Книга Жизнь забугорная - Татьяна Окоменюк

случае искренними чувствами с его стороны даже не пахнет, а значит, совесть моя может успокоиться. И, если моя версия об импотенции жениха верна, его брачное предложение будет принято безоговорочно.

На следующий день я повела гостя сначала в Русскую Православную церковь, а затем – в католический костёл. На месте выяснилось, что в подобных заведениях Петер никогда не бывал, не знал, как себя вести, испуганно озирался на окружающих, пытаясь повторять их действия. Тест на «строгого католика» гость не прошёл. В разработке оставалась версия «импотент». Вскоре мне удалось получить её подтверждение. Вначале я обнаружила в мусорном ведре пустую картонную коробочку от неизвестного мне немецкого лекарства. Сделав перевод, поняла, что пытается восстанавливать мой жених.

Ну, вот картина и прояснилась. Она не выламывалась из парадигмы моих представлений о немецких мужчинах, ищущих жён в Восточной Европе. Я никогда не слыхала ни об одном случае брака с немцем по объявлению, за которым не скрывалась бы явная или скрытая ущербность последнего. Утиль, не востребованный на родине, находит спрос на рынке нищих стран. Алкоголики, наркоманы, убеждённые безработные, криминальные типы, большую часть жизни проводящие за решёткой, согбенные старцы, полусумасшедшие, извращенцы – вот та группа, которая завозит жён с Востока (причем, лучших представительниц нации, ибо базар большой, есть из чего выбрать) и утирает на время нос своим родственникам, знакомым, сослуживцам, бросившим их жёнам. Глядите, мол, какую оторвал! А вы говорили, что я – конченый.

В сравнении с моими бывшими «друзьями по переписке», Петер был не самым худшим экземпляром. Импотенция, в конце концов, не вина, а беда. Рано или поздно он вынужден будет рассказать о своей проблеме, а значит, компенсировать мужскую несостоятельность заботой, вниманием, материальным благополучием. А потому на прощальный вопрос убирающегося восвояси гостя я ответила, как когда-то Надежда Константиновна Ильичу: «Женой так женой!»

Часть вторая

Замужем за немцем

1

Спустя три месяца я впервые ступила на немецкую землю, явившись к Петеру с гостевым визитом, а точнее говоря, на разведку. Несмотря на то, что мы так никуда и не съездили, и почти никуда не сходили по причине пресловутой дороговизны, Германия мне понравилась. Я чувствовала себя в ней очень органично. Моё биополе, всегда чутко реагирующее на чужеродность, испытывало здесь абсолютный кайф. Неестественно зелёная трава, непривычно мягкая для марта погода, чистота улиц, подъездов, лифтов, самораздвигающиеся двери вызывали у меня поросячий восторг. К тому же, мне льстило пристальное внимание окружающих, повсеместно оглядывающихся на нас с Петером. Я, разумеется, относила его на счёт своей неотразимости: ну, как же: рядом с пожилым дядькой шествует красавица с Востока в ярком кожаном плаще до пят, кожаной мини-юбке, лайкровых блестящих колготках и высоких сапогах-ботфортах. На голове – привязной рыжий хвост до пояса, на лице – полная боевая раскраска. В тот момент на Украине весь этот маскарад был последним писком, исправно сожравшим все мои сбережения. Здесь же мой вид воспринимался несколько иначе. Думаю, вы уже догадались за кого меня принимали добропорядочные бюргеры и бюргерши, носящие одежду в стиле «унисекс». К счастью, я это поняла несколько позже, и мое гостевое настроение долго ещё находилось на пике. Падать оно стало, когда Петер поинтересовался, есть ли у меня с собой брюки и так ли уж необходимо цеплять на башку этот конский хвост. Вопрос нарушил границы среднестатистической наглости, а потому я предложила ему сразу же отправиться в бутик и купить мне в подарок приличные брюки, а затем посетить салон красоты, чтобы сделать прическу, подобающую статусу его невесты. Все претензии к моему внешнему виду были тут же сняты, а в отношении подарков прозвучала тирада в стиле новогодней песенки: «Лучший мой подарочек – это ты».

2

На следующий день мы отправились к адвокату Петера заключать брачный контракт. По дороге выяснилось, что я далеко не первая невеста, которой он предложил заранее оговорить условия будущего развода. В отличие от меня, три его предыдущих пассии из Чехии, Польши и Румынии отвергли эту идею, назвав её унизительной. Я полностью разделяла их мнение. Но, поскольку изначально понимала, что провести жизнь подле такого «рыцаря» можно только по приговору суда, ознакомившись с содержанием контракта, подписала его. В документе значилось, что в случае развода мне ничего не полагается. Что деньги и имущество, привезённые мной с родины, остаются при мне. Остальное принадлежит Петеру. Всё правильно. Что тут можно возразить? Однако процедура эта оказалась куда унизительнее, чем я могла предположить.

На подписание контракта была приглашена переводчица, юная девушка, не очень хорошо владевшая русским. Я заявила, что в достаточной мере владею немецким и в переводчике не нуждаюсь. На что адвокат, улыбнувшись, заметил: «Это вы сейчас не нуждаетесь, а когда будете разводиться, скажете, что не понимали, о чём шла речь в контракте». Затем долго и нудно зачитывалось каждое предложение, делалась попытка его перевода на русский и, поскольку девушка, порой, затруднялась, я автоматически произносила труднопереводимую фразу на русском.

Потом меня ознакомили с существующим положением, согласно которому я буду немедленно выслана из страны, если на протяжении первых трёх лет нашей семейной жизни мой супруг сделает заявление, что разочаровался в браке и не желает его продолжать. На лице Петера промелькнуло самодовольное выражение: «Ясно тебе, кто в лавке хозяин?». Затем нам было предложено написать список всех своих ценных вещей: слева – моих, справа – Петера, дабы при последующей делёжке мне неповадно было претендовать на его имущество. Я опешила, ибо понятия не имела, что прихвачу с собой в Германию: не мебель же допотопную, вкупе с телевизором «Электрон» и китчевыми цветастыми коврами. Определённо, это библиотека да одежда. Но записывать это в список – смешно и глупо. Справа будут вписаны машина Петера, компьютер, стереоустановка. А в моей графе – крест да пуговица. Увидев моё смятение, жених великодушно махнул рукой: «Это лишнее»!

– Ну, как знаете, – прогнусавил адвокат. Мы подписали все бумаги, и пока Петер обменивался любезностями со служителем Фемиды, переводчица подошла ко мне: «Вы не расстраивайтесь. Пятнадцать лет назад моя мама подписывала в этой комнате свой брачный контракт вот с таким же типом. Я тогда совсем маленькой была. Уже десять лет она замужем за отличным мужиком. Благодарит Бога, что дал ей терпения не сорваться домой сразу после этого унижения. Я часто здесь перевожу и вижу: наши женщины редко отсюда без слёз выходят».

3

Домой мы ехали молча. Умом я понимала: где-то эти роботы правы. С самого начала всем всё ясно: что, когда и кому будет положено в случае семейного краха. А потому расходятся они тихо, мирно, цивилизованно. Никаких трагических сцен и шекспировских