Книга Ниочёма-3 - Дмитрий Николаевич Матвеев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Строй отреагировал моментально.
- Давай список, - протянул руку Лытнев сопровождающему.
И начал:
- Арефьев!
- Я!
- Бобров!
- Я!
Вислоухий!
- Я!
Все было нормально, пока унтер не дошел до той, фамилии, которую заранее уже ненавидел.
- Песцов!
- Я! – откликнулся тот самый паяц.
- Выйти из строя!
Олег сделал два шага вперед.
Лытнев подошел, осмотрел то, что находилось перед ним: дикая смесь порядка и разгильдяйства.
- Почему в таком виде?
- Козни каптенармуса Санкт-петербургского сортировочного пункта Жабина, господин младший унтер-офицер!
Лытнев невольно поморщился: стоит правильно, отвечает по уставу, но так хочется дать ему по морде!
- Что за кольцо на пальце?
- Родовой перстень, господин младший унтер-офицер!
- Снимай.
- Невозможно, господин младший унтер-офицер, только вместе с рукой!
- Два наряда вне очереди!
- Есть два наряда вне очереди, господин младший унтер офицер!
Лытневу показалось, что сопляк умудрился интонацией подчеркнуть слово «младший».
- Три наряда!
- Есть три наряда, господин младший унтер офицер!
«Как есть издевается» - с ненавистью подумал Лытнев.
Но с ходу нагнетать не стал, не время и не место. Он быстро закончил перекличку, подписал бумаги и махнул рукой:
- Вольно! На погрузку в машину бегом марш! Я сказал бегом, желудки! Трое последних заступают в наряд по кухне вместе с Песцовым!
Армейские порядки мало чем отличались от тех, что запомнились Олегу из прошлой жизни. Тогда в учебном взводе тоже было три десятка гонористых пацанов, сержант, казавшийся грубой сволочью, бесконечная строевая, физо, наряды и прочие радости. Правда, на этот раз сержант – простите, младший унтер-офицер – по какой-то причине Олега невзлюбил. И что бы не случилось, виноватым всегда был именно он. И, как следствие, не вылезал из нарядов. Пусть не каждый день, но через день отправлялся либо в наряд по казарме, либо на кухню. Правда, особого неудобства это не доставляло. С нарядами по казарме неизменно помогала Милка (хотя Олегу было весьма неловко, когда домовая драила общий сортир), а наряды по кухне стали настоящим раем.
Все дело было в магии. Натаскать воды в котлы? Чуть модифицированный конструкт из Недольмана сделает это быстро и без усилий. Почистить мешок картошки? Поможет другой бытовой конструкт. Только чуть его доработать, уточнив желаемую толщину кожуры. А ремонтные навыки, сохранившиеся с прошлой холостяцкой жизни, позволили починить несколько агрегатов, сильно облегчивших повару жизнь.
В итоге наряд по кухне обычно проходил так: пока Олег двумя конструктами выполнял весь объем работ, повар готовил хороший сытный ужин из расчета на двоих. А когда все было сделано, они с Песцовым устраивали разговор по душам. Вернее, говорил больше повар, подкрепляя свои тезисы рюмкой-другой водки, а Олег больше слушал, кивал, поддакивал и налегал на свою порцию.
А еще на тех, кто в наряде, не распространялись внезапные ночные побудки и построения. В общем, служба шла вполне спокойно, и подходила уже вплотную к присяге. И присяга эта должна была состояться буквально через день.
Младший унтер-офицер Лытнев был не то, что зол, он был в ярости. Этот Песцов начисто игнорировал все его старания. Лытнев проявлял фантазию, придирался к каждой мелочи, через день отправлял ненавистного сопляка в наряды, но с того как с гуся вода. На занятиях отвечает лучше других, нормы по физподготовке сдает в числе лучших. И, кажется, даже умудрился набрать вес! К постоянным замечаниям относится как к должному, не выказывая даже тени недовольства. Только уставное «Так точно, господин младший унтер-офицер» орет каждый раз так, что уши закладывает. Но за это наказать не выходит, поскольку точно соответствует уставу.
Устав для Лытнева был свят и незыблем. Что бы не делалось в армии, все должно делаться строго по уставу. В том числе, придирки и наказания. Вначале унтер хотел гнобить сопляка за недостатки. Ведь не может быть такого, чтобы новобранец идеально следил за обмундированием, был первым и по физкультуре, и на теоретических занятиях, и на плацу. Но именно так и случилось. Крайне редко удавалось подловить засранца на какой-нибудь пустяковой мелочи.
К сожалению, прошло почти две недели прежде, чем Лытнев понял бесполезность этой затеи. Честно говоря, в другой ситуации младший унтер-офицер только порадовался бы, что у него есть такой подчиненный, и обязательно поставил бы его командиром отделения. Но сейчас он хотел Песцова унизить и заставить сдаться. Пусть наглый сопляк хлебнет дерьма полной ложкой. И тогда Лытнев поменял тактику.
Теперь он всячески хвалил Песцова, ставил его в пример перед другими – кстати, вполне заслуженно. Раз он не может справиться с сопляком своими силами, пусть ему добавят ума боевые товарищи. Никто ведь не любит выскочек. И тем более никто не любит, когда из-за таких приходится бегать лишние круги или маршировать лишних полчаса.
В казарме камер видеонаблюдения не было. Иначе младший унтер-офицер знал бы, что Песцова уже пытались побить. И один на один, и трое против одного. И каждый раз с неизменным результатом. Кстати сказать, чёткий пацан Витёк преподанный в поезде урок усвоил с первого раза и в драку с Песцовым больше не лез. Более того, и других останавливал – по возможности, конечно. Пытались подловить Песцова и во сне, но он неизменно просыпался, едва команда «мстителей» начинала подкрадываться к койке.
Лытнев хотел успеть добить мерзавца до присяги. Потом уже не то; потом, хочет он или нет, но отношение к Песцову поменяется. Он будет уже не почти что гражданский, а почти что военный. И гнобить его по поводу и без повода будет невозможно, только за дело. А как показала практика, за дело-то наказывать и не выходит, слишком сопляк прошаренный, словно уже служил и все нюансы наперед знает. В общем, времени оставалось мало, и младший унтер-офицер решил: сегодня или никогда.
Взвод выстроился на плацу. Битый час все маршировали, перестраивались из одной шеренги в две и в три, потом обратно, брали макеты автоматов «на караул», опускали «к ноге» и вообще исполняли весь богатый ассортимент строевых приемов. Сверху жарило солнце, все умаялись и упарились. Даже сам Лытнев начал уставать. А Песцов, сволочь, хоть бы хны.
Так бы унтер не стал прибегать к этому подленькому методу, но слишком уж он хотел наказать ненавистного Песцова.
Песцов,
