Книга Засекреченный свидетель - Фридрих Незнанский

— Тут вот какое дело. Я здесь в командировке, а завтра мне уезжать уже. Хотел совета спросить у знающего человека. Где здесь можно в хорошем ресторане поужинать? Чтобы вкусно. Если знаете хорошее место и проводите, я готов вас угостить. От всего сердца.

— Вах, нэ могу. Нилза мнэ с атдыхаюшымы. Началнык уволыт.

— Так строго у вас?

— Вах, строга…

Тем не менее они познакомились.

Ашот оказался моложе, чем выглядел. Он только перешел в одиннадцатый класс и на каникулах подрабатывал спасателем. Его тут все знают и доверяют ему, потому что с шести лет мальчик серьезно занимался плаванием в спортивной школе. Ездил и на юношеский чемпионат России выступать, но не преуспел, хотя кандидатский норматив выполнил. Однако намерен усиленно тренироваться, стать мастером и пробиться в юниорскую сборную…

Он рассказывал о собственной недолгой жизни с забавным акцентом, и Аркаша отметил про себя, что раньше, когда русский язык был обязателен в школах, молодежь разговаривала значительно чище. Теперь о смысле некоторых фраз приходилось догадываться только по контексту. Басок юноши иногда трогательно срывался на дискант, чем Ашот заметно смущался. И нежный румянец покрывал щеки, тронутые первым пушком.

Детская непосредственность юного красавца только распаляла Аркашу. Весь день он так или иначе пытался быть рядом с Ашотом. То на вышку к нему поднимется, будто по делу, то снова под грибок пригласит, когда спасатель окунуться выходил. Однажды даже на полчаса отлучались вместе. Узнав, что журналист живет в номере люкс самой дорогой гостиницы Сочи, парень напросился хоть краем глаза взглянуть на это чудо. Самому ему бывать в таких не приходилось, а было очень любопытно. Кригер, распушив перья, с удовольствием провел «экскурсию», как бы хвастаясь перед мальчишкой своим положением, пытаясь хоть этим произвести впечатление. Рассказывал о своей работе в столице. Намекал, что пользуется определенным влиянием…

Когда же солнце склонилось к самой кромке воды, а на пляже никого, кроме нескольких парочек, намеревающихся встретить закат, не осталось, Кригер снова взобрался по лесенке в дощатую будочку. Ашот уже был одет и собирал подсохшие на ветру полотенца в спортивную сумку.

— Ашот, послушай. Раз уж ты не хочешь, чтобы тебя видели в ресторанах, может, мы просто посидим вечерком здесь, на пляже? Ты мне понравился, ты был мне другом весь этот бесконечный день, и я перед отъездом хочу поблагодарить тебя за приятные минуты. Вина хорошего выпьем, поговорим…

— Эта можна, — задумчиво покивал Ашот. — Толка не слышкам поздна, да? Мэна радытел будыт ждат.

— Не переживай, допоздна не задержимся. Ну, договорились? Давай прямо тут же через часок. Ты вещи относи и приходи. Я буду ждать тебя…

Следователь Сочинской городской прокуратуры Борис Дерковский безучастно смотрел на лежащее у его ног тело мужчины, зверски исколотого ножом. Смотрел и тихонечко насвистывал прилипчивую песенку из показанного в сто первый раз вчера вечером по ящику «Ивана Васильевича»: «Ма-ру-ся молчит и слезы льет…»

Над трупом склонился эксперт. Рядом стояли и курили опера дежурной группы Сочинского ГУВД, сдернутые с постелей ни свет ни заря. Вызов поступил от уборщика пляжа. Он, засмотревшись на восход, едва не наступил на тело, лежавшее почти у кромки прибоя…

— Ну что, Виктор Савельевич?

Пожилой криминалист поднял голову:

— Смерть наступила примерно пять — семь часов назад. Около полуночи, вероятно. Причина — множественные колото-резаные раны, нанесенные острым предметом. Ножом или кинжалом. Скорее всего, смерть наступила от обширной потери крови, поскольку один из ударов пришелся на сгиб локтя и перерезал несколько важных вен и артерий. Остальные раны также тяжелы, но вроде бы жизненно важные органы не затрагивали. И каждая поодиночке вряд ли вызвала бы смерть. Но в совокупности… Что-то более предметное можно будет только после вскрытия сказать.

Борис покивал:

— Да. Вызывайте бригаду, пусть труп забирают. Результаты вскрытия сразу же мне на стол.

Потом обернулся к оперативникам:

— Вы что скажете?

— А что говорить? — капитан сочинской милиции Владимир Назаренко пожал плечами. — На месте происшествия орудия преступления нет. Следы либо водой смыты, либо песком занесены. Две пустые бутылки из-под «Черных глаз» Виктор Савельевич, значит, уже упаковал. Хотя надежды на то, что будут известные нам «пальчики», у меня лично нет никакой. Надежда имеется на случайных очевидцев. Они, сам знаешь, всегда есть. Но их нужно еще найти. А значит, надо искать. Вот докурим — и за работу.

И он эффектным щелчком отшвырнул в море скуренную до самого фильтра сигарету.

На самом деле капитан рисовался и лукавил. Уже несколько лет почти все преступления на этом престижном пляже раскрывались, что называется, по горячим следам. Потому что среди нескольких местных «клошаров», живущих летом на пляже и ночующих в конурках, выстроенных из пустых картонных коробок, у оперативника был свой осведомитель. А бомжи на своей территории, как правило, знали и видели все. А чего не видели, то слышали от собратьев, которые уж видели непременно.

Вот и на этот раз уже к десяти утра имя предполагаемого преступника было названо. Вечером — около одиннадцати часов приблизительно — вместе с погибшим, журналистом из Москвы, отдыхающим тут уже несколько дней, заметили молодого спасателя Ашота Саркисяна. Мужчины пили вино и громко веселились незадолго до предполагаемого момента наступления смерти Аркадия Исаевича.

Изъяв фото Саркисяна из личного дела Сочинской спасательной станции, капитан предъявил его персоналу отеля «Черноморье». И получил показания, что служащие накануне видели этого юношу с постояльцем. Все складывалось как нельзя лучше.

Недолго думая, Назаренко забрал молодого красавца прямо из постели.

Ашот отпирался недолго.

— Значит, говоришь, в ресторан ты не пошел?

— Нэт. Нам запрэшэно.

— А вечером, значит, на пляж пошел?

— Пашел.

— Зачем?

— Карошы чилавэк звал. Вмэсте вино пыл.

— А потом ты, значит, хорошего человека ножичком?

— Вах!..

В общем, раскаявшийся в содеянном Ашот показал капитану Назаренко следующее. Да, они познакомились с московским журналистом на пляже. Приезжий был приветлив и щедр. Приглашал в ресторан. Но Ашоту нельзя было. Он согласился только на вечернюю встречу на пляже. Приезжий решил его вином угостить. Говорил, что уезжает уже и напоследок хочет отблагодарить Ашота за то, что он был его добрым другом и собеседником весь последний день. Посидели, выпили. Но москвич начал вдруг сексуально домогаться, приставать и даже попробовал применить силу. Ашот был вынужден обороняться от слишком настойчивых «домогательств». Между мужчинами возникла драка. В драке он, Ашот Саркисян, и нанес Кригеру несколько ударов ножом и убежал поскорее домой. Даже не думал, что мужчина умрет. Просто отмахивался от него, честь свою защищал…