Книга Скелет в шкафу - Энн Перри

Монк колебался. Он боялся признаться в своей беспомощности. Скорее, по привычке, ведь Ивэн давно обо всем знал, и, будь у сержанта намерение выдать Ранкорну, что Монк утратил память, он мог бы сделать это еще несколько недель назад. Тогда они расследовали дело Грея, и Монк был потрясен, напуган и сбит с толку своими кошмарными открытиями. Ивэн единственный, кому Монк всецело доверял. Хотя была еще Эстер Лэттерли… Но об Эстер он бы предпочел не думать вовсе — эта женщина не в его вкусе. И снова в памяти всплыло лицо Имогены Лэттерли, каким он запомнил его в тот миг, когда она пришла к нему за помощью: нежные испуганные глаза, тихий голос, шуршащее, как листва, платье. Но, увы, она замужем, и мечтать о ней так же бесполезно, как о какой-нибудь герцогине.

— Может, мне наведаться в «Ухмыляющуюся крысу»? — прервал ход его мыслей Ивэн. — Если кто-то попытается избавиться от ожерелья и серег, он обратится к скупщикам краденого, но слух об убийстве должен их встревожить, тем более что полиция покоя им теперь не даст. Да и профессиональные взломщики постараются держаться от этого дела подальше.

— Да… — ухватился за соломинку Монк. — Я займусь ломбардами и скупщиками, а вы отправляйтесь в «Ухмыляющуюся крысу» и попробуйте что-нибудь выудить там. — Он пошарил в кармане и извлек изящные золотые часы.

Должно быть, ему пришлось когда-то изрядно раскошелиться, чтобы приобрести эту вещицу в угоду своему тщеславию. Теперь пальцы его равнодушно поглаживали крышку, и Монк чувствовал себя опустошенным при мысли, что память обо всем, в том числе и об этих часах, покинула его навсегда. Со щелчком он откинул крышку:

— Самое время действовать. Встретимся здесь завтра утром.

Ивэн отправился домой, чтобы переодеться, прежде чем пускаться в путешествие по окраинам преступного мира. В приличном костюме, хорошо сидящем жилете и чистой рубашке он мог бы сойти при случае за удачливого афериста, но скорее всего его приняли бы за клерка с претензиями или за мелкого дельца.

Час спустя, выходя из дома, Ивэн выглядел совершенно иначе. Его светло-каштановые волосы были засалены, а местами и грязны: лицо также не блистало чистотой. Приличный костюм с жилетом сменила куртка, свободно болтавшаяся на его худых плечах, и старая рубаха без воротника. Ботинки были приобретены по случаю у одного нищего, который хотел от них избавиться. Они были великоваты, но эту проблему Ивэн решил, надев сразу две пары носков. В таком виде он отправился в «Ухмыляющуюся крысу» на Паддинг-Лейн — провести вечерок за кружкой сидра и куском пирога с угрем, прислушиваясь к разговорам.

Трактиров в Лондоне было огромное количество, причем самых разнообразных. Большие и роскошные, в которых устраивались банкеты для благородных, обеспеченных лиц. Трактиры поскромнее, хотя и не блистали великолепием, служили местом встречи и заключения сделок для людей всех профессий: от адвокатов и студентов-медиков до художников и начинающих политиков. Далее шли трактиры, таившие в себе зародыш будущих мюзик-холлов, где собирались памфлетисты и агитаторы, уличные философы и активисты рабочих движений. Были и такие, что посещались исключительно бродягами, авантюристами, пьяницами и представителями преступного мира. «Ухмыляющаяся крыса» относилась именно к такого рода трактирам, почему, собственно, Ивэн и облюбовал его несколько лет назад. Теперь он не то чтобы стал там своим — просто к нему притерпелись.

Стоя на улице, Ивэн видел мерцающий за окнами свет, отбрасывающий блики на грязную мостовую и придорожную канаву. С полдюжины мужчин и несколько женщин болтались у входа; потрепанная одежда их была настолько темной и выцветшей, что в слабом свете ее владельцы казались просто тенями. Даже когда дверь распахнулась, раздался взрыв хохота и на крыльцо нетвердой походкой рука об руку ступили мужчина и женщина, не высветилось ни одного яркого пятна; все осталось серым и тускло-коричневым. Мужчина повернул прочь, а женщина, осев на краю канавы, выкрикнула ему вслед какую-то непристойность. Не удостоив ее взглядом, мужчина скрылся в сумраке Паддинг-Лейн, направляясь в сторону Ист-Чип.

Ивэн, тоже не обращая внимания на пьянчужку, вошел в трактир. Тепло, запахи эля, опилок и дыма сразу окутали его. Он миновал компанию, увлеченную игрой в кости, затем другую, обсуждающую достоинства бойцовых псов, темпераментного верующего, горячо и тщетно излагающего свое кредо, и наконец сел рядом с бывшим боксером с изуродованным добродушным лицом и мутным взглядом.

— Добрый вечер. Том, — дружелюбно сказал Ивэн.

— Добрый, — охотно отозвался боксер. Лицо Ивэна было ему знакомо, но имени он, конечно, припомнить не смог.

— Видел Вилли Деркинса? — как бы невзначай поинтересовался Ивэн и, приметив, что кружка соседа пуста, продолжил: — У меня найдется на пинту сидра. Взять тебе?

Том не колеблясь бодро кивнул и одним глотком прикончил остатки эля, освобождая место для угощения.

Ивэн взял его кружку и, подойдя к стойке, заказал две порции сидра. Буфетчик снял с крюка над головой одну из кружек. У каждого завсегдатая кабачка была своя емкость. Вернувшись к ожидающему с нетерпением Тому, Ивэн подал ему кружку, и тот огромным глотком отхлебнул сразу половину ее содержимого.

— Вилли видел? — снова спросил Ивэн.

— Сегодня — нет, сэр. — Том добавил «сэр» в знак признательности за сидр. Имени благодетеля он так и не вспомнил. — А чего от него надо-то? Может, я чем помогу?

— Предупредить мне его надо, — солгал Ивэн, уставясь в свою кружку, чтобы не встречаться с Томом глазами.

— Это насчет чего?

— Скверное дело всплыло, — пожал плечами Ивэн. — Кого-нибудь обязательно притянут, а я знаю Вилли. — Он внезапно вскинул глаза и улыбнулся — обычно это производило обескураживающее впечатление и свидетельствовало о добрых намерениях. — Не хотелось бы мне, чтобы Вилли сцапали, он славный малый.

Том пробормотал что-то одобрительное. Он не был абсолютно уверен, но склонялся к мысли, что этот молодой парень либо ищейка, либо добывает для ищеек кое-какие крохи сведений. Он был и сам не прочь заняться таким ремеслом — в разумных пределах, естественно. Упаси боже, конечно, ляпнуть что-нибудь насчет мелкого воровства — это был образ жизни и часто единственный источник доходов. А вот о негодяях, которые вторгаются на чужую территорию, и о всяких там мерзких делах, поднимающих на ноги всю полицию. — это за милую душу! Убийства, поджоги, крупные аферы, из-за которых впадают в панику джентльмены в Сити, — вот это действительно скверно! Как после этого прикажете жить и заниматься привычным делом: взломами по мелочи, уличным грабежом, подделкой мелких купюр и монет? Попробуй, к примеру, сплавь скупщикам барахло или продай кому-нибудь бутылку спиртного, если полиция вокруг так и шныряет! Если бы Ивэн поинтересовался такими невинными развлечениями, как старая добрая контрабанда, азартные игры, крапленые карты, мелкое мошенничество или проституция, Том быстро бы дал ему окорот. Люди издавна добывали себе этим средства к существованию, и никто никогда не пытался такие занятия искоренить.

Однако есть вещи, делать которые просто не положено. Это глупо и весьма не одобряется теми, кто старается жить как можно тише.