Книга На исходе последнего часа - Фридрих Незнанский

Удивляло, что Малахова хоронили как мирного, штатского человека.

Невдалеке, на дороге, стояло полтора десятка машин, хотя людей на кладбище было не так уж и много. Местные власти представлял вице-мэр. Начальник городского управления МВД полковник Самсонов пожелал удачи Турецкому и Грязнову и уехал прежде, чем панихида завершилась. Многочисленную семью Малахова – жену, четверых детей, двух братьев, сестру и тетку – окружали сослуживцы, подчиненные убитого начальника уголовного розыска. Всех их Трофимов тихо называл Турецкому и Грязнову по именам. Присутствовало еще несколько молодых мужчин, про которых трудно было что-либо сказать, кто они, Трофимов их не знал.

Турецкий обратил внимание, что о заслугах Малахова, как обычно принято в таких случаях, практически не было сказано ничего. Но говорили при этом много и явно искренне о чисто человеческих качествах полковника: его дружелюбии, честности, мужестве и так далее. Отметили, что незаменимых у нас, конечно, нет, но, похоже, это именно такой случай, в человеческом, личном плане. Сказали, что память о таком человеке не может не остаться навсегда. Вице-мэр добавил:

– Иван Сергеевич Малахов был человек во многом уникальный. К несчастью, трагическая нелепость оборвала эту достойную жизнь в самом расцвете.

«Да уж, – подумал Турецкий, – три пули – это, конечно, нелепость».

– …А ведь у него были такие планы. Такие планы…

Вдова Малахова сокрушенно покивала головой.

– Саша, что ты об этом думаешь? – спросил Грязнов. – Он определенно чувствовал неловкость за свое полупохмельное состояние.

– Не знаю пока. Это может не значить ничего. А может быть – многое.

Солнце жарило уже не так сильно, более того, небо с востока заволокло облаками.

Когда последняя горсть земли упала в яму, Трофимов попрощался со вдовой Малахова, его детьми и родными и подошел к Турецкому.

– Ну что, теперь в управление и в гостиницу?

– Нет, Андрей, давайте в яковлевский лес.

Трофимов покачал головой, но предпочел промолчать.

Дорога заняла не больше сорока минут. Небо хмурилось все больше и уже напоминало Турецкому давешний сон в самолете.

Еще в машине Турецкий просмотрел материалы по гибели Малахова.

– Калибр оружия?

– Стандартный: 7,62 мм. Стрелять могли из чего угодно.

– Количество пулевых ранений?

– Три. Два в область живота и одно в голову.

– Другие следы насилия? – настаивал Турецкий.

– Отсутствуют.

– Выстрел в голову похож на контрольный?

– Вполне. За исключением того, что явно сделан с большого расстояния, как и два предыдущих, судя по результатам баллистической экспертизы, там у вас в папке это все есть. Но именно ранение в живот было смертельным. Так что не похож он на контрольный, – ухмыльнулся Трофимов, делая поворот.

– Неужели с такими дырками сумел выползти из леса?!

– Вот это, конечно, самое поразительное. Судя по большой потере крови, Малахов полз довольно долго, есть подробное заключение судмедэкспертизы.

– Или лежал на самой опушке без сознания, затем в последний момент очнулся и выполз?

– Едва ли, судя по одежде. Он прополз порядком.

– Понятно. А возможно ли по грязи на одежде определить его путь?

Трофимов задумчиво покачал головой.

– Я же говорил, был сильный дождь. Сами видите, как погода все время меняется, – он показал на небо. – Разве только Малахов в лесу что-нибудь выронил и мы действительно сгоним на поиски этого полк солдат…

– Жена может знать, что у него было с собой? Кто с ним обычно охотился? – Турецкий буквально засыпал вопросами, причем делал это специально. – Он вообще часто это делал? Есть тут постоянный егерь? Вас Малахов с собой никогда не приглашал?

– Я – человек довольно мирный, – спокойно реагировал Трофимов, продолжая гнать с бешеной скоростью. – А остальное – выясним, оплошали, это точно. Но вы же сами знаете, на такие дела всегда хорошо смотреть с расстояния.

Шоссе было свежеасфальтированное и довольно узкое. Со стороны моря оно было ограничено редкими столбиками, кювет за которыми был пугающе глубоким. Но наконец приехали.

– Действительно, здесь очень мало места, чтобы разъехаться. Кстати, в то утро движение тут было более оживленным. Юный автогонщик успел сказать: когда раненый мужик выполз на дорогу, едва не случилась авария.

– Где это место?

Трофимов показал. За стеной бурьяна ничего не было видно. Но начинавшийся через десяток метров густой и темный лиственный лес мог вообще скрыть любую тайну.

– Да, – кивнул Турецкий. – Теперь я понимаю ваш скепсис относительно поисков. Но других вариантов пока что нет. Существует какая-нибудь карта этой местности?

– Есть, – улыбнулся Трофимов. Он сломал тоненький прутик и, ни секунды не задумываясь, начертил карту. – Эта дорога относительно леса – кольцевая. Здесь заканчивается лиственный лес и начинается хвойный – очень рекомендую. А тут заканчивается и хвойный и начинается уже песчаная отмель.

– Отмель?

– Да-да. Здесь каскад из трех озер. По сути, это водохранилище, оно ни с чем не связано, ниоткуда не вытекает и никуда не втекает. Я думаю, Малахов там рыбачил. Потому что стрелять тут можно только куропаток – довольно сыро, и они гнездятся на берегах озер. Основная живность начинается дальше, километров через тридцать, где кольцевая размыкается и лес расширяется примерно до семидесяти километров в диаметре, если можно так сказать. Вот там уже настоящие джунгли. Там диких кабанов навалом. У Малахова было с собой очень серьезное ружье – охотничий «Мосберг».

– Где оно сейчас?

– Было на Малахове, когда он выполз.

– Ну и ну! – поразился даже Грязнов, растирая свои ноющие виски.

– Жена говорит, что «Мосберг» ему подарил еще в советские времена министр МВД Щелоков за отлично организованную охоту для московских шишек.

– В каком состоянии было ружье?

– Было сделано не меньше десяти выстрелов, это судя по упаковке патронов… Но… – Трофимов замялся.

– Договаривайте.

– Ствол был уже чистый. То есть…

– …То есть выстрелы были сделаны на охоте, а не по людям, правильно?

– Да. Естественно, никаких охотничьих трофеев, даже куропаток, при нем не было.

– Ну вот, а говорите, в лесу нечего искать, – укоризненно обронил Турецкий. – Жизнь прекрасна и удивительна.

– Просто ситуация абсурдная, – объяснил свои чувства Трофимов, хотя они были ясны и понятны каждому. – Если его так называемые приятели действительно были охотниками, то добычу запросто могли забрать себе, охотники в этом отношении бывают – просто маньяками. Если, конечно, вообще эта добыча была. Но рыбачил-то Малахов всегда сам. Если он оказался в этом перелеске, значит, он именно рыбачил: на куропаток Малахов размениваться не станет – это подтвердили все.