Книга Логово льва - Андрей Бондаренко

— Зовут этого деятеля — Александр Фёдорович Аматов. Закадычный друг детства нашего Лейбы Давидовича, ещё по Херсонской губернии. Уехал из СССР в двадцатом году, но потом несколько раз, по личному разрешению Троцкого, приезжал в нашу страну. Особенно часто — в двадцать шестом и двадцать седьмом годах. Начиная с двадцать девятого года, встречается с Троцким достаточно регулярно, один раз в три месяца, что очень напоминает ежеквартальные отчёты. Предлагаю брать этого Аматова в оборот и трясти — как грушу высоченную. Нюхом чую, что вышли мы с Айной на правильный след! Живёт данный фигурант в Клагенфурте, есть в Австрии такой городишко задрипанный и занюханный…

И про эти Лёхины изыскания Ник написал очередную докладную записку.

Наступил март 1940 года, жизнь текла плавно, без существенных изменений, никаких кардинальных перемен в ней не намечалось: занятия с раннего утра до позднего вечера, совершенствование в знаниях различных иностранных языков, бесконечные тренинги, редкие выезды на пленэр…

За окнами тихо дремал тёплый весенний вечер, Ник крепко обнимал Зину за горячее плечо, всё ещё ощущая на своих губах сладкий медовый вкус её губ, и готовился погрузиться в призрачное забытьё сна…

Около забора резко затормозила одна машина, за ней вторая, третья.

Зина испуганно вскочила с постели, проворно подбежала к открытому окну.

— Никит! — позвала жалобно. — Там — чёрные «воронки»! Неужели это по наши души? За что?

Глава вторая Странствий — новая заря, и куча добрых дел

У страха — глаза велики, напрасно Зина испугалась.

А может, и не напрасно. Кто, в конечном итоге, знает? Здесь всё одно к другому привязано: не было бы этого ночного визита, глядишь, всё совсем по-другому могло бы завертеться…

Из первой машины вылез Иван Георгиевич, из второй — низенький непрезентабельный мужичок в очках и в полувоенном френче, с потрёпанным портфелем под мышкой, внешне похожий на бухгалтера провинциальной макаронной фабрики. Из третьего «воронка» — никто не вышел…

В столовой собрались все заспанные обитатели секретного объекта № 5, за исключением годовалых Афанасия и Марты.

— Доброй ночи, товарищи офицеры! — как всегда интеллигентно поздоровался Бессонов. — Извините за столь поздний визит, но образовались срочные дела. Познакомьтесь!

— Лаврентий Павлович Берия, — негромко представился «бухгалтер»…

Ник был поражён: в его представлении «Берия» — это жирный низенький грузин в пенсне на горбатом носу и с мерзкой плотоядной ухмылкой матёрого монстра на лице. И глаза за стёклами позолоченного пенсне должны быть непременно глумливыми и бегающими, живот — воздушным шариком выпирать вперёд, а лоб должен быть низким и покатым — как у чучела неандертальца из Зоологического музея.

У этого же субъекта внешний вид был совсем обычный: среднего роста, без признаков нездоровой полноты, глаза — спокойные и грустные, лоб обычный, выпуклый.

И, главное, вместо зловещего пенсне на носу среднего размера располагались самые обыкновенные очки, правая дужка которых была перетянута пошлой синей изолентой!

Берия, похоже, сразу же всё понял и обратился непосредственно к Нику, причём без всякого грузинского акцента:

— Вижу, вы очень удивлены, товарищ Иванов? Совсем другим меня представляли? Да, стереотипы — глупость страшная… Видимо, бороться с ними человечеству предстоит ещё долгие-долгие века. Здравствуйте, товарищи! — обратился уже ко всем. — Присоединяюсь к извинениям Ивана Георгиевича, но вот не удержался: был по срочным делам в Ленинграде, захотел лично познакомиться со всеми вами. Товарищ Иванов, не будете ли так добры шторы на окнах раздвинуть, пока я познакомлюсь с другими членами вашего дружного коллектива? Не люблю я, знаете ли, задёрнутых штор…

Пока Берия знакомился с остальными членами «Азимута», Ник не без труда раздвигал тяжёлые бархатные портьеры. Последним было окно, выходившее на узорчатую калитку. Ник непроизвольно бросил взгляд на «воронки»: два шофёра в лейтенантских званиях о чём-то негромко переговаривались между собой, солидно дымя папиросами, а за стёклами третьей машины (может, просто показалось?) блеснули жёлтым и тусклым чьи-то колючие глаза…

«Это он специально придумал — со шторами, — отрешённо подумал Ник. — Просто решил меня ещё кому-то показать. Только вот, спрашивается, кому? Кто там — в третьем «воронке»?»

Ник хорошо помнил слова Афонии-шамана: «А ты, Странник, помни, что главный Знающий в городе большом живёт, в высокой яранге, под красными звёздами. Волчья у него кровь. Но когда надо будет, когда Смертельная Тень над твоей головой закружит, он поможет…»

Ник тогда про Берию сразу и подумал, ошибался, как выясняется…

Зина и Айна быстро организовали самовар, напоили гостей крепким чаем с фигурными, правда — слегка каменными, пряниками.

Дождавшись чуть заметного кивка от Берии, Бессонов напористо перешёл к делу:

— Пришла пора, товарищи офицеры, приступить к осуществлению запланированных ранее операций. Речь идёт о мероприятиях, закодированных нами как «Гранёный стакан» и «Зверёныш». Обстоятельства по «Корзине с яйцами» изменились, — закашлялся и испуганно покосился в сторону Берии, однако, быстро справился с собой и спокойно продолжил: — Конечно же, произошла определённая досадная задержка, связанная с финскими событиями, которые закончились совсем не так, как предполагалось. Впрочем, сейчас всё уже позади, будем, наконец, начинать…

Специальный вагон, в котором находились только Ник, Банкин и их пять больших рюкзаков, негромко пересчитывал рельсовые стыки — синхронно с другими, обычными вагонами пассажирского поезда «Ленинград — Мурманск».

Сизый ещё неделю назад отплыл на сухогрузе «Феликс Дзержинский» — вместе с энным количеством кубов строевого леса, по направлению к порту Киль, откуда уже должен был направиться в Клагенфурт.

Прощаясь, Айна вручила Сизому костяную фигурку матёрого моржа, чтобы все Злые Тени, без исключений, разбегались с Лёхиного пути. Нику же, через неделю, подарила маленького белого медведя, вырезанного из голубовато-сиреневого халцедона, а Банкину — старую почтовую открытку с изображением знаменитого парохода «Союз».

— Этого медведя мой отец сделал ещё в молодости, — проговорила, грустно глядя Нику в глаза. — Это как у военных погоны. У кого есть такой медведь, тот — настоящий шаман. Ты, командир, натуральный белый шаман! А ты, Геша, — внимательно посмотрела на Банкина, — береги картинку с этим пароходом. Это правильный корабль, всегда в родной порт возвращается. Всегда — возвращается!

Ник распухшими, избитыми до крови пальцами прикоснулся к опознавательному значку группы «Азимут», прикреплённому к полевой армейской гимнастёрке — строго напротив сердца: профиль товарища Сталина, а чуть ниже — золотые буковки «НКВД».

Опять он был в деле, снова начиналась большая игра!