Книга Карт-бланш императрицы - Анастасия Монастырская

Дверь тихо затворилась, отрезав в одночасье срамные звуки и гортанные вскрики. Никто и не заметил исчезновения великой княгини. Не до нее, когда так громко амуры расшалились.

Держась по стеночке, пошла по извилистому темному коридору. Дрожащее пламя свечи выхватывало бледные круги: то темное приоткрытое окно, то кусок засаленной картины, то спящую мамку-приживалку.

В который раз она задумалась о том, каким фальшивым и нелепым выглядит двор русской государыни. На первый взгляд, роскошь и богатство. Дамы в шелках и бархате, осыпанные с ног до головы бриллиантами и золотом. Свита, камергеры, придворные дамы и лакеи — числом своим и роскошью мундиров не имеют себе равных в Европе. Императорская резиденция в Петергофе своей роскошью превосходит французский Версаль. Иностранные послы захлебываются восторгом и завистью. Но когда приглядишься, то понимаешь — всего-то и есть, что роскошный фасад, за которым нищета, грязь и зловоние. На фоне роскошных бальных залов существуют узкие и темные комнаты, в коих круглый год стоит скверный запах, поскольку проветрить клетушки просто невозможно.

Но самое опасное и страшное в том, что все дворцы Елизаветы — в Петербурге, Москве, Ораниенбауме и Петергофе — построены из дерева. Ни одного каменного дома. Ни одного! И это в условиях извечной сырости!

На ее памяти пожар уже несколько раз пожирал роскошные апартаменты. Один московский чего стоил: остались головешки. К счастью, жертв оказалось не так уж и много. В основном челядь. Увы, беда ничему не научила императрицу. Она повелела построить другой и поставила срок в шесть недель. Через шесть недель дворец построили. Огромные щели, из которых дуло, кривые окна и узкие вытянутые комнаты. Петербургский ничем не лучше. Также холодно по ночам, а днем нестерпимо душно, дерево гниет, а по утрам на стенах появляется изморось, осенью — плесень. Обиднее всего, что на видимость уходят почти все средства из городской казны, немудрено, что иногда сама императрица живет в долгах.

Сквозняк проник под тонкое платье, и Екатерина ускорила шаг. Пламя свечи клонилось, норовя погаснуть. До своих покоев великая княгиня добралась без приключений. Взялась за золоченую ручку, повернула и вдруг…

— Тихо…

Свеча выпала, и от удара погасла.

Мужская рука нежно, но решительно прикрыла испуганный рот, сильное тело навалилось, наступая, подавляя, подминая под себя. И она прижалась к нему, забилась от сладкого, доселе неведомого чувства…

В спальне Екатерина пришла в себя. Отступила, тяжело дыша, закрыв руками груди, выскочившие из разорванных алых кружев. И застыла, будто волчица перед последним прыжком. Мелькнула мысль, что пока еще можно отступить, но она тут же отбросила сомнения. Куда отступать-то? Разве только к постели, кем-то уже заботливо разобранной.

Почувствовав ее страх, Салтыков осторожно сделал шаг вперед. Отнял от груди левую руку и стал осыпать холодную ладонь поцелуями. Теплые губы осязали каждую клеточку, каждый пальчик, осторожно подбираясь к запястью. Язык еще раз огладил кромку ладони, Екатерина застонала, чувствуя, как он переметнулся к напряженной груди.

— Ты прекрасна! — хриплый шепот прервал сладостные ласки.

— Молчи! Молчи! И… продолжай!

Сергей увлек ее к постели. Как странно: столько времени тратится на одевание — нижние юбки, фижмы, платье, — и совсем немного нужно, чтобы освободится от стесняющего вороха ткани.

Наготы Екатерина не стеснялась, напротив, ей хотелось как можно скорее перейти заветную грань. Она так долго этого ждала…

У Сергея был опыт, у нее — желание. Вполне достаточно для любви.

Говорят, в первый раз бывает больно.

Боли она не почувствовала.

Только долгожданное освобождение.

Глава 3

— А теперь уходи! — Екатерина перевернулась на живот, зарывшись в подушки.

— Почему? — в голосе Салтыкова послышалась обида.

— Не хочу, чтобы о нас кто-нибудь знал.

— Так ведь императрица сама… — начал Салтыков и тут же прикусил язык.

— Тем более она, — в голосе Екатерины прорезались опасные нотки. — Коли призовет, будет спрашивать, что к чему, рыбой молчи. Не видел, не знаю, не смог. В общем, не было меж нами ничего, понимаешь? Понимаешь? Видеться с тобой станем в охотничьем домике, после найду способ, как тебе сообщить. Да ты и сам не дурак, подумай, недаром тебя демоном интриги называют. Вот и проверим, какой такой демон. Ступай, Сережа. Я устала.

Салтыков заметно повеселел, уразумев, что его амурными способностями княгиня осталась премного довольна. Додумать остальное решил после. Может, и права Екатерина — не стоит, чтобы их застали вместе. Напоследок приложился к тонкой руке — не как любовник, а как верный, почтительный слуга, и бесшумно удалился.

Жеребец! — лениво подумала Екатерина. — В постели действительно хорош, но после совсем неинтересен — слишком самоуверен. Хотя, на что ей этот самый интерес? Петрушку вот не побоялся, вступился за нее, уже молодец. Императрицу обвел вокруг пальца, добившись высочайшего дозволения, — молодец вдвойне. Ее ублажил… В общем, куда ни кинь — всюду молодец. Вот это-то и настораживает.

Теперь впору и самой в игру вступить. Благо повод имеется, не говоря о возможностях. Расчет государыни понятен: через положенное время получить законного наследника. При благополучном разрешении от бремени Екатерина станет никому не нужна. Если первой родится дочь, еще есть надежда потянуть время, если сын — надежды не останется. В любом случае ребенка у нее отнимут. Императрица сама возьмется за воспитание, дабы не повторить в наследнике черты Петра Федоровича, законного отца. Хоть и неродного. Здоровье Елизаветы с каждым годом ухудшается, но, по словам лейб-медика, на пять-семь лет хватит. А там что?

Петруша с постылой и теперь уже с ненавистной женой церемониться не будет — в лучшем случае сошлет в монастырь, в худшем — даже и думать не хочется. А думать надо, надо просчитывать на несколько ходов вперед, если хочешь остаться в живых. В России жить — с волками выть.

Дело осложнялось еще и тем, что даже формальных прав на престол у Екатерины нет: при венчании забыли издать соответствующий манифест, закрепляющий ее права, как наследницы престола. Объявить объявили, а подтвердить забыли. Возникни только спорная ситуация, и скандала не миновать. А скандала, ох, как не хотелось.

Против нее все вокруг: муж, государыня, Бестужев, Лесток. Княгиня Чоглакова, приставленная императрицей к Екатерине, докладывает о каждом шаге великой княгини. Муж Чоглаковой то и дело норовит в любви объясниться да в постель уложить.

Екатерина встала, накинула на себя теплую шаль и пересела поближе к огню. Думай, Катя, думай. Время действовать придет позже, а пока думать надобно.

Чем меньше лет будет ее ребенку в момент смерти Елизаветы, тем больше шансов у нее, Екатерины, стать его регентшей. Отроком управлять сложнее — история Петра II лишнее тому подтверждение. Тут каждый будет тянуть ее сына в свою сторону. Кто победит, никому не ведомо.