Книга Братство Майкрофта Холмса - Куинн Фосетт

— Чрезвычайно угнетающий образ. Человек, дошедший почти до крайности. Ещё вам нужно будет засунуть руки в мусорный ящик, чтобы грязь набилась под ногти и испачкала манжеты. А вот это завершит картину. — Он вручил мне бутылку из мутного стекла.

Заинтригованный, я вынул пробку; в лицо мне ударил резкий запах алкоголя и лаванды.

— Мой дорогой Гатри, у нас нет ни времени, ни желания дать вам возможность обзавестись натуральным ароматом человека, который долго обходился без воды и мыла. Но мы можем наилучшим образом замаскировать этот недостаток вашего образа с помощью этого средства.

— Вы так считаете? — взволнованно спросил я, вздрогнув при мысли о том, что мне придётся натереть лицо этим ужасным снадобьем.

— Да. А теперь слушайте внимательно. Вас зовут Август Джеффрис. Август и Гатри звучит довольно похоже, и вам нетрудно будет привыкнуть к этому имени. У вас осталось всего два фунта, и вы непрерывно жалуетесь на это. Говорите, что вам пришлось оставить жену и детей, называйте любой город и страну, которые вам придут на ум, и что вы уже в отчаянии из-за того, что не знаете, каким образом доставить их в Лондон. Будьте осторожны: как следует запомните имена вашей несуществующей жены и детей, так как вас наверняка попытаются подловить на неточности. Если ошибётесь, мольбы о пощаде не помогут.

— Я буду очень осторожен. Чтобы не ошибиться, воспользуюсь именами детей моей сестры.

— Это не лучшее решение, — резко сказал Майкрофт Холмс. — Ведь таким образом вы можете навести их на след своих племянников. А в случае неудачи вы, конечно, не захотите, чтобы у этих людей была хоть какая-нибудь возможность причинить неприятности вашим близким.

Я отшатнулся.

— Вы хотите сказать, что они могут пойти даже на это? — Высказанная Холмсом мысль показалась мне невероятно дикой.

— Я сказал именно то, что имел в виду. Надеюсь, вы ни на минуту не забудете моих слов. Мы имеем дело с людьми, питающими патологическую склонность к разрушению. Известно, что они зверски вырезали несколько семей всего-навсего за то, что один из их родственников оскорбил члена Братства. — Он пристально посмотрел на меня, — видимо, хотел что-то ещё сказать, но промолчал.

— Я не забуду об этом, — ответил я и взглянул через его плечо в глубь квартиры. — Полагаю, мне нужно будет воспользоваться чёрным ходом?

— Конечно, — подтвердил Холмс. — А когда вы вернётесь завтра вечером, пройдите через извозчицкий двор в конце квартала. Пользуйтесь проходными дворами, поскольку за вами могут следить. Не обольщайте себя надеждой, что вашу историю сразу примут за чистую монету или поверят тому, что вы находитесь в крайне стеснённых обстоятельствах. Эти люди постоянно лгут и поэтому подозревают во лжи всех, с кем им приходится иметь дело. Они приложат максимум усилий, чтобы проверить ваши слова. Вам следует не только заручиться их поддержкой, но и убедить в том, что они могут поручить вам одно из своих… э-э… предприятий, я слышал, что они замышляют какие-то преступления за границей. Я должен всё знать об их делах в Европе, так же как и о том, что происходит в Англии. Они должны убедиться в том, что вы на самом деле стремитесь к тому, о чём говорите. Только тогда вы сможете что-то узнать.

— Как вам будет угодно, — ответил я, направляясь к чёрному ходу.

— Напомните мне историю с завещанием вашего отца, мистер Джеффрис, — внезапно потребовал Майкрофт Холмс.

— Он умер в Европе четыре года назад — погиб на охоте. Большую часть состояния завещал детям от второй жены, моим сводным братьям. Моя часть наследства была отдана в опеку, чтобы ею пользовалась моя жена с детьми: отец считал меня мотом и распутником. Но эти деньги должны были выплачиваться им, только пока они находятся в Англии, — не задумываясь ответил я, постаравшись вложить в монолог побольше озлобленности.

— А что вы хотите от солиситора? — продолжал расспрашивать Холмс.

— Я хочу, чтобы солиситор получил хоть какую-то часть моих денег, тогда я смогу доставить в Англию семью. Чтобы он освободил моё состояние от опеки, если, конечно, сможет. Я требую, чтобы мне дали возможность пользоваться собственным состоянием без всяких ограничений. Для этого, возможно, придётся подделать кое-какие документы и свидетельские показания, зато, когда дело выгорит, я смогу поселить семью в Лондоне. — Я старался, чтобы голос выдавал мою алчность. — По завещанию отца, деньги выплачиваются, только пока моя семья в Англии. И я должен склонить солиситора к свидетельству, что они жили здесь задолго до того, как на самом деле вернутся. Следует, конечно, учитывать, что они были бы здесь, со мной, если бы отца не угораздило получить этот дурацкий удар копытом… — Тут я с беспокойством посмотрел на патрона. — А что произойдёт, если такое завещание не удастся найти?

— Не волнуйтесь. Конечно, придётся побеспокоиться, но клерки смогут найти и завещание, и свидетельство о смерти, — успокоил меня Майкрофт Холмс.

— Но задержка увеличит мои трудности, — сказал я. План мне был в общем ясен. — Поэтому я должен ухватиться за любое их предложение, которое поможет хоть как-то облегчить моё положение.

— Именно так, — подтвердил он и достал из кармана часы.

— Пора в путь, — заметил я.

— Скажите, какие звёзды воздействуют на вас сейчас? — резко окликнул меня Холмс, когда я взялся за ручку двери.

— Сатурн и Юпитер, оба противодействуют, — ответил я, вспомнив инструкции, которые записал во время ленча. — Очень препятствует мне Луна в Первом Доме. Расположение планет должно измениться завтра, и я рассчитываю получить известие от моего сводного брата.

— Кто он? — продолжал экзаменовать меня Майкрофт Холмс.

— Эдвард Монтджой, торговец шерстью из Норфолка. Человек, которого так звали, недавно продал свою долю в предприятии партнёру, мистеру Хауэллу, который стал единственным владельцем компании. Мистер Монтджой покинул Норфолк и, как мне представляется, отправился в Америку. Там он рассчитывает добиться успеха, который ускользнул от него в Англии. Его жену звали Анной; она умерла в прошлом году от тифа. Монтджой забрал с собой единственного оставшегося в живых ребёнка, и с тех пор о нём никто ничего не слышал.

— Очень хорошо. Братство сможет проверить все эти факты, и все они подтвердятся. Ричард Хауэлл действительно недавно выкупил долю своего партнёра, Эдварда Монтджоя, об этом сообщалось в судебных отчётах. Пускай они сами найдут в газетах это дело. Ваше положение станет ещё тяжелее, когда вы узнаете, что не можете рассчитывать на помощь сводного брата, раз его невозможно найти. — Холмс холодно усмехнулся. — Помните, что эта новость должна оказаться для вас просто удручающей, несмотря на то что вы не виделись с Монтджоем более десяти лет.

— И вы думаете, что хоть кто-то поверит в эту сказку? — спросил я. Теперь, когда настало время отправляться, меня охватила тревога. Зачем мне искать встречи со сводным братом, с которым мы фактически чужие? Как могут эти люди поверить, что я ожидаю от Монтджоя помощи, хотя между нами не было хороших отношений?