Книга Брачный контракт - Оноре де Бальзак

Поль поднялся в собственном мнении, когда увидел, как его ценят мать и дочь. Он стал считать себя гораздо умнее, чем был на самом деле, с тех пор как заметил, что Натали подхватывает все его мысли, повторяет каждую его остроту, улыбаясь и покачивая головкой; ей вторила мать, причем лесть была так искусно скрыта, что казалась искренней. Обе женщины держали себя с ним так любезно, он был так уверен в том, что нравится им, они так легко управляли им, дергая за ниточку самолюбия, что скоро он стал проводить в особняке г-жи Эванхелиста все свое время.

Через год после приезда в Бордо граф Поль был уже завсегдатаем их дома, и, хотя он еще не делал предложения, все считали его женихом Натали. Ни мать, ни дочь как будто и не помышляли об этом браке. Мадемуазель Эванхелиста вела себя весьма сдержанно, как истая аристократка, которая умеет быть обворожительной, любезной в разговоре, но не позволяет в то же время ни малейшей фамильярности. Полю очень нравилась эта сдержанность, столь мало свойственная провинциалкам. Застенчивые люди пугливы, они отступают перед предложениями, сделанными напрямик. Они бегут от счастья, если оно слишком шумливо, и сами идут навстречу несчастью, если оно предстает в скромном обличье и подернуто мягкой дымкой. Итак, видя, что г-жа Эванхелиста не прилагает никаких усилий, чтобы заманить его в сети, Поль сам в них попался. Испанка окончательно покорила его, сказав однажды вечером, что в жизни всякой незаурядной женщины, как в жизни мужчины, наступает момент, когда честолюбие вытесняет все остальные чувства.

«Эта женщина способна добиться того, что меня назначат посланником еще прежде, чем выберут депутатом!» — думал Поль, возвращаясь домой.

Человек при любых обстоятельствах должен уметь подойти к делу так, чтобы представить его себе с различных точек зрения, — иначе он бездарен, слабохарактерен и может погибнуть. В ту пору Поль был оптимистом; ему казалось, что все складывается в его пользу, и он не предполагал, что честолюбивая теща может стать тираном. Поэтому, возвращаясь по вечерам домой, он уже видел себя женатым, сам себя обольщал этой картиной, сам готов был надеть мягкие туфли брака. Он слишком долго наслаждался свободой, чтобы сожалеть о ней; холостая жизнь утомила его, уже не привлекала новизной, он замечал теперь только ее неудобства и хотя иногда задумывался о трудностях семейной жизни, но чаще мечтал о ее радостях. Все это было для него ново. «Брак, — думал он, — сулит неприятности только беднякам, а для богатых добрая половина этих бед устранима». Каждый день ему приходила в голову какая-нибудь новая мысль в пользу женитьбы; перечень преимуществ брачной жизни все возрастал. «Каких успехов я ни достигну, Натали всегда окажется на высоте положения, — думал он, — это большое достоинство в женщине. Сколько выдающихся людей Империи жестоко страдало на моих глазах от неудачного брака! Моя избранница никогда не заставит страдать мое самолюбие, не нанесет урона моей гордости, а это — важнейшее условие для счастья. Тот, кто женат на хорошо воспитанной женщине, никогда не будет несчастен: она никогда не сделает его посмешищем, всегда сумеет быть ему полезной. Натали будет просто восхитительна во время наших приемов». Он припоминал самых изысканных дам Сен-Жерменского предместья и все более убеждался, что Натали если не затмит их всех, то по меньшей мере ни в чем им не уступит. Сравнение шло целиком в ее пользу. Впрочем, все эти параллели, мысленно проводимые Полем, были подсказаны его тайными желаниями. В Париже он ежедневно встречался с красивыми девушками, разными и по внешности и по характеру, но именно благодаря обилию впечатлений оставался равнодушен к ним; а у Натали в Бордо не было соперниц, она была единственной в своем роде и появилась как раз в тот момент, когда Поля преследовала мысль о браке, овладевающая рано или поздно почти каждым мужчиной. Итак, эти сопоставления наряду с доводами самолюбия и непритворной страстью, не имевшей другого исхода, кроме законного брака, довели Поля до того, что он влюбился по уши, хотя даже самому себе не решался признаться в этом, убеждая себя, что ему просто-напросто хочется жениться. Он старался отнестись к Натали беспристрастно, как человек, не желающий подвергать риску свое будущее; дружеские предостережения де Марсе еще звучали у него в ушах. Но, во-первых, женщины, привыкшие к роскоши, отличаются обманчивой простотой; они как будто пренебрегают богатством, которое служит для них средством, а вовсе не целью. Видя, что обе дамы ведут точно такой же образ жизни, как и он сам, Поль не подозревал, что под этим кроется угроза разорения. К тому же, если существуют кое-какие неписаные правила, как улаживать неприятности, связанные с браком, то нет таких правил, которые помогли бы предугадать или предотвратить эти неприятности. Несчастные браки между людьми, казалось бы, поставившими себе целью облегчить Друг другу жизнь и сделать ее приятной, объясняются постоянным общением друг с другом, которое раскрывает их подлинные качества и которого не существует между молодыми людьми до брака и не будет существовать до Тех пор, пока не изменятся французские законы и нравы. Люди, готовящиеся вступить в брак, обманывают Друг друга, и это — невольный, невинный обман: каждому непременно нужно выставить себя в наиболее благоприятном свете; они состязаются в стремлении пленить один другого и в результате представляются друг другу лучше, чем впоследствии оказываются на самом деле. В жизни, как и в природе, бывает гораздо больше пасмурных дней, когда небо покрыто тучами, чем безоблачных, когда солнце ярким светом заливает поля. Молодежь замечает только ясные дни. Позже она обвиняет брак во всех недостатках, присущих самой жизни; ведь люди склонны искать причину всех зол в том, что находится в непосредственной близости к ним.

Чтобы обнаружить по лицу, словам, манерам и движениям Натали, что она, как и всякая другая, платит дань несовершенствам человеческой природы, Полю нужно было бы не только владеть наукой Лафатера и Галля, но и тем, чего не может дать никакая наука, — умением наблюдать, требующим большого житейского опыта. Как у всех девушек, у Натали было непроницаемое лицо. Скульпторы придают выражение глубокого, безмятежного спокойствия лицам мраморных дев, воплощающих Справедливость, Невинность, — словом, божества, чуждые человеческим страстям. В этой безмятежности — обаяние девушки, признак ее чистоты. Еще ничто не волновало ее души; неразделенная страсть и обманутая надежда еще не успели нарушить невозмутимость ее лица; если же это спокойствие напускное, то в такой девушке нет ничего девического. Всегда оставаясь под крылышком матери, Натали, как и всякая испанка, получила лишь чисто религиозное воспитание да несколько материнских наставлений, небесполезных для предстоящей ей роли. Спокойствие ее лица не было деланным. Но это был всего лишь покров, под которым таилась женщина, как бабочка в коконе. Человек, умеющий обращаться со скальпелем анализа, подметил бы в ее характере кое-какие зачатки отрицательных качеств; они должны были проявиться более отчетливо при ближайшем столкновении с жизнью, как семейной, так и светской. Она отличалась дивной красотой, безупречно правильные черты ее лица были в полной гармонии с пропорциями головы и тела. Но такое совершенство несовместимо с совершенством души; исключений из этого закона почти не бывает. У истинной красавицы непременно должен быть какой-нибудь чуть заметный недостаток: он-то и придает ей неотразимую привлекательность, это тот «огонек», который возникает из противоречия чувств и приковывает взоры. Полная гармоничность свидетельствует о холодности, свойственной ограниченным натурам.