большой? Сомневаюсь. У тебя три ножевых, и это чудо, что я сейчас тут с тобой лялякаю. Значит было из-за чего рисковать ребятишкам. Верно? Тогда в чём же дело? Кто мог подсказать клоунам этим бритым о золоте твоём? А? Опять молчишь? Может, тебе плохо? Сестричку позвать? Н-да. Ладно, тогда опять придётся самому догадываться. Подсказать мог тот, кому это золотишко предназначалось и кто в силу своей природной жадности не захотел выкладывать за него денежки.

— Я ничего не знаю.

Боже мой, сколько раз я слышал эти четыре слова. Их надо золотыми буквами высечь на воротах всех тюрем мира. Потому что это самые распространённые слова в юрисдикции. Мало того, что их наизусть знают все преступники, так теперь ещё и потерпевшие пытаются освоить.

Ладно, пора сматывать удочки. Стёпа на откровенный разговор не настроен. Я записал его крайне скудные воспоминания и поднялся со стула.

— Слушай, больной. Честно скажи, тебе вообще хоть что-нибудь надо? Чтобы мы кого-нибудь искали, чтобы сажали?

— Не знаю.

— Да ты ничего не знаешь. Только вот что я тебе на прощанье скажу. Сейчас от твоего желания уже ничего не зависит. Хочешь ты, не хочешь, а у тебя тяжкие телесные. А поэтому дело будет возбуждено безо всякого твоего хотения-нехотения. Просто по нашему велению. А раз так, мне придётся искать того, кто посадил тебя на перо. И когда я его найду, если, конечно, найду, попробуй только, инвалид, не опознай его! Вот тогда я тебе точно двести восьмую нарисую! Понял? А теперь лечись.

Я вышел из палаты. Ну, точно овцы. Режьте нас, мы для этого и существуем.

Спустившись вниз, я прошёл в кладовую, где хранились вещи больных и раненых. Там, в присутствии кастелянши, я принялся изучать содержимое Стёпиного гардероба. Никакого золота я, естественно, не нашёл. Не очень-то и надеялся. В кошельке, кроме денег, тоже ничего не оказалось. Вот записная книжечка — это куда лучше. Это самый хороший источник информации. Говорит больше, чем хозяин. Так, присядем и почитаем.

Телефонов не так уж и много. Стёпа не член парламента и не председатель всех капиталистов России. Связями ещё не оброс. Однако попробуй узнай, кто тут кто. А проверить пусть даже небольшое количество телефонов у меня нет никакой возможности. Я ведь одной ногой за бортом. Но вот этот телефончик я, пожалуй, перепишу. Нет, в нём ничего такого необычного не наблюдается. Просто семизначный номер напротив имени-отчества.

Юрий Сергеевич. Только заминочка в том, что Стёпа — человек аккуратный и пунктуальный, как и все торговцы золотом. И книжечка у него аккуратненькая. Например, телефончик какой-то Наташи начертан на страничке с буковкой «Н», а Васи — с буквой «В». А вот этого Юрия Сергеевича он записал почему-то на букву «З». Догадываетесь, в чём дело? «З» — зубки. Хотя, может, я не прав. Но телефончик всё равно перепишем. Пригодится.

Вернув вещи кладовщице, я покинул больницу и поехал в отделение.

Знаете, что самое неприятное в лечении зубов. Не сам процесс лечения, нет, а подготовка к нему. Вот представьте, вы сидите в этом жутковатом кресле, рядом в таком же кресле сидит такая же жертва кариеса, как и вы, только у неё во рту уже ковыряется стоматолог, а ваш врач тем временем раскладывает на столике всякие крючочки, пинцетики да иголочки. И вы смиренно ждёте своей участи. Бр-р-р, аж жуть берёт. Сейчас включится эта ужасная ременная передача и понеслась душа в рай…

К чему всё это я? Да к тому, что меня давно беспокоила левая верхняя восьмёрка, а теперь представилась возможность немножко её починить. Поэтому я сижу в том самом кресле и жду начала процесса. При этом вспоминаю рекламу зубной пасты «Блендамед». А культурного вида доктор средних лет раскладывает свой инвентарь. Доктора звать Юрий Сергеевич. Он практикует в своей квартире, одна из комнат которой приспособлена под стоматологический кабинет. В кабинете два кресла. Второй доктор — женского пола. Судя по диалогу между ней и Юрием Сергеевичем, звать девушку Жанной. Жанна умело обращается с бормашинкой и не обращает на меня ровно никакого внимания. В квартире, кроме нашей «весёлой» четвёрки, был ещё кто-то. Телевизор в соседней комнате работал довольно громко.

Значит так. Задача минимум — вылечить зуб. Задача максимум — установить, кого же таки Юрий Сергеевич попросил изъять мелочишко-золотишко у бедного Стёпы. Если, конечно, это он попросил, а не Стёпа где-нибудь что-нибудь сболтнул невпопад. Ну, в частности, про то, что на днях ожидается очень богатый улов в связи с притоком большого количества жёлтого металла.

— Ну-с, посмотрим. О, молодой человек, нелады с восьмёрочкой вашей. Разрушена. Удалять будем?

Только этого не хватало. Но на что только не пойдёшь из любви к истине.