Книга Красная жатва - Дэшил Хэммет

Мы с Нунаном по очереди пробормотали соболезнования, и затем он приступил к делу:

— Хотелось бы задать вам несколько вопросов. Вот, например, куда вы ездили вчера вечером?

Она неприязненно взглянула на меня, затем на шефа, нахмурилась и высокомерно произнесла:

— Можно узнать, почему меня допрашивают?

Пока я вспоминал, сколько раз в жизни я слышал эту фразу — слово в слово, интонация в интонацию, — шеф, не обратив ни малейшего внимания на вопрос, благодушно продолжал:

— И потом еще, у вас на туфле оказалось пятно. На правой, а может, на левой. В общем, на какой-то было.

Верхняя губа у нее начала подергиваться.

— Вроде все? — спросил у меня шеф. Не успел я ответить, как он прищелкнул языком и снова обратил к миссис Уилсон свое добродушное лицо. — Чуть не забыл. Еще вопрос — как вы узнали, что ваш муж не вернется домой?

Она, пошатываясь, поднялась на ноги, — рука, которой она схватилась за спинку стула, побелела.

— Надеюсь, вы извините…

— Да, пожалуйста. — Шеф сделал широкий жест своей мясистой дланью. — Не будем вас беспокоить. Вот только куда вы ездили, и насчет туфли, и откуда вы знали, что он не вернется. Да, и, пожалуй, вот еще что — зачем сегодня утром у вас был Талер?

Миссис Уилсон опять села, пытаясь сохранять самообладание. Шеф поглядел на нее. Улыбка, в которую он старался вложить побольше сердечности, образовала на его жирном лице странные складки и бугры. Немного погодя плечи у нее обмякли, подбородок коснулся груди, спина согнулась.

Я подвинул стул и сел напротив.

— Придется рассказать, миссис Уилсон, — сказал я как можно более сочувственно. — Такие вещи надо объяснять.

— Вы считаете, я что-то скрываю? — с вызовом спросила миссис Уилсон. Она снова выпрямилась и произносила каждое слово очень тщательно — разве что слегка шепелявила. — Да, я уезжала. На туфле была кровь. Я знала, что мой муж мертв. Талер приходил в связи с его смертью. Я на все ответила?

— Это мы и так знаем, — сказал я. — Мы просим объяснить.

Она опять встала и рассерженно воскликнула:

— Мне не нравится, как вы со мной обращаетесь. Я отказываюсь подвергаться…

Нунан сказал:

— Да пожалуйста, миссис Уилсон, только уж тогда попросим вас проехать с нами в полицию.

Она повернулась к нему спиной, сделала глубокий вдох и стала бросать мне в лицо:

— Когда вы ждали здесь Дональда, мне позвонили. Звонил мужчина, он не назвался. Сказал, что Дональд поехал к женщине по имени Дина Бранд с чеком на пять тысяч долларов, и дал мне ее адрес. Я поехала туда и стала ждать в машине, когда появится Дональд. Потом увидела Макса Талера, я знаю его в лицо. Он подошел к дому этой женщины, но входить не стал. Прошел мимо. Тут вышел Дональд. Меня он не заметил. Я этого и не хотела. Я собиралась ехать обратно, чтобы очутиться дома первой. Едва я включила мотор, как услышала выстрелы и увидела, что Дональд упал. Я выскочила из машины и побежала к нему. Он был мертв. Я словно обезумела. Тут появился Талер. Он сказал, что если меня здесь найдут, то скажут, что это я убила Дональда. Талер заставил меня бегом вернуться к машине и уехать домой.

В глазах у женщины стояли слезы. Сквозь их пелену она изучала мое лицо, явно пытаясь понять, как я воспринял всю эту историю. Я ничего не сказал.

— Вот это вам было нужно? — спросила она.

— В общем, да, — ответил Нунан. Он подошел к ней сбоку. — О чем говорил с вами Талер сегодня днем?

— Он советовал мне молчать. — Голос у нее стал тихим и бесцветным. — Он сказал — если узнают, что мы там были, нас заподозрят, поодиночке или обоих. Потому что Дональда убили возле дома этой женщины после того, как он отдал ей деньги.

— С какой стороны стреляли? — спросил шеф.

— Не знаю. Я ничего не видела… Только посмотрела… а Дональд уже падает.

— Это Талер стрелял?

— Нет, — быстро ответила она. Тут глаза у нее затуманились. Она приложила руку к груди. — Не знаю. Не думаю. Он ведь сказал, что стрелял кто-то другой, а где он был в тот момент — не знаю. Мне в голову не пришло, что это мог сделать он.

— А теперь вы как думаете? — поинтересовался Нунан.

— Может быть… Может быть, он.

Шеф, сделав мощное усилие, подмигнул мне так, что в этом приняли участие сразу все лицевые мускулы, и двинулся дальше:

— Так вы не знаете, кто вам звонил?

— Он не назвался.

— Голос не узнали.

— Нет.

— А какой был голос?

— Тихий такой, словно этот человек боялся, что его подслушивают. Я с трудом разбирала слова.

— Он говорил шепотом? — Промолвив это, шеф застыл с открытым ртом. Зеленоватые глаза на жирном лице алчно заискрились.

— Да, хриплым шепотом.

Шеф звучно захлопнул рот и открыл его снова, чтобы вкрадчиво пробормотать:

— Вы говорили с Талером…

Миссис Уилсон вздрогнула и перевела широко раскрытые глаза с шефа на меня.

— Это был он! — вскричала она. — Это был он!

Когда я вернулся в гостиницу, Роберт Олбури, молодой помощник кассира из Первого Национального банка, сидел в вестибюле. Мы поднялись ко мне в комнату и попросили воды со льдом, — лед был нужен, чтобы охладить смесь виски, лимонного сока и гранатового сиропа. Потом мы спустились в ресторан.

— Расскажите мне про эту даму, — сказал я, когда мы приступили к супу.

— А вы ее видели? — спросил он.

— Нет еще.

— Но слышали о ней?

— Слышал только, что она мастерица своего дела.

— Это да, — согласился он. — Вы, наверное, с ней познакомитесь. Сперва вы будете разочарованы. Потом, не понимая, как это случилось, вы вдруг забудете о разочаровании и поймаете себя на том, что уже рассказываете ей всю свою жизнь и поверяете все беды и надежды. — Он засмеялся по-мальчишески застенчиво. — Вот тут-то вы и попались окончательно.

— Спасибо за предупреждение. А у вас откуда такие сведения?

Он пристыженно улыбнулся, застыв с ложкой у рта, и сознался:

— Купил.

— Наверное, недешево? По слухам, она любит деньги.

— Она и правда помешана на деньгах, но это почему-то не вызывает протеста. Она настолько не скрывает своей алчности, что на это как-то нечего и возразить. Сами увидите, когда познакомитесь.

— Вероятно, увижу. Можно спросить, почему вы с ней расстались?

— Можно. У меня кончились деньги, вот и все.

— Так просто?

Он слегка покраснел и кивнул.

— Кажется, вы легко это пережили, — сказал я.