Книга Три ночи - Дебра Маллинз

– Ты что, забыл об игре у Мелтона? Мы же собирались к нему сегодня вечером. Ты даже пригласил меня приехать пораньше сюда, в Торнсгейт.

Люсьен пробормотал ругательство.

– Так это сегодня вечером?

Брови Данте взметнулись вверх, в его проницательных карих глазах сквозило удивление.

– Следует ли понимать это так, что твои планы изменились?

– Да. – Люсьен пожал плечами. – Я забыл о Мелтоне. У меня другие планы.

– Как же, слышал. – Данте потянулся через стол за виноградом и взял небольшую гроздь. – Я заходил в пивную «Гончая и заяц», а там прошел слушок, что Люсьен Дюферон, как ни странно, отменил дуэль.

– Ну и что? – Люсьен нахмурился и вернулся к недоеденному апельсину, впившись зубами в очередную дольку.

Данте хмыкнул.

– Мой друг, ты никогда не отказываешься от дуэли. Все это знают. Почему же на этот раз ты сделал это?

Люсьен снова пожал плечами.

– Мне так захотелось.

– Конечно. – Развеселившийся Данте забросил в рот виноградину. – Она, должно быть, очень красива.

Люсьен в ответ только сердито посмотрел на него.

– Ну-ну, только не злись, – примирительно поднял руки его друг с растянутой от уха до уха язвительной ухмылкой. – Игра у Мелтона обычно идет до поздней ночи. Я просто останусь там до утра, тебя это устраивает?

– Да.

– Все так таинственно, – продолжал насмехаться Данте. – Ну, ладно. Если ты напишешь мне рекомендательное письмо, я отправлюсь к Мелтону один и постараюсь облегчить кошельки джентльменов Корнуолла.

Люсьен сдвинул брови.

– Письмо? На кой черт?

Улыбка сошла с лица Данте.

– Дорогой Люсьен, ты же знаешь, что без твоего августейшего присутствия лорд Мелтон не пустит меня дальше порога.

– Чертовы занудные ханжи!

Жесткое выражение на лице Данте сменилось обычной самоуверенной усмешкой.

– Общество пренебрегло бы и тобой, если бы твой отец не признал тебя своим сыном.

Люсьен горько усмехнулся.

– Очень много хорошего мне дало то, что мой отец – герцог, – произнес он с сарказмом. – Жить в доме Хантли было все равно что в могиле. К тому же я никогда не смогу претендовать на наследство отца.

– И все же его признание послужило тому, что в обществе тебя приняли. Это да еще твой чертов талант утраивать свои капиталы на бирже. – Данте положил еще одну виноградину в рот. – Ведь ту подачку, которую ты все же взял от отца, когда тебе исполнился двадцать один год, тебе удалось превратить в состояние, соперничающее с состоянием Хантли.

– Надеюсь, дорогой Данте, ты не думаешь, что меня принимают только из-за моей удачливости на бирже? – насмешливо поинтересовался Люсьен. – Будь снисходительнее. По-твоему, выходит, что свет общается со мной только для того, чтобы выведать у меня секреты, как делать деньги?

Данте издал сдавленный смешок.

– Разве я мог такое подумать?

– Вот-вот. – Усмехаясь, Люсьен проглотил последнюю дольку апельсина. – Уверяю тебя, что дамы из общества преследуют меня не только из-за моего золота.

– Нет, им нужно кое-что другое, но столь же твердое.

Усмешка Люсьена переросла в самодовольную улыбку.

– Завидуешь?

– Едва ли. – Данте покатал виноградину между пальцами. – У меня на одну дуэль больше, чем у тебя. Мы бы сравнялись, если бы ты не принял извинения Чезвика.

Люсьен дернул плечом.

– Все равно я выиграю пари. Ведь условием было десять дуэлей в месяц, не так ли?

– Так. – Данте наклонился вперед, – У меня восемь, а у тебя семь. Еще до конца недели твои сто фунтов окажутся у меня в кармане.

– Посмотрим. – Люсьен взглянул на карманные часы и поднялся. – Данте, давай разберемся с этим рекомендательным письмом. У меня дела.

– Уверен, что так оно и есть, – ответил Данте. Положив остатки винограда назад в вазу, он встал и вышел из комнаты вслед за Люсьеном. – А что это за дело? Блондинка, брюнетка или рыжая?

Для Эвелин одиннадцать часов наступили слишком быстро.

Ее отец еще не вернулся домой, и она осознавала, что он, скорее всего все еще у лорда Мелтона и, возможно, сейчас ставит на кон все, что у них осталось, до последнего цента. Выходило, что едва ей удалось спасти отца от одной глупости, как/он ввязывается в другую. Охватившее Эвелин чувство разочарования вызвало желание отказаться от договоренности с Дюфероном.

Но ведь она дала слово! К тому же Эвелин нисколько не сомневалась, что этот негодяй исполнит свою угрозу. Он придет к ней домой и потребует, чтобы она выполнила свое обещание.

По крайней мере, отец будет спасен от выяснения отношений с таким стрелком, как Дюферон.

Экипаж находился в оговоренном ранее месте. Держась в тени, Эвелин поспешила к роскошной повозке, оглядываясь через плечо на каждый шорох. Руки и ноги ее дрожали, ей казалось, что она вот-вот упадет. Что, если кто-то заметил, как она уходила? Что, если кто-то забьет тревогу?

Эвелин забралась в экипаж и с тревожно бьющимся сердцем опустилась на великолепное кожаное сиденье. Ей с трудом верилось, что она, Эвелин Стоддард, дочь барона, в разгар ночи улизнула из дома на встречу с мужчиной. Однако это было так – хотя и не по ее желанию. Ее мать упала бы в обморок, если бы дожила до этого дня.

Возница крикнул на лошадей, и экипаж тронулся с места.

В памяти Эвелин промелькнули все те неприличные истории, которые ей рассказывала леди Сара. Как поведет себя с ней Люсьен? Сразу же набросится или постарается все сделать красиво, с вином и ласковыми речами? Неизвестно, что хуже.

Кровь бешено пульсировала в ее жилах; Эвелин прикрыла глаза и, вслушиваясь в скрип колес, постаралась выровнять дыхание. Экипаж катил по грязной дороге, унося ее навстречу судьбе.

Глава 3

Люсьен решил принять Эвелин в гостиной. Он редко пользовался этой комнатой из-за того, что прежними хозяевами дома она была оформлена в женском стиле, и Люсьена это не устраивало. Однако на Эвелин такая комната могла подействовать успокаивающе, поэтому он распорядился накрыть там ужин и разжечь огонь в камине.

Люсьен наполнял вином второй бокал, когда Стейвенс провел Эвелин в комнату.

Она, понятно, не назвала дворецкому своего имени. На ней был тот же, что и накануне, плащ с капюшоном, затемнявшим лицо. Поставив бутылку с вином между двумя полными бокалами, Люсьен кивком головы дал понять Стейвенсу, что тот свободен. Дворецкий покинул комнату, со скрипом закрыв за собой дверь.