Книга Рекло. Роман об именах - Владислав Дронов

сиюминутный импульс, связанный с банальным страхом перед непроглядной темнотой, спас их двоих. Они были шокированы.

– Боже упаси, Васенька, боже упаси. Что это тут такое? – беспокойно лепетал Фёдор Кузьмич.

Василе не мог ответить. Его накрыл всепоглощающий ужас. Начать стоит с того, что ручки у двери не было, её будто выбили. Прямо на деревянной стене в прихожей зияли две дыры, которые, видимо, были пробиты кулаками. В центре стены прихожей был нарисован красный змей и что-то похожее на солнце. Всё это «искусство» было нарисовано кровью. Василе моментально набрал номер полиции, но заметил, что связи совсем не было. Его попытки поднять телефон и выйти из дома успехом не увенчались. Во дворе он заметил тёмную фигуру, похоже, что шум не остался незамеченным. Василе сразу же заскочил обратно в прихожую и прошептал старику сквозь сжатые от страха зубы: «Там кто-то есть, нужно отсюда бежать». Фёдор Кузьмич безмолвно потянул Василе за рукав в другую комнату. За тучами показалась луна, благодаря которой Василе увидел, как старец показывает ему на погреб. Они действовали быстро и решительно, совсем без переговоров: взяли крышку одновременно и аккуратно залезли внутрь, предварительно закрыв за собой ход. Василе вновь включил фонарик на своем телефоне, ужас в этот раз был ещё сильнее. В погребе лежала связанные какими-то тряпками семья. Они ещё были живы. Отец семейства, которому на вид было около пятидесяти лет, безумными глазами смотрел в пустоту, но увидев лицо Фёдора Кузьмича, его взгляд тут же изменился на более радостный. Старец вытащил из его рта ткань и развязал руки. Мужчина тут же принялся развязывать свою жену и взрослую на вид дочь. При этом он злостно и отрывисто приговаривал вполголоса какие-то проклятья. Затем он вновь обратил внимание на старца и очень радостно прошептал:

– Фёдор Кузьмич! Вы тут откуда? Вас они тронули? – говорил из полутьмы суровый мужской голос.

– Да что ты, Павел, тише. Там над нами вот один ходит. Василий, ты бы того, выключил фонарь. Я тут с товарищем хотел заночевать у вас. А тут такое. Вас ранили? Кто это такие? – спросил старик.

– Вроде нет, всё закончится, можете у нас хоть всю жизнь жить. По гроб обязан. А твари эти… Единственное, что слышал от них самих – это культ какой-то гнидской змеи. В жертву нас точно хотели принести. Твари, – говорил мужчина.

– Павел, нужно же переждать, да за помощью отправиться. Их много? Не один же, всех же не сдюжим, – с нескрываемой паникой в голосе говорил Фёдор Кузьмич.

– Один-то может и не один. Нас шестеро тащили, слышал от них, что они людей к мельнице поведут, а нас потом заберут. Хер пойми, что этим тварям нужно.

Только сейчас, слегка оправившись от шока и ужаса, Василе заметил странные звуки и невероятно едкий запах:

– А чем пахнет? – прошептал Василе.

– Твою мать! Керосин! – тихо воскликнул спасенный мужчина.

Гибель в огне от рук каких-то странных змеелюбов – участь не из самых лучших. Действовать пришлось быстро и решительно. Отец семейства выскочил из погреба, вслед за ним ринулся Фёдор Кузьмич. Василе в этот момент помогал дамам. Послышались звуки борьбы. Вся братия оказалась наверху. Василе смотрел на пудовые кулаки отца семейства, летящие прямо в лицо неясному лежащему типу. В его голове были только и мысли о том, какой путь его привел. Многие люди, сидя в своих бетонных конурах только и думают втайне от других: «Ох, оказаться бы мне героем какого-нибудь романа в письмах. Чтобы тяжбы были, чтобы думы были», но при этом сами нещадно огораживают себя от подобной жизни. Василе очень повезло, он тоже всегда мечтал стать героем приключенческого фильма. Судьба оказалось к нему благосклонна не до конца, ведь поместила его на эти страницы. Страницы куцевато сложенной летописи за моим авторством. Одержав победу, мужчины приступили к допросу. Но добились они всего лишь неясных зловещих смешков и фразы: «Ну ты и тупой, мужик». Деревня вдали от чужих глаз, ночь, отсутствие любой связи с внешним миром. Всё это напоминало грошовую страшилку для пионеров, которой меня когда-то пугали у костра, но Василе видел в этом сейчас ростовой костюм панической атаки. Слова летели через него, лишь в ушах стоял неясный звон, хотелось просто сбежать, рука Фёдора Кузьмича тянула его куда-то на улицу. Бедный мой друг, сколько же тебе пришлось пережить. Женщин оставили в доме. Василе не слышал ничего, но догадывался, что идут они к той самой мельнице. Он думал о картине, которая висела на стене в прихожей. Луна осветила её настолько, что оказалось возможным понять лишь общую композицию, детали были утеряны в кромешной тьме ужасной ночи. Василе увидел палубу корабля, устремленного в сердце океана. На переднем плане стоял моряк, он смотрел в бесконечную синеву неба. Картина была написана широкими мазками, контуры растворялись друг в друге. Василе чувствовал себя моряком. Дома и деревенские пейзажи превратились в мешанину, он не понимал зачем и где находится. Вот стоит прекрасный дом, который наверняка согревал многие поколения. Было бы логично предположить, что у этого дома есть богатая история. Быть может, именно в этом доме был когда-то последний оплот язычников. Язычник отец приходил домой, целовал в лоб свою язычницу супругу, затем спрашивал, как дела у их язычника сына, садился на свой языческий стул и закуривал языческую самокрутку. Потом пришёл староста с добрыми молодцами, отправил всю эту братию куда подальше, а дом переоборудовали в библиотеку. От этого дома и следа не осталось. Окна были совсем недавно выбиты, дверь очень печально висела на последней петельке, а внутри царила полная разруха. Эта картина пронеслась мимо Василе с огромной скоростью, оставив только широкий мазок краски в периферийном зрении. Трое мужчин неслись в ночи к большому кургану без всякого плана. Только на середине пути они заметили, что возле мельницы сияют огни. Дома перестали быть дружелюбными и уютными. Они смотрели на путников потухшими безжизненными глазами. Каждый заворот казался Василе фатальным, он даже не осознавал, что именно может их погубить, всё смешалось в одном ужасном грязном копотном чане. Когда миновал последний «потухший» дом, трио ступило на длинную вытоптанную дорожку, ведущую к вершине кургана. Сень величавых тополей и дубов полностью укутала во тьме любые передвижения по этой дорожке.

– Ненавижу эту убогую дорогу. Мне здесь и днём не по себе, – прошептал отец спасенного семейства.

Путь до вершины казался невероятно долгим. Василе казалось, будто он маленькая улитка, ползущая куда-то в сторону вершины Хуашаня. Маленькая улитка не была готова к тому, что она увидела на вершине. Мельница была окружена факелами, стоящими на