Книга День свалившихся с луны - Наталья Труш

Тетя Дуся не отказывала никому. К тому же соседки за работу приносили ей не только стиральный порошок и мыло, но и что-нибудь вкусненькое к чаю.

Дашке тетя Дуся предлагала свои услуги бесплатно. Просто один раз она увидела, как Дарья пытается постирать свои тряпки в тазике.

Тот самый сэкономленный рубль Дашка однажды пыталась неловко сунуть в руки тете Дусе. Женщина расплакалась, а потом шумно высморкалась в передник и отругала Дашку:

– Чтоб я этого больше никогда не видела, слышишь?

– Слышу...

– Не хочешь быть обязанной, тогда в день стирки приходи и крути ручку, отжимай белье.

И Дашка приходила и отжимала белье, которое надо было запускать между двумя резиновыми валиками. Поворот ручки, и с обратной стороны белье вылезало полусухим многослойным языком.

Дашка была безумно рада тому, что тетя Дуся стирает на нее не «за просто так». У нее уже тогда выработалось стойкое чувство долга, в отличие от ее родителей, которые понятия об этом не имели.

Дашин отец Леха Светлов безумно любил ее мать – неудавшуюся актрису Танечку. После театрального училища она приехала в этот маленький северный городок работать в местном театре. Уже через неделю познакомилась на танцах с парнем, обычным работягой с завода. Любовь закрутилась такая, что Танечка обо всем на свете забыла.

А зря. Режиссер театра – похотливый Роман Кабилло, не пропустивший за свою «творческую жизнь» ни одной юбки, сначала дал ей возможность почувствовать себя в профессии. У нее были роли, в том числе и главные. А когда жертва «заглотила крючок», Роман Кириллович сделал ей предложение, от которого она никак не должна была отказаться, – путь на сцену должен лежать через постель режиссера.

Танечка отказалась. И не в том дело, что Кабилло был похож на хорька и от него всегда чем-то мерзко воняло. Просто у Танечки была любовь, Алеша Светлов. И заявление в ЗАГС они уже отнесли.

Подружки-актрисульки ей нашептывали, мол, плюнь, никто ничего не узнает, а не переспишь с Кабилло – пропадешь как актриса.

Танечка была гордой и неподкупной. Режиссеру она принародно заявила, что спать с ним не будет. И вывалила на него принародно же кучу причин отказа. В куче этой кроме жениха Алеши Светлова была ее неприязнь к похотливой морде Кабилло, его вонючести, нечистоплотности.

– И вообще, – закончила свою пламенную речь Танечка, – будешь приставать – пожалуюсь.

Она тогда и не предполагала, что жаловаться на режиссера ей некуда, у Кабилло в их занюханном городке все «было схвачено».

Так Танечка подписала смертный приговор актрисе, которая была в ней. Уже через неделю на Танечку обрушилась первая неприятность: ее заменили сразу в двух спектаклях.

* * *

Режиссер расправился со своей жертвой очень быстро. Через год Танечке ничего не оставалось, как покинуть театр. Никто не гнал, но оставаться смысла не имело. И она ушла. Ушла с гордо поднятой головой. А дома разрыдалась и выпила первый раз в жизни.

Потом Танечка Светлова немного успокоилась, поскольку была беременна и все равно рано или поздно ей пришлось бы уйти с работы. Ее не покидала мысль, что все это, как и беременность, временно.

Потом родилась Даша, Таня увлеклась живой куклой, забыла о своей актерской карьере. Но, как выяснилось, только на время.

Дашеньке исполнилось два годика. Ее взяли в ясли-сад, а Татьяна снова пошла в театр. Ей казалось, что все забылось, что режиссер прекрасно понимает, что такую одаренную актрису, как она, на улицу выгонять нельзя. Но не тут-то было. Роман Кабилло встретил ее не ласково. Более того, сказал такие слова, от которых перед глазами все поплыло.

– Ну что, кошка драная?! Снова на поклон к хорьку похотливому пришла? А я не забыл, как ты тут зубки свои скалила! Не-е-е-ет! Хорек хоть и не волк, но сожрать тебя сумеет. Тебя в захудалый дом культуры в этом городе не возьмут!

Сказал, как отрезал. Хуже. Как выстрелил в упор.

И ведь так и оказалось.

* * *

Дома ее утешал любимый муж Алеша и ласково льнула к ногам маленькая Дашка. Но в душе у Татьяны что-то словно сломалось: она не слышала ни увещеваний Алеши, ни жалобных поскуливаний дочки. Она пила. Горько и страшно. Просто вливала в себя содержимое принесенной домой бутылки.

* * *

Алеша тогда хорошо зарабатывал на своем заводе, денег Светловым хватало, и Татьяна могла покупать спиртное ежедневно. Что она и делала.

Ее путешествие в никуда происходило так стремительно, что уже через полгода ее не узнавали соседи. Но самое страшное было в том, что абсолютно не пьющий до этого Алексей тоже стал пить.

Сначала он делал это для того, чтобы жене меньше досталось. Потом из солидарности. Потом – наперегонки.

Денег стало не хватать, так как Алексей из передовиков скатился в отстающие. С утра после пьянки он устало шлепал в свой цех, хмуро косясь на стенд «Они позорят наш завод». Его фотография и злая карикатура рядом не сходили с этой «доски почета».

Татьяна пыталась поработать уборщицей в садике, но оттуда ее вскоре попросили, так как она умудрилась напиться среди бела дня и чудом не придавила ребенка, распластавшись в коридоре на сыром полу.

Ее вторая работа – на рынке – пришлась ей больше по душе. С утра она бойко работала, а потом поддавала вместе с хозяевами-азербайджанцами. Но и оттуда ей вскоре пришлось уйти, так как горячие парни хотели от Тани «любви», а она по-прежнему хранила верность Алексею.

Наверное, тогда в ней еще много хорошего оставалось, коль не могла изменить мужу даже по пьянке. Но водка медленно, но верно выжигала все человеческое в Светловых. И скоро у Татьяны не осталось, как говорила бабушка Наталья, мать Алексея, «ни стыда ни совести».

Алексей еще краснел и пытался защищать жену от нападок матери, но потом махнул рукой, а скоро и сам допился до края. Нянчиться с ним на заводе устали и показали, где бог, а где порог.

Так Дашка осталась сиротой при живых родителях. Можно было бы уехать к бабушке, но в поселке у нее ничего, кроме железнодорожной станции, не было. А учиться как?

Бабушка держала корову и раз в неделю выбиралась в город, привозила продукты и немного денег. Для Даши. Дома оставлять ни продукты, ни деньги было нельзя, и бабушка отдавала все это соседке тете Дусе, которая Дашке стала самой родной. После подружки Людки, конечно.

Даша ждала и не могла дождаться, когда закончится учеба, чтобы можно было пойти на работу и начать нормально жить. Ей жалко было мать и отца. Она не могла без слез смотреть на фотографии, на которых они, такие молодые и красивые, держат за ручки ее, Дашу. Она много раз пыталась достучаться до них, но все было напрасно.

Порой у отца случались проблески сознания, и он плакал, обнимая дочь. И ей тоже было солено от слез, которые катились по щекам прямо в рот. И в такие моменты ей казалось, что эти ее детские слезы разжалобят мать и отца. И завтра они проснутся трезвыми и скажут: все! И начнется у них новая, хорошая жизнь.