Книга Marvel/DC. Мы - Павук - Несущий Слово

бы ко мне не лезли. Как племянник Бенджамина Паркера я презирал всех кроме "чистокровных американцев, гордости нации" и целовать сапоги черножопым дикарям-эмигрантам, а тем более вот таким вот, я не собирался. Как дитя не самого благополучного района я люто ненавидел всех этих пидорасов, просто потому что они пидорасы. Как Король Пауков я в принципе воспринимал всех кроме паукообразных исключительно, как ебаную чернь и кожаные мешки с питательным бульоном. А как метаморф и потенциальный химеролог... с точки зрения эволюции - это определенно, какая-то нездоровая хуйня, ибо спаривание двух особей предполагает в конечном результате заделывание спиногрыза, то есть нового поколения, новый шажок для развития, а удовольствие от соития идет так, бонусом и мотивацией в одном флаконе. То на то и вышло - убивать я их буду без лишних эмоций. Ну еще присутствовало некоторое разочарование. Я пришел на серьезную разборку с серьезными фанатиками, ну круто же было бы если бы я завалился на какое-нибудь жертвоприношение - они полосуют кривыми ножами девственницу, привязанную к алтарю, а тут я весь такой из себя красивый врываюсь с дробовиком наперевес.

Но нет же, сука. Все как всегда через жопу.

Продолжаю зондировать здание на предмет интересностей. Деньги, деньги, деньги - мне страшно представить количество нолей в сумме, которую вбухали два любителя инцеста во всю эту мебель и некоторой пикантности добавляло, что за пределами гипертрофированной квартиры так-то, буквально за порогом ебаная нищета и безнадега. Мир контрастов.

Прошмыгнул в приоткрытую дверь. Паутина, спаси наши грешные паучьи души...

Они не близнецы, а ебаные клоны.

Глава 4. Безумный Павук. Паутина Ярости ч. 4

Я забираю свои слова обратно. Что-то от серьезных адептов Древних богов в них определенно присутствовало. Лабораторию, как по методичке делали, страница шестьсот шестьдесят шесть, пункт "Мрачная обитель сумеречного гения безумного ученого", подпункт "Ученого, не брезгующего химерологией".

Довольно обидно осознавать, что я не единственный, кто сможет всевозможными способами измываться над живой и мертвой плотью. Явственно попахивает вторичностью.

Просторный зал из нескольких объединенных снесенными стенами комнат, обоев нет, голые стены, так же густо исписанные кругами, внутри которых змеились непонятные символы. Только сейчас они были нарисованы кровью. В потолок вбиты толстые штыри, с которых ниспадали мерно покачивающиеся цепи с хищно поблескивающими крюками. Часть пустовала, а на других вольготно расположились аккуратно ампутированные части тел - руки, ноги, головы, грудные клетки, позвоночные столбы, черепа. Как в кино. В каждом уважающем себя триллере про маньяка-мясника должен быть подвал, в котором висят цепи и запчасти трупов. Еще пугающе это смотрелось с осознанием того, что тут сохранялась видимость порядка. Обычно, опять же, все в тех же триллерах, просто лужи и брызги крови, цельные и распотрошенные человеки свалены кое-как, не лаборатория, а логово животного, в чьем воспаленном разуме проклюнулись нотки тяги к коллекционированию. А тут все как под линеечку.

Они колдуны. Клоны-колдуны - что-то новенькое.

Шестеренки в голове закрутились с утроенной скоростью. Но все еще непонятно на кой хуй они расписали стены комнаты и коридора? Это мэджик-сигнализация или у них просто фляга засвистела на теме богов и они таким образом воздают им молитвы? Насколько крутые они маги? Вдруг движением брови перетрут меня в порошок?

Вдох-выдох. Откладываю дробовик, в помещении с ним будет несколько неудобно, а вот связка трофейного Кольта и револьвера как раз. Нет, если бы они были крутыми колдунами, то не связались со скупщиком и их в принципе никто не смог бы найти. Были бы средними по силе, то не отсасывали друг другу, а через стену остановили мне сердечную мышцу, так что если попробовать порешать их с наскока, блицкригом, то все может и получиться.

Стеллажи упирались в потолок, полки заставлены мутными банками с чем-то отдаленно напоминающем формалин. Сквозь стекло и гноеподобную жижу смутно просматривались очертания внутренних органов. Мозги, сердца, почки, печени, легкие, куски кишечника. Часть помещения уставлена столами, жмущимися к стеллажам. У дальней стены аккуратным рядком уместились двухметровые колбы. Либо я окончательно свихнулся, подцепив комиксносуперскую болячку, либо они абсолютно идентичны подобным штукам из задроченных фантастических триллеров, прозрачный цилиндр, подножие которого исписано рунами, плавно соединяющимися с настенной живописью. Они наполнены более чистой версией "формалина", в которой гомункулы. Колдуны-клоны выращивают друг друга, в этих чанах плавают зародыши, по десятку в каждом. Разные стадии развития, по мере которых эмбрионы срастались друг с другом, образовывая цельный организм. Младенцы, формирующие очертания взрослого мужчины... это перебор даже для меня. Бурая пульсирующая плоть с десятками глаз, судорожно шевелящихся рук и ног. Словно кто-то замариновал полупереваривший раздавленного таракана кусок плесени, мимикрирующий под нечто человекоподобное. Последняя особь уже близка к "рождению", новая копия жопотрахов, разве что волос нет и можно разглядеть детские ручки еще не слившиеся с плечевым поясом мышц.

Но все это несколько меркло на фоне стоящего точно по центру, привинченного к полу, хирургического стола и столика на колесиках с разложенным набором пил, игл и скальпелей. Еще один клон, правда, теперь словно вышедший из-под рук сошедшего с ума подражателя Виктора Франкенштейна. Он прикован к столу широкими кожаными ремнями, обхватывающими шею, руки, ноги и торс. Узнать в этом что-то родственное к близнецам представлялось возможным исключительно благодаря глазам и общим пропорциям телосложения.

Черепная коробка гладко выбрита, открывая взгляду стальные пластины вместо лобной, височной и скуловой костей, а так же рожки вкрученных в мясо и костную ткань штифтов. Вместо ушных раковин и носовых хрящей - влажные дыры, ведущие в сырой мрак изуродованной плоти. Щеки и губы вырваны вместе зубами, в десна шурупами прикрутили акульи клыки, хищно отливающие вороненным металлом. Все тело щерится уродливыми рубцами, ритуальными и послеоперационными, которые вместе с привычными кругами-печатями сливались в подобие скандинавской письменности, обезображивающей кожу, возымевшую какой-то бледно-сероватый оттенок с просматривающимися в районе суставов налезающими друг на друга чешуйками.

Но сильнее всего выделялись пальцы. То что осталось