Книга Пробка - Наталья Андреева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
При этих словах Володя Петров как-то странно посмотрел на друга и, кажется, усмехнулся.
— Что? Что такое? — заволновался Юрий.
— Ты так хорошо знал свою жену? — вдруг тихо спросил Петров.
— Послушай, давай поговорим о чем-нибудь отвлеченном. Не о Нине.
— Хорошо, — охотно согласился Петров. — Я расскажу тебе одну презанимательную историю. На первый взгляд она может показаться фантастической, и если бы я не знал на сто процентов, что так было на самом деле, не поверил бы ни за что! Это история самой невероятной карьеры. Не просто из грязи в князи. С самого дна, из отбросов общества — на вершину социальной лестницы, где слава, почет, уважение. И деньги. Интересно послушать?
— Ну, давай, — кивнул Греков.
О чем угодно, только не о Нине. Пусть Володька немного его развлечет. Поток машин движется очень уж медленно, но на кольцевой так бывает. Где-то, на выезде с крупной магистрали, вливается большой ручеек и движение начинает тормозиться. Как только они минуют опасный участок, вновь поедут быстро.
Через какой-нибудь час будут на месте. Через какой-нибудь час…
Автобус
— Ой, девочки-и-и… Давайте помянем нашу Нину-у-у…
Всхлипывания.
— Да. Пусть земля ей будет пухом!
— Хорошая была женщина.
— Да, да. Не чокаясь.
Коллектив, в котором когда-то работала жена Грекова, приехал на похороны почти в полном составе. Библиотека была небольшая и располагалась не в отдельном здании, а на первом этаже жилого дома. Штат состоял из девяти человек, но зачастую работало гораздо меньше людей, потому что зарплата была маленькая, соответственно текучесть кадров — большая. Даже те, кто работал недавно, покойницу хорошо знали. Хотя вот уже шесть лет как Нина перешла в разряд домохозяек, она по-прежнему приезжала в библиотеку: привозила торт к чаю или шампанское к празднику, устраивала посиделки.
А работу свою Нина очень любила и после замужества бросать ее не собиралась. Два года ездила в Москву, к девяти часам, и ни разу не опоздала, хотя, добираться приходилось двумя видами транспорта аж полтора часа. Но Нина была энтузиасткой.
В конце концов, практичный Юрий Греков возмутился и сказал:
— Скоро ты будешь тратить на дорогу больше, чем зарабатываешь. Извини, но я не вижу в этом никакого смысла. В Зеленограде тоже есть библиотеки. Если уж ты так хочешь…
— Я хочу работать в этой библиотеке, — тихо сказала Нина.
— А какая разница, эта или та?
— Для тебя — никакой.
В самом деле, Греков никак не понимал привязанности жены к коллегам. Обстановка в любом женском коллективе достаточно напряженная, эти же выясняли отношения все время, без передыха, и всегда на повышенных тонах. На взгляд Юрия Грекова, делить им было абсолютно нечего — зарплата мизерная, работа скучная. Но женщины это женщины, склоки и сплетни — их стихия. Юрий Греков откровенно не любил бабья.
Консерватизма жены он понять не хотел, а Нина просто боялась любых перемен. Жена предпочитала ездить на старую работу, а не найти новую. Она ходила в этот «гадюшник», как в сердцах называл его Греков с упорством мазохиста, который хочет, чтобы его изо дня в день пытали и били плетьми.
— Почему? — добивался он.
— Они мои подруги.
— Подруги?! Да они мне про тебя такое говорили, когда мы еще не были женаты! Да и потом всеми силами пытались развести! Подруги!
— Они просто ревновали меня к тебе. Знали, что если я выйду замуж, то не смогу больше с ними работать. Они меня любят.
— А разве поэтому не должны желать тебе счастья?
— Должны. Но себя они любят больше. Это естественно. Когда я была не замужем… — и жена тихонько вздыхала, — …это их примиряло. У них ведь семьи, дети. А у меня и того нет. И я все время говорила: «Девочки, вы не понимаете своего счастья». За это меня и любили. Ведь больше всего дорожат тем, кто вызывает наибольшую жалость. Без меня они окончательно перессорятся.
— В общем, так: я тебя выслушал, и все, что ты сказала, бред — от начала и до конца. Работать ты больше не будешь. Сиди дома. Денег у нас хватает. А я хочу, во-первых, покоя, во-вторых, приходить с работы к накрытому столу, в-третьих, чтобы в шкафу всегда висели чистые, отглаженные и накрахмаленные рубашки…
— А разве не…
— Ты меня поняла?
— Хорошо.
Жена сдалась, но втайне продолжала ездить в библиотеку. Раз в неделю, а если не получалось, то хотя бы раз в месяц. Говорила, что на рынок, или в Москву — по магазинам развеяться. На самом же деле мчалась туда. И даже помогала подругам, продолжала выполнять свою работу, хотя уже и не числилась в штате…
… — Ой-ей-ей! Какой же это был замечательный человек, наша Нина! Ой-ей-ей! — всхлипнула заведующая, Антонина Дмитриевна.
Это была высокая, полная женщина, с гордо посаженной головой. Ни разу ее не видели на работе небрежно одетой, без прически и макияжа. Внешний вид Антонины Дмитриевны кому-то мог показаться слишком вызывающим, но такова уж она была: если серьги, то крупные, если помада, то яркая, если уж бусины, то размером с фасоль.
— Как же жалко-то ее! — продолжала причитать заведующая. — Как жалко! Такая молодая! Жить и жить! Ой-ей-ей!
— Ты бы помолчала, — хмыкнула ее подруга и первый заместитель Татьяна.
Разница в возрасте у них была лет десять, одной уже к пятидесяти, другой к сорока, но дети — младший сын заведующей и старшая дочь Татьяны — ровесники. Оба выпускники, теперь перешли в одиннадцатый класс. На этом женщины и сошлись.
Татьяна была полной противоположностью подруге: маленького роста, кургузая, с круглым веснушчатым лицом. Одевалась она скромно, косметикой почти не пользовалась. Внешне курица — наседка, а характер — петушиный, боевой. Татьяна могла и слово резкое сказать, и наскочить, хлопая крыльями. Как, например, сейчас:
— Не тебе об этом говорить, Антонина.
— Это еще почему? — вскинулась Антонина Дмитриевна.
— Тебе теперь хорошо. Выгодно, что она умерла.
— Танька, да что ты такое говоришь?!
— Ты ей смерти желала.
— Я? Смерти?!
— А то я не знаю! Ты ж мне сама проболталась! Помнишь? Что, мол, не знаешь, как теперь выкрутиться.
— Да мало ли что я сказала!
— Выходит, все само собой и решилось. Нины нет, и проблемы нет.
— Замолчи!!!
— О чем это вы? — начали переглядываться остальные.
Всего в автобусе ехало семь женщин. Антонина Дмитриевна была заведующей и при Нине Грековой, главной ее начальницей, а Татьяна — самой близкой Нининой подружкой, ведь они были почти ровесницы. Остальные — моложе либо значительно старше. Худенькой брюнетке Гале двадцать девять, она тоже работала с Ниной, а год назад ушла в декрет. Возвращаться из него по слухам и не собиралась: муж нашел хорошую работу, в семье появились деньги, и нужды просиживать весь день в библиотеке, нет. Галя тихоня, скрытная. Об этом она пока молчит, заявление не пишет.