Книга Олечич и Жданка - Олег Ростов

Есть только я, мой конь, пёс, да меч стальной. Вот и вся моя семья.

Жданка закончила перевязку. Отошла на шаг от меня.

- Если хочешь, Олечич Воиславович, оставайся столько сколько хочешь.

- Благодарствую тебе, синеокая.

Ждана покраснела.

-Я тогда баньку затоплю. - Сказала она.

- Не беспокойся, я сам затоплю.

Подошёл к снятой с Ворона поклаже. распотрошил одну из сумм. Достал кусок сала, окорок. Понюхал его. Нормально, есть можно. Так же достал оставшуюся у меня половину хлебного каравая.

- Прими, хозяйка, на стол. Чем богаты, тем и рады.

Девушка засуетилась, начала готовить на стол. А я, сняв брони и оставшись в рубахе, затопил баньку. Эх, сейчас попаримся. Посмотрел, а веников то нет. Пришлось пойти, нарезать несколько штук. Когда вернулся к дому, там стояло несколько коренастых бородачей. Все похожие друг на друга. Так же с ними был и безусый отрок. И как смотрел он на Жданку, которая что-то говорила им, мне очень не понравилось. Сопляк желал деву. Это было видно по его похотливым глазам.

Я положил веники возле бани. Прошёл к ним. Все замолчали, глядя на меня. Жданка беспомощно посмотрела мне в глаза. Успокойся, синеглазая.

Встав напротив этих бородачей, посмотрел на них вопросительно.

- Ты кто такой? - Задал вопрос самый старший из них. При этом он скользнул взглядом по одёжке моей. Всё верно. На мне рубаха была из материи дорогой, из Царьградской. Пояс воинский, широкий кожаный, прикрывающий мне живот, отделанный златом и серебром. Порты из сукна франкского и сапоги. На запястьях браслеты серебряные широкие с каменьями. Эти дикие такого и не видели наверное. Живут в глуши, пням молятся. В глазах старика появился страх и одновременно алчность. Глупец, я умею читать людей как открытый свиток.

- А ты сам, старик, кто такой, чтобы задавать мне такие вопросы?

- Я Божен, хозяин печища. Старший в роде.

- Хозяин печища? Ты ничего, старик не перепутал? Это земля княжья. Ты живёшь здесь со всем своим семейством из милости князя. А я гридень княжий. Это я у тебя могу спросить, кто ты такой? И если живёшь здесь, задать другой вопрос - исправно ли ты платишь князю дань? Или не платишь? Так что подумай хорошо, когда решишь в следующий раз назвать себя хозяином.

Толпа лесовиков качнулась назад. У многих появился испуг. Я стоял и спокойно смотрел на это стадо овец. Рядом со мной появился Гром. Пёс чувствуя меня, смотрел на людей, словно примеривался, какой кусок мяса ему выбрать?!

- Прости, гридень, не знал я. - Стал извиняться старик. Ну-ну. Давай извиняйся. - Как к тебе обращаться, боярин?

- Олечич Воиславович.

- Прости, Олечич Воиславович. По добру ли у тебя всё? Может с нами пройдёшь? Мы и на стол соберём и ложе у нас есть мягкое, отдохнёшь с дороги.

- Благодарствую, Божен. Но я уже остановился на постой. Ты лучше распорядись, пусть снедь сюда принесут.

- Хорошо.

Я опять перевёл взгляд со старика на юнака. Смотрел ему пристально в глаза. Потом посмотрел на Жданку и вновь взглянул на сопляка. Он понял всё. Я глядя на него, покачал головой, предупреждая. Он побледнел. Надеюсь этот поросёнок всё понял, что к Жданке близко нельзя подходить. Ну а если не понял, что же пусть пеняет на себя. Сам будет виноват.

Лесовики ушли. В это же время к нам подошёл юнак. Сразу понял, брат это Жданки. Похожи они были. Олесем она его назвала. Парень смотрел на меня во все глаза. Ещё большие глаза как у совы, стали у парня, когда Грома моего увидел. Даже сглотнул испуганно.

- Олесь. – Вскрикнула радостно синеокая. – Это Олечич Воиславович, гридень княжий. Он попросился к нам, в баньке попарится, да пожить у нас. Ты же не против?

Я смотрел на Олеся вопросительно, он испуганно кивнул. Конечно, он согласен, а как иначе. Я усмехнулся.

- Ну что, Олесь, как насчёт баньки? Попаримся? – Он опять, заворожённо глядя на меня, кивнул. Что же, с ним всё понятно. – Олесь, ты что, язык проглотил? – При этих словах Жданка прыснула, а потом засмеялась. Олесь покраснел. Поглядел с обидой на сестру.

- Ничего я не проглотил. Зато я куропатку подстрелил. – Всё верно, когда он ещё только подходил, я заметил лесную птицу, болтающуюся у него на поясе.

- Молодец, Олесь. Сразу видно, муж в доме есть. Добытчик и кормилец! – Сказал я это серьёзно. Олесь улыбнулся и даже покраснел. Ну а что, похвалить парня, у меня язык, чай не отсохнет, а ему приятно. Да и понравился он мне как-то. Взгляд у него открытый. А глаза, это зеркало души. Заглянув в них, можно сказать потом – с гнильцой человек, али крепкий нутром своим. Так вот, у Олеся крепкий стержень я увидел. Если заняться им, добрый гридень из него получится. Бывает такое, что и среди лесовиков, пахарей и смердов добрые вои рождаются. А не только в семьях кметей и хирдманов.

Жданка осталась потрошить куропатку. Я пошёл в баню вместе с Олесем. Но перед этим подозвал Грома. Указал ему на деву:

- Будешь охранять её. Куда она, туда и ты. И чтобы волос с её головы не упал. Понял, Громушка? – Пёс, глядя мне в глаза, гавкнул. Гром вообще мало лает. Не надо ему это, чай не пустолайка он, а боевой пёс, в бою иного гридня стоит.

Пока Жданка куропатку щипала, мы с Олесем в баньку пошли. Благодать. Хорошую баньку отец Жданки и Олеся срубил. Пар стоял такой, какой я люблю – лютый. Олесь правда быстро на пол упал. Смотрел на него с полока.

- Ты что, гирдень, пол языком метёшь? Плохо что ли? – Усмехнувшись спросил его.

- Жарко, Олечич, не могу больше.

- Иди, в реку прыгни, да назад возвертайся. Веником меня постучишь.

Олеся дожидаться не стал. Взял веник и стал себя охаживать. Любо-дорого. Дух какой стоял банный. Люблю его с измальства. Мальчонкой меня тату мой в баню носил. Сам ласково веником оглажывал, пока малой был ещё. Старше становился меньше оглаживал, больше хлестать стал жёстче. Но то радость была, а не мука. Тело после этого пело и было как натянутая титева у лука. Вот и сейчас, распаренное тело, веник и благодать. Олесь всё же явился. Заскочил, я дал ему веник, и он начал меня охаживать. Я же лежал на полоке и