Книга Песенка про любовь - Юлия Гойдт

взялась за биоинформатику. Чтобы в будущем ни от кого не зависеть.

Я извлекла из сумки ноутбук и открыла папку с расчётами. Пока Юрик просматривал последний отчёт, успела заметить мигающее сообщение в правом нижнем углу экрана. Мне прислали письмо.

— Вот! — Юрик нашёл слабое звено. — И как это я прохлопал! Теперь с этого места придётся начинать заново.

— Ты сильно продвинулся? — поинтересовалась я.

— В общем, да, — сказал Юрик. — И там получился любопытный эффект, сужение полярности. Собственно, кажется, получилось определить направление мутаций.

— Да ты что! — мы с Лариской ахнули в голос.

Юрик снова улыбнулся.

— Одно из направлений, — поправился он. — И знаете, этот штамм выглядит как искусственно сломанный.

Мы насторожились и испуганно уставились на Маркова. Он зябко поёжился.

— Но всё это надо сто раз проверить. Я сказал отцу. Он предлагает собрать новую группу. И будет сам руководить проектом. Полька, пойдёшь?

Я медленно кивнула. Это были не шутки. Сильно потянуло международным скандалом.

— А я, — жалобно сказала Лариска. — А меня возьмите…

Юрик пообещал. Лариска обрадовалась и что-то залепетала, такое, нежно-благодарственное. Юрик стал отвечать. А я подключила модем и полезла проверять почту. Писала моя приятельница из Сорбонны, Мишель. Мы с ней познакомились два года назад, когда она приезжала к нам на целый семестр по студенческому обмену.

Мишель в то время изучала русский, а я испанский. На том и сошлись. Поначалу приспособиться к манере друг друга было ужасно трудно, но очень весело. Мы научились использовать идиомы, имеющие одинаковый смысл, и задействовать в процессе весь свой словарный запас. Когда появлялись трудности перевода, в ход шли английские, немецкие, испанские, ну, и конечно французские и русские слова и выражения, почерпнутые из книг и кинематографа. Нам это ужасно нравилось. В конце концов, мы научились понимать друг друга.

Сама себя Мишель называла Бариола. Она и в самом деле оказалась невероятно пёстрой из-за дикого количества веснушек и манеры одеваться. А ещё у неё был тициановский цвет волос. Расставаясь, мы всплакнули, и я пообещала когда-нибудь её навестить. Писала мне Бариола часто, и писала по-русски. Она далеко продвинулась в изучении языка и была этим очень горда. Сейчас она спрашивала, куда я провалилась, и сообщала, что познакомилась там у себя с русским парнем и что меня это очень заинтересует, а почему, она не скажет, пока я не отвечу. Я тут же вспомнила про утренний разговор с Артёмом и сильно заподозревала, что Бариола пересеклась каким-то образом с Евгеном. Невероятно! Я кинулась писать ответ, но меня окликнула Лариса.

Началась новая лекция. И преподаватель в упор смотрел на меня. Это был Чингачгук, и он терпеть не мог, когда его лекции записывали иначе, нежели шариковой ручкой в общей тетради. К тому же огонёк модема у меня весело пульсировал на всю аудиторию. Я поспешно выключила ноутбук. Фамилия Чингачгука была Змеев. И он обожал на любое наше завиральное высказывание отвечать брезгливым «н-ну пусть». Он был совсем молодой и безнадёжно плешивый. Ещё он у-умный был и вообще — титан. Меня он терпеть не мог из-за того, что волшебному естествознанию я предпочитала информатику. У него было два курса лекций, и ещё он вёл семинарские занятия по селекции. Пересекались мы часто.

Сейчас он принялся говорить размеренно и очень чётко. И если не занимался размашистым начертанием формул на доске, то пристально таращился на меня сквозь просветлённые линзы своих цейсовских очков. Так он поступал всегда. Выберет какого-нибудь, по его мнению, разгильдяя и прожигает в нём дырки весь академический час. Я дождаться не могла, когда закончится его лекция. Неприятно это, когда тебя сознательно прессуют.

В большой перерыв к нам с Лариской подошла Манера и позвала в студенческую столовую. Лариса согласилась. Я тоже собиралась кивнуть, но вмешался Хмурик.

— Не-е, — громко объявил он. — У нас сегодня заседание НСО. Мне нужна не травленая партнёрша, — и повернулся ко мне. — Пошли в кафе!

— Ладно, — сказала я. — Только письмо напишу. А то забуду.

Девчонки помахали нам и ушли. Юрик уселся рядом и погрузился в какой-то журнал. Я раскрыла ноутбук и на одном дыхании отщёлкала длинное письмо, нажала отправить. И в ту же минуту меня взяли за подбородок и заставили повернуться. Хмурик прихватил мои плечи и закрыл мой рот своими губами. Теперь он не суетился, он пробовал меня на вкус, неторопливо и тщательно. Это оказалось неожиданно приятно. Я сначала замерла, потом потихоньку начала отвечать.

Естественно, было бы удивительно, если бы нам не помешали. Послышался отчётливый многозначительный кашель, и мы отпрянули друг от друга. С преподавательского места на нас взирал Чингачгук. Я взглянула на него и содрогнулась. В этом ничего обычно не выражавшем рыбьем взгляде читалось столько ненависти!

— Пошли отсюда! — нервно сказал Юрик.

Я захлопнула ноутбук, не выключая, кое-как дрожащими руками запихнула его в сумку, Юрка схватил её, и мы кинулись вон из аудитории. Только возле гардероба мы затормозили, перевели дыхание, посмотрели друг на друга и засмеялись. Гардеробщик постучал пальцем по стойке.

— Эй, детишечки! У вас осталось меньше получаса!

Мы протянули номерки, и нам незамедлительно была выдана одежда.

— Никогда не видел Змея таким свирепым, — пробормотал Юрик.

Я согласилась.

— Весь урок меня давил. Больше не буду доставать ноутбук в его присутствии. У него, что, машинная фобия что ли?

— Ты полагаешь? — с сомнением спросил Юрик.

В нашей любимой кафешке было полно народу. Мы затормозили на пороге, высматривая свободный столик. И вдруг я увидела, что нам машет хозяйка. Мы устремились к ней, и были водворены на почётное место в самом уютном уголке зала. Хозяйка сама приняла заказ и удалилась в кухню.

— Чего это она? — шёпотом спросил у меня Юрик.

А я, кажется, догадалась и быстро рассказала про наш с Артёмом завтрак.

— Любительница сериалов, значит, — хмуро сказал Юрик. — Ты тоже?

Я пожала плечами.

— Видела пару серий из разных мыльниц. Но вообще-то мне некогда на них отвлекаться. А что?

— Чем же ты занята? Встречами с этим… скоморохом?

— Попытка ревности, я полагаю? — в ответ удивилась я.

Юрик сжал губы.

— Да с чего бы это?

Он тоже умел отвечать вопросом на вопрос.

— Очень заметно, — ухмыльнулась я.

Но Хмурик и не подумал перевести всё в шутку. Смотрел на меня напряжённо и требовательно. При этом выглядел таким несчастным, что я сжалилась.

— Артём — друг, почти брат, — пояснила я. — Мы в школе были в одной компании. А сейчас почти не видимся, что жалко.

Я сказала всё это и подумала, с какой стати я вообще оправдываюсь. Но Хмурику