Книга Свет души твоей - Анна Лерн - Нюша Порохня

увидела согбенную старушку в черном облачении. Она стояла у иконы, сложив на груди сухонькие ручки.

- Здравствуйте, - улыбнулась я ей. – Как хорошо у вас здесь.

- А разве может быть по-другому? – удивилась она. – В храме всегда хорошо. Место это такое, притягательное. Полное ангелов. А ты, чья будешь?

- Я к бабушке приехала, - ответила я. – К Алевтине Спиридоновне Воропаевой.

- Вот так дела… - бабулька подошла ко мне и заглянула в глаза. – Сама тебя позвала Тина или как?

- Соседка телеграмму прислала, что бабушка умирает, - я уже чувствовала ее настороженность. – Вот я и приехала.

- И что, правда Алевтина на тот свет собралась? – взгляд старушки стал еще более цепким. – Подходила к ней? Что-то из рук брала?

- Никуда она не собирается, - я усмехнулась. – Сегодня борща потребовала, а сейчас купается.

- Ага, ну хорошо… - кивнула бабулька. – А ты верующая? В церковь ходишь?

- Верующая, но в церковь только по праздникам, - мне стало немного неловко. – Вот так вот…

- Екатерина Васильевна, что у вас тут?

Услышав мужской голос, старушка вся вскинулась, лицо ее посветлело, а на губах заиграла улыбка.

- Да вот, к нам в церковь внучка Тины заглянула, - ответила она куда-то в темный угол. – Видать ангелы ее сюда притянули, батюшка.

Я с любопытством смотрела на появляющийся из темноты силуэт в черном одеянии. И чем ближе он подходил, тем сильнее опускалась вниз моя челюсть.

Высокий, с широкими плечами и красивым, немного отрешенным лицом, он сам был похож на ангела. Темные волосы, собранные сзади в хвост, аккуратная борода и такие голубые глаза, что при взгляде на них становилось больно. В этом мужчине все было настолько идеально, что с него можно было иконы писать.

- Добрый день, - он улыбнулся мне. – Это хорошо, что вы в церковь зашли. Сюда все дорожки тянутся. И покаяться и поблагодарить, и попросить… Все здесь можно…

- Это отец Сергий, - представила его старушка с таким лицом, словно перед ней стояло некое высшее существо. – Батюшка наш.

- Нина, - сказала я, смущаясь непонятно отчего. Хотя почему это непонятно? Вполне даже… Ну не бывает таких священников! По крайней мере, я никогда не сталкивалась с подобными экземплярами. – Воропаева.

- В гости приехали, Нина? – он так смотрел на меня, будто хотел прочесть мои мысли, а если честно, казалось, что читал…

- Да… бабушку навестить… - промямлила я, чувствуя странную слабость во всем теле. – Соседка написала. Что приболела она…

- Екатерина Васильевна, сделайте-ка нам чаю, - вдруг попросил он. – Нина человек в деревне новый, не хотелось бы, чтобы она думала, что люди здесь недружелюбные.

- Сейчас, батюшка, сейчас. Чайник закипел недавно! – защебетала старушка. – Я мигом!

Она умчалась, припадая на правую ногу, а отец Сергий указал мне дверь.

- Давайте за храм выйдем, у нас там стол в саду.

Я послушно пошла рядом с ним, ощущая запах чистоты идущий от его рясы, которая обтягивала спортивный верх священника и свободно ниспадала к самому полу.

За церковью действительно был яблоневый сад. Кое-где на ветвях все еще висели налитые яблочки, усеянные серебристыми каплями. Они лежали и на длинном деревянном столе, стоящем под навесом.

- Последние плоды… - задумчиво произнес отец Сергий, срывая яблоко. – Господь вкладывает красоту во все свои творения. Правда, Нина?

- Да, наверное, - я взяла из его рук яблоко, которое он протянул мне. – Спасибо.

Но в момент, когда священник срывал яблоко, для меня открылось нечто неожиданное. Рукав рясы задрался, и я увидела замысловатую татуировку. Как интересно… Разве батюшкам можно делать тату?

Мимо нас проковыляла Екатерина Васильевна с подносом. На нем стояли чайные приборы, розетка с вареньем и лежали румяные пирожки.

- Сейчас чайник принесу, батюшка! – ласково сказала она и помчалась дальше.

Мы подошли к столу, и я заметила, что резвая старушка уже положила на скамьи сухие коврики.

- Присаживайтесь, Нина, - батюшка улыбнулся. – Екатерина Алексеевна уже все приготовила.

Присев на домотканый коврик, я заметила, что священник внимательно наблюдает за мной и мне стало неловко. Почему он так пристально смотрит? Обычное любопытство или в этом есть некий скрытый смысл?

- Вам нравится здесь? – спросил отец Сергий, присаживаясь напротив. – Или еще не успели понять?

- Здесь красиво, но как-то безлюдно, - ответила я, обратив внимание на еще одну странную вещь – его левая кисть была в шрамах. Они давно зажили, но их белые полосы проходили по ней, словно рытвины по вспаханной земле.

- Да, в этих местах спокойно, но не безлюдно. Вы приходите на службу и сами увидите, - батюшка разговаривал тихо, певуче, отчего его речь казалась завораживающей. – Алевтина Спиридоновна в порядке?

- В полном. Дай Бог ей здоровья, - меня даже передернуло от воспоминания о бабке. – Она крепкая.

- О да… - как-то странно произнес отец Сергий, улыбаясь одними краешками губ. – Храни ее Господь. У вас есть еще кто-то из семьи, кроме бабушки?

- Нет. Родители умерли очень давно, а крестная, которая воспитала меня, умерла год назад, - я увидела на дорожке Екатерину Алексеевну с чайником в одной руке и с банкой меда в другой и встала. – Я помогу ей.

- Нет. Она справится, - священник сказал это таким тоном, что я снова опустилась на скамью. – Екатерине Алексеевне нравится заботиться обо мне. Так что давайте позволим ей делать это.

Мне показалось, что он сказал это просто для того, чтобы сгладить первоначальную резкость.

Старушка подошла к столу и засуетилась возле него. Нет, ей точно нравилось заботиться об отце Сергии, но было здесь что-то еще… Между ними существовала какая-то тайна. А может я себе это придумала.

- А это вам мед, Ниночка, - она поставила банку с золотистым содержимым прямо передо мной. – У отца Сергия пасека.

- Спасибо, - мне было приятно такое внимание. – Так значит, вы занимаетесь пчеловодством?

Глаза священника блеснули холодным зимним светом, когда он посмотрел на меня.

- Пчела, которая, как считается, никогда не спит, символизирует у христиан рвение и бдительность. Летающая в воздухе пчела - это душа, вступающая в Царство Небесное. Представление о том, что пчелы живут лишь ароматом цветов, сделало их символом чистоты