Книга Царствование императора Николая II - Сергей Сергеевич Ольденбург

весьма мягкие и гуманные законы. Россия была единственной страной, где смертная казнь вообще была отменена (со времен императрицы Елисаветы Петровны) для всех преступлений, судимых общими судами. Она оставалась только в военных судах и для высших государственных преступлений. За XIX в. число казненных (если исключить оба польских восстания и нарушения воинской дисциплины) не составляло и ста человек за сто лет. За царствование императора Александра III, кроме участников цареубийства 1 марта, казнены были только несколько человек, покушавшихся убить императора (один из них, между прочим, был как раз А. Ульянов – брат Ленина).

Административная ссылка на основании закона о положении усиленной охраны применялась зато довольно широко ко всем видам противоправительственной агитации. Были разные степени ссылки: в Сибирь, в северные губернии («места не столь отдаленные», как это обычно называли), иногда просто в провинциальные города. Высланным, не имевшим собственных средств, выдавалось казенное пособие на жизнь. В местах ссылки образовывались особые колонии людей, объединенных общей судьбой; нередко эти колонии ссыльных становились ячейками будущей революционной работы, создавая связи и знакомства, содействуя «закрепощению» во вражде к существующему порядку. Те же, кто считались наиболее опасными, помещались в Шлиссельбургскую крепость на острове в верхнем течении Невы.

Русский суд, основанный на судебных уставах 1864 г., стоял с того времени на большой высоте; «гоголевские типы» в судейском мире отошли в область преданий. Бережное отношение к подсудимым, широчайшее обеспечение прав защиты, отборный состав судей – все это составляло предмет справедливой гордости русских людей и соответствовало настроениям общества. Судебные уставы были одним из немногих законов, которые общество не только уважало, но и готово было ревниво защищать от власти, когда она считала необходимым вносить оговорки и поправки в либеральный закон для более успешной борьбы с преступлениями.

Труднее всего было бы определить культурный уровень русского народа. Если измерить его одними внешними признаками, числом учебных заведений, числом учащихся и их соотношением с общей численностью населения, было бесспорно, что большинство европейских государств в этом отношении опередило Россию. К 1894 г. в девяти русских университетах обучалось 14 327 студентов; вместе со специальными высшими учебными заведениями (техническими, военными, художественными и т. д.) оно достигало 25 000–30 000 человек. В средних учебных заведениях (их было около 900) обучалось 224 000 человек (из них в женских 75 500). В низших учебных заведениях всех видов (около 72 000) обучалось 3 360 000 детей. Учащиеся составляли, таким образом, немного менее 3 проц. общей массы населения[4]. Для азиатских стран такой процент учащихся, как в России, казался бы вообще огромным. (В странах всеобщего обязательного обучения учащиеся составляют около 10 проц. населения.)

В России выходило к 1894 г. около 850 периодических изданий всех видов; ежедневных газет, не считая губернских официальных изданий, имелось около ста. Во главе оппозиционной печати были в то время в С.-Петербурге «Новости», в Москве – «Русские Ведомости», тогда как наиболее распространенной умеренной газетой было суворинское «Новое Время», а правыми органами были «Гражданин» кн. Мещерского и «Московские Ведомости», имевшие, однако, меньший вес после смерти М. Н. Каткова. Из т. н. толстых журналов только «Русский Вестник» был органом консервативным, тогда как «Вестник Европы» и «Русская Мысль» держались либерального направления, а в «Русском Богатстве» и «Мире Божием» пробивалась социалистическая струя. Особо стоял «Северный Вестник», проводивший взгляды враждебные плоскому материализму 60-х гг., но в то же время политически весьма далекий от власти. Провинциальная печать была беднее и серее столичной, но и там – исключением был «Киевлянин» проф. Д. И. Пихно – преобладали сдержанно-оппозиционные тона. Именно в провинции большевики упоминают первые ростки «марксистской печати».

В России в 1894 г. имелось 1315 типографий. Книг и других непериодических изданий выпущено было 16 541, в том числе около 6000 в С.-Петербурге и около 2500 в Москве. Тираж их достигал нескольких десятков миллионов экземпляров.

Число общественных библиотек под влиянием деятельности земств в этой области быстро росло и приближалось к четырем тысячам, во главе с Императорской Публичной библиотекой с ее полутора миллионами книг и 15 000 читателей в год. Большие библиотеки также имелись в Академии наук, в Румяцевском музее (Москва) и при всех университетах. Согласно закону, по одному экземпляру каждой книги, выходившей в России, должно было поступать в библиотеку Академии наук и в Публичную библиотеку.

Иностранные наблюдатели не раз отмечали высокий культурный уровень образованных слоев русского общества, нашедший себе такое яркое выражение в русской литературе XIX в., сразу выдвинувшейся в первые ряды мировой литературы. Отмечалось также, что, в отличие от Запада, в России образование более равномерно распространяется и на женщин, которые в России вообще были гораздо ближе к гражданскому и социальному равенству с мужчинами, чем в Западной Европе, особенно в романских странах. Проф. Legras в своих впечатлениях о пребывании в России в 1892 г. писал: «Лицеи для девиц (гимназии) буквально кишат в России… Серьезное развитие женского образования в России имеет и свои преимущества… Чувствуешь, что их ум прошел иную школу, чем у воспитанниц наших модных монастырей… Русские девушки менее сдержанны, но более естественны, чем девицы в наших пансионатах». Этот отзыв любопытен потому, что он исходит от человека, отзывающегося в общем без сочувствия об императорской России.

В русской литературе начало 90-х годов было периодом тусклым, промежуточным. Большие писатели второй половины века сошли со сцены. Достоевский и Тургенев умерли, гр. Л. Н. Толстой отошел от художественного творчества и занимался проповедью своих учений. В 1892 г. скончался А. А. Фет, давший за последние годы жизни свои великолепные «Вечерние огни»; из меньших умерли Гаршин, Гл. Успенский, раньше – Писемский; поэты Апухтин и Надсон (так безмерно возвеличенный русской публикой того времени). Доживали последние годы А. Н. Майков (ум. 1897 г.), Я. П. Полонский (ум. 1898), Н. С. Лесков (ум. 1895). Из новых писателей А. П. Чехов еще не получил общего признания; он пользовался меньшей известностью, чем Короленко. Только вокруг «Северного Вестника» ощущалось некоторое «движение воды» – возникало т. н. декадентство с Мережковским, Гиппиус, Минским во главе. Свою первую книгу в 1894 г. выпустил Бальмонт. Одиноко стоял талантливый поэт – алкоголик К. М. Фофанов.

Из русских писателей того времени наибольшей известностью пользовался философ Владимир Соловьев. К. Н. Леонтьев скончался в 1892 г.; в «Русском Вестнике» о нем поместил ряд статей талантливый публицист В. В. Розанов, получивший известность своей небольшой книгой «Легенда о Великом инквизиторе Ф. М. Достоевского».

В критике господствовала политическая тенденция. Большим влиянием пользовался Н. К. Михайловский. Литературу рассматривали с точки зрения общественной пользы (весьма узко понимаемой), и на «Северный Вестник» за его защиту чистого искусства сыпались громы почти всех других органов печати.

Архитектура, как, впрочем, и во всех других странах, находилась в печальном упадке. Утилитарный дух века, казалось, убил творчество в этой области; строились в огромных количествах только безобразные, четырех– и пятиэтажные жилые дома, чтобы вместить быстро растущее население городов. Было не до церквей и не до дворцов…

В живописи наибольшей популярностью пользовались «передвижники», реалисты с «общественно-полезной» тенденцией. Их