Книга Сгорая от любви - Клаудиа Дэйн

– Свою жизнь я вручаю Богу, а не тебе, гадкий язычник!

– А я беру ее себе! Я, и никто другой, буду распоряжаться твоей жизнью и смертью!

– Моей жизнью и смертью распоряжается только Бог!

Вулфред улыбнулся:

– Что ж, если так, то твоим Богом, римлянка, стану я.

– Нет, – ответила Мелания, гордо подняв голову. – Ты – мой враг!

Вулфред смерил ее взглядом с ног до головы и мрачно сказал:

– Пусть будет так!..

Глава 5

– Она не может идти с нами, – заявил Катред непререкаемым тоном. – Женщины в сражениях не участвуют.

– Ты прав, – согласился Болдуфф, – но ведь сражения не продолжаются целый день. А в оставшиеся часы женщины, как правило, используются для наслаждений. И если Вулфред ее хочет, то…

– Раньше Вулфред никогда не хотел женщины, – возразил Синрик.

– Не хотел женщины? – рассмеялся Болдуфф. – Уверяю тебя, что ты ошибаешься!

– Я же не сказал, что у него никогда не было женщины, дурачок! – упрямился Синрик. – Просто он никогда… ну, что ли… никогда не проявлял интереса к какой-нибудь определенной женщине.

– Если его интерес проявляется подобным образом, то… – И Сенред саркастически улыбнулся.

– Заткнись! – оборвал его Сеолмунд.

Все повернули к нему головы и замолчали. Сеолмунд говорил редко. И только тогда, когда чувствовал важность своего сообщения. Сейчас же он посчитал необходимым вмешаться в общий спор, поскольку речь зашла о римской женщине.

– Плененная женщина действительно маленькое, но очень злобное существо, – сказал после долгой и неловкой паузы Болдуфф. – Я просто не ожидал, что римлянка может быть такой!

– Не такой, какой ты привык видеть любую женщину! – усмехнулся Сенред.

– В пределах своих возможностей она великолепно сопротивлялась, – продолжал Болдуфф.

– Показала зубки, – буркнул Катред.

– Да, – согласился Сенред. – Но кто бы мог подумать, что она станет так реагировать? Я ожидал увидеть ее на коленях, молящей о пощаде! А уж никак не огрызающейся, подобно голодной волчице, и призывающей в избавительницы скорейшую смерть!

– Вулфред тоже не ожидал от нее ничего подобного. Правда, он, видимо, надеется получить от нее удовлетворение другого рода, – ввернул слово Синрик.

Все многозначительно переглянулись.

– Вулфред хочет, чтобы она осталась с нами? – спросил Катред, почти не скрывая сожаления.

– Да, я так хочу! – раздался голос Вулфреда. Он вышел из-под тенистого навеса.

– Мы пока останемся здесь. Ты прав, Катред: женщине не место на поле боя. И брать ее с собой было бы глупо. Но сейчас мы здесь, давайте прямо говорить, сражаемся именно против взятой нами в плен женщины. Я знаю, как поступить с ней, и получу от нее все, что хочу. После чего мы пойдем дальше.

Все дружно кивнули скорее в знак согласия, нежели потому, что до конца поняли слова Вулфреда. Будучи преданными своему командиру, они были готовы последовать за ним куда угодно. Вулфред уже предвкушал наслаждение, которое собирался получить от издевательств над пленной римлянкой, после того как ему удастся сломить ее дух. Если удастся…

– Синрик, – приказал он, – поскольку мы остаемся здесь, вели рабам вычистить дом и привести его в порядок. Нам негоже жить в развалинах и грязи.

– Будет сделано, Вулфред!

– И еще, Синрик. Пленная римская змея должна работать. Она больше не свободная женщина, а рабыня.

Слова Вулфреда, произнесенные с плохо скрываемым удовольствием, удивили воинов, но никто не произнес ни слова.

И вот несчастная женщина принялась чистить и приводить в порядок дом, где еще совсем недавно чувствовала себя полновластной хозяйкой. Вулфреда поражала готовность рабов по-прежнему выполнять приказания их бывшей хозяйки. Он потребовал, чтобы они не признавали за Меланией права ими командовать. После его требования работа пошла из рук вон плохо. Вулфред несколько растерялся. С одной стороны, он хотел подавить в римлянке привычку командовать, с другой – Вулфред не желал жить в грязи и хаосе, поэтому, хотя и с очевидной неохотой, стал сквозь пальцы смотреть на сложившиеся в прошлом отношения рабов с Меланией. Дела сразу же пошли значительно быстрее и лучше.

Но больше всего выводило Вулфреда из себя полное равнодушие самой пленницы ко всему происходящему. Фактически она никак не прореагировала даже на его грубое вмешательство в ее взаимоотношения с рабами. Да и вообще, положение простой рабыни, казалось, никак не задевало ее самолюбия!

Невозможная женщина!..

Выйдя из дома, большинство окон которого смотрели на окруженный глухой стеной двор, Вулфред пошел, побродить по окрестным полям, чтобы хоть на время побыть на приличном расстоянии от своей новой рабыни и успокоиться.

Наступавший день обещал быть по-летнему жарким, чуть подернутым дымкой и почти безветренным. Дом Мелании располагался в небольшой долине между холмами, склоны которого покрывали поля вперемежку с редким лесом. Кое-где виднелись остроконечные вершины скал, пробивавшиеся сквозь слои земли и напоминавшие заброшенные древние памятники.

На восточном склоне ближайшего холма была разбита виноградная плантация, на которой росло лишь несколько десятков кустов, да и у тех пожелтели и свернулись листья. На северных и южных склонах располагались небольшие ячменные поля. Когда-то их обрабатывали, но сейчас они были заброшены.

Вулфред вскарабкался на вершину холма и очутился над цветущими полями жимолости, волновавшимися от легких порывов утреннего ветерка. Отсюда был хорошо виден дом римлянки, приютившийся в начале долины напротив западного склона холма, надежно защищавшего его от ветра, но… не от людей.

Дом не был приспособлен для обороны. Его расположение, подумал Вулфред, лишний раз демонстрировало надменную самонадеянность Рима, считавшего, что напасть на него никто никогда не решится. Однако во всем чувствовался налет какой-то неуверенности в незыблемости существующего порядка. Римская империя приходила в упадок, что ощущалось и здесь, в Богом забытом ее уголке.

Два жаворонка вспорхнули с ветвей деревьев ниже того места, где стоял Вулфред, и взвились в воздух. Они то поднимались высоко в небо, то опускались почти до самой земли. Вулфред любовался их полетом, с некоторой завистью думая о том, что птицы везде и всегда свободны. В отличие от людей…

Жаворонки вновь опустились совсем низко и исчезли за ветвями деревьев. Вулфред посмотрел вниз и увидел у угла дома свою пленницу-римлянку в окружении группы рабов. Некоторое время он смотрел на нее и вдруг почувствовал, как сжались мышцы у него под животом. Брови нахмурились. Вулфред подумал, что многие римлянки нередко позволяли себе грехопадения. Но только не их соотечественница, которая упорно, не желала следовать их примеру!