Книга Пак ЮнМи и Дуванная гора - birmaru
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Казаки придут,
Кока-колу отберут,
Заставят пить всех русский квас!
У русских дружин
Много танков и машин,
Они всегда готовы в бой!
ЁнЭ, конечно, ничего не поняла, ее знания русского носили зачаточный характер, но у бабушки Татьяны буквально челюсть отвисла до земли.
— Это что за песня такая у вас в Корее, Юна?
— А-а, это пародия на американцев, где-то на русском сайте видела.
— Сильно! Завтра подружкам спою, про кока-колу — это правильно! И про дружины тоже хорошо!
Я, кстати, перед самой баней сделал интересное открытие. Меня все напрягал вопрос — а где же наше ФСБ и его всевидящее око? Бабушка Татьяна на сотрудника ФСБ не тянет, Виктор Иванович вообще только утром появится. Это плохо, когда ты что-то не знаешь. Однако, прогуливаясь с ознакомительными целями по двору, я увидела интересный сучок в ограде в аккурат возле бани, по блеснувшему на солнце объективу было ясно, что это камера слежения. Умно, расставь десяток таких камер по двору и дому, и контроль обеспечен. Я подошел к камере вплотную и медленно отчетливо произнес:
— Вздумаете камеру установить в бане, найду, вырву руки и вставлю в ж*пу. Не пугаю, но предупреждаю!
Сидящий в нескольких километрах в подземном бункере «Артании» оператор аж крякнул. Вот тебе и девица — божий одуванчик. Невысокая худенькая, а по двору идет с таким взглядом, как у волка, камеру вычислила на раз-два. С такой не забалуешь.
ЁнЭ, кстати, реабилитировалась сегодня. К бабушке Татьяне подкатил местный алкаш Васька стрельнуть денег на опохмел. Углядев нас, он подумал, что мы какая-то родня бабушке и попробовал с нами завязать разговор. Так сказать, раскрутить на сотку. Он подошел к забору, оперся на него и поздоровался с нами:
— Здрасьте.
К моему глубочайшему изумлению ЁнЭ подняла на него глаза и медленно отчетливо сказала:
— Забор покрасьте!
Ошарашенный алкаш полминуты открывал и закрывал рот, ничего не произнося.
ЁнЭ спросила меня:
— Правильно?
— Да, хорошо. Эй, мужчина, благотворительный вечер уже закончился, нераспроданные трусы отправлены в Африку.
По своей русской жизни я хорошо знал всех этих Челкашей. Нормальный разговор с ними они воспринимали как возможность перекладывать на чужие плечи свои проблемы, и главной была необходимость халявного опохмела. Тут надо сразу отшить таких персонажей и дел с ними вообще не иметь.
Ошарашенный мужик пошел восвояси, что-то бубня по нос, я расслышал я из его монолога Гамлета только два слова: «хабалки» и «мокрощелки». Это я ЁнЭ, пожалуй, объяснять не буду. Сказал, что он вспомнил о недоделанной работе и пошел на огород полоть укроп.
— Хозяйственный, — похвалила его ЁнЭ — на вид бомж бомжом, а укроп выращивает.
Услышав мой перевод слов Яны, бабушка Татьяна долго смеялась.
— У него еще и пол-огорода хреном заросло.
Деревня Андреевка
28 мая утро
На завтрак у нас была гречневая каша с маслом и чай. Я с удовольствием ел, испытывая ностальгические чувства, ЁнЭ вяло копалась ложкой, было видно, что ей не нравится.
— Яна, не нравится? — встревоженно спросила бабушка Татьяна.
— Нет, просто я не привыкла к пресной пище, мне чего-то в ней не хватает.
Вмешиваюсь я:
— Бабушка Татьяна, у вас есть аджика, или горчица, или хрен?
— Все есть. Нести?
— Давайте. ЁнЭ, попробуй, что тебе из этого может понравиться?
ЁнЭ придирчиво рассмотрела банки и начала дегустировать. Сначала зачерпнула полную столовую ложку аджики и отправила в рот. Бабушка Татьяна в ужасе зажмурилась.
— Ничего, хотя слабо перец ощущается.
Потом такая же судьба постигла ложку горчицы.
— Тоже ничего, есть можно.
Зато хрен произвел на нее впечатление.
— Ад-ж-ж! Замечательно! Это что?
— Это хрен.
ЁнЭ принялась есть гречневую кашу вприкуску с ложками хрена, сразу повеселев. Через минуту она задумчиво спросила:
— А тот вчерашний крестьянин с внешностью босяка, почему так бедно выглядит, если у него выращивается такая выгодная культура? Он же на ней может неплохо зарабатывать!
Немая сцена…
Дуванная гора, лагерь ученых
28 мая, день
После завтрака подъехал на машине Виктор Иванович, мы уже оделись в спортивную одежду и кроссовки, и повез нас на эту гору. Собственно, езды было на 5 минут, но надо было рассмотреть дорогу к лагерю.
Перед нами раскинулся мини-лагерь. Его составляли две палатки — поменьше для ученых и покрупнее для солдат, оборудование под навесом и полевая кухня. Ну, еще стол и скамьи для приема пищи и объект типа «М» в 10 м. Кроме того. Были две единицы техники — легковой автомобиль, на котором мы приехали и мелкий армейский грузовичок. Лагерь стоял у самого подножия горы, а гора была окружена «егозой». Сделано было просто, но качественно, чтобы посторонних не было, и так заметно, как со стороны реки гору ископали самодельными штреками.
Как ученые, так и солдатики какого-то удивления не вызвали. Первые были все в очках, рабочих комбинезонах и кроссовках, вторые — молодые ребята в полевой форме и берцах. Ха, один явно с Дальнего Востока, лицо круглое, скуластое, наверное, бурят. Командовал ими сержант, невысокий коренастый военнослужащий, двигавшийся вроде неторопливо, но под его цепким взглядом солдаты сразу начинали перемещаться вдвое быстрее.
Ученые за несколько дней уже предварительно с оборудованием прошли по подножию и самой горе и отметили несколько перспективных мест. Сегодня мы должны были вскрывать одно из них — у крутого склона к реке на высоте 3 м. Здесь надо будет выдернуть пласт доломита и зафиксировать свод деревянными стояками. Одним словом, точь-в-точь, как это делают добытчики селенита. Единственная разница — приборы показали здесь пустоту объемом в несколько кубических метров через полметра каменной заслонки. Рабочих на такую работу брать не стали, вызвались солдаты, свободные от дежурства по периметру. К слову, у нас тут 6 автоматов и у сержанта пистолет. Для солдат служба здесь как курорт — на подходе лето, рядом река, живут в палатке, кормежка из полевой кухни, деревня в паре километров, большое село в 4 км. Что еще надо человеку, чтобы достойно встретить дембель? Да еще и две симпатичные девицы нарисовались. Хотя и кореянки, но у одной светлые волосы и голубые глаза.
Виктор Иванович на построении о нас сказал так:
— Это две корейских журналистки, Юна свободно говорит по-русски, Яна почти не говорит. На кого поступит жалоба, что он что-либо им не то сказал или не дай бог попытался сделать, через полчаса поедет сначала на губу, а потом до дембеля будет не вылезать
