Книга Нелегал (том I) - Павел Николаевич Корнев

до тридцати лет, все то ли без сознания, то ли погружены в медикаментозный сон, и определённо не сотрудники ОНКОР, а доставленные из столицы штатские. У каждой койки на спинках висели медицинские книжки, я взялся листать одну и обнаружил внутри записи о текущем состоянии энергетических каналов и узлов, а также план приведения их к нормальному состоянию.

— Макар Демидович сказал, ты разберёшься, — заметила Беда, переходя от одного пациента к другому.

Разобраться в диагнозе и в самом деле труда не составило, я даже понял, какого рода требуется воздействие, но отнюдь не был уверен, что сумею его должным образом осуществить. Это терапевтическое вмешательство в силу своей комплексности показалось куда сложнее тех заданий, которые мне поручали на обратном перелёте в Новинск.

— Да тут всё элементарно! — заявила Федора Васильевна, от которой моё замешательство не укрылось.

Я ей не поверил. Никто час за два просто так засчитывать не станет, да и предшественник за свою смену вымотался почище сталевара в горячем цеху, а ведь у него точно диплом о высшем образовании имеется!

— Приступай! — поторопила меня Беда. — С анамнезами остальных потом разберёшься!

Попытка потянуть время определённо закончилась бы нагоняем, и я медлить не стал, положил ладони на грудь молодого человека с бритой головой, закрыл глаза, сосредоточился и почти сразу ощутил отклик его внутренней энергетики. Соотнести её состояние с описанием из медкнижки оказалось гораздо сложнее, но тут помогли зачаточное ясновидение и богатый опыт самолечения.

Когда в голове сложилась полная картинка, я отыскал уже наметившиеся отклонения от нормы и выправил их одним воздействием — точечным и точным. Отступил в сторону, уступая место Федоре Васильевне, та оценила проделанную работу и фыркнула:

— Говорю же — элементарно всё!

Я перешёл к следующему пациенту, наскоро пролистал историю болезни, куда внимательней изучил схемы назначенных ему терапевтических воздействий и после недолгой подготовки откорректировал намеченные к выправлению девиации. С оставшимися двумя операторами проблем тоже не возникло, а после похвалы Федоры Васильевны я окончательно уверился в том, что мой предшественник просто не подходил для этой работы по причине низкой квалификации или же в силу недостаточной чувствительности.

Тут же всё и вправду элементарно!

Согласно записям, все пациенты прошли инициацию на семнадцатом румбе пятого витка, в силу чего нормальное состояние их внутренней энергетики за исключением каких-то совсем уж незначительных нюансов подпадало под единый шаблон, да и патологии оказались предельно схожи. Надорвались все. От меня требовалось лишь переходить от одного подопечного к другому и с помощью однотипных воздействий приводить их энергетику к норме.

Только и всего!

Подвох заключался в том, что делать это требовалось беспрестанно. Только я закончил с четвёртым больным, как уже снова пришлось заниматься первым из пациентов. И так по кругу все четыре часа подряд! Как белка в колесе!

Более того — сколько я ни старался соблюдать единообразие, всякий раз воздействия чуть разнились по интенсивности, направленности и точкам фокусировки, а это неизбежно приводило к новым отклонениям, которые приходилось выправлять, тратя дополнительное время и силы.

Вроде — ерунда, вроде — смешную мощность задействую, а уже в груди давит, испариной покрылся и в голове шумит, а руки дрожат.

Каждый час в палату заходил дежурный врач, оценивал состояние пациентов и вносил корректировки в схемы. Претензий к моей работе у него не возникало, но оно и понятно — всё элементарно, напортачить сложно. Просто работа на износ. Кто бы мог подумать …

К концу смены я ощущал себя не просто выжатым лимоном, а лимоном, по которому проехался каток. Сдал пациентов сменщику, получил талоны на питание, дополз до раздевалки и какое-то время бездумно стоял под душем.

— Да мы просто расходный материал! — услышал, когда закрутил вентили. — Батарейки!

Выглянул — а это интерны на судьбинушку друг другу жалуются. Или и вовсе старшекурсники.

— И этому я учился шесть лет? — возмутился один из них.

— Забей! — отмахнулся другой. — Думаешь, в хирургии на потоке стоять не придётся? А если война? Думаешь, в полевом госпитале проще будет?

— А я за простотой и не гонюсь!

Третий посмотрел на меня и спросил:

— А ты у кого практику проходишь? Не видел тебя раньше.

— У Рашида Рашидовича, — ответил я, вытираясь вафельным полотенцем.

— Реабилитолог?

— Ага.

— Вот! — наставил на меня указующий перст первый из парней. — Они свой фронт работы провалили, а мы за них отдуваемся!

У меня не было ни сил, ни желания собачиться с медиками, поэтому только махнул рукой и отвернулся. Оделся, собрался, пошёл в столовую. За четыре часа вымотался так, что всякий аппетит пропал, ограничился лапшой на курином бульоне, двумя стаканами компота и булочкой. Заморил червяка, задумчиво поглядел на портфель, вздохнул.

Не могу сказать, будто так уж тянуло на подвиги — скорее даже наоборот! — но едва ли завтра после смены буду чувствовать себя лучше, а кое с какими делами стоило разобраться, пока ещё имеется такая возможность. Требовалось ловить момент, а отоспаться успею. Когда-нибудь потом. Наверное.

И я не пошёл домой, вместо этого двинулся через студгородок к одному из отведённых под женское общежитие корпусов. По дороге остановился послушать последние новости у тарелки репродуктора, но вновь ничего нового для себя не узнал. Да ничего конкретного не прозвучало в принципе, одни только общие словеса.

Мятежников выдавливают из столицы, под ударами республиканской армии и переброшенных с востока страны подразделений ОНКОР добровольческий корпус интервентов несёт тяжёлые потери, на западной границе идут ожесточённые бои. А как там на самом деле — кто знает?

Инга оказалась у себя, и моему появлению она просто-таки поразилась.

— Петя? Ты вернулся?!

— Вчера прилетел, — сказал я, переступая через порог. — Как тут у вас?

— У нас? — округлила глаза Инга. — Ты же в столице был! Рассказывай!

Она ухватила меня за руку и потянула в гостиную, вдоль одной из стен которой громоздились какие-то коробки, лежали мешки, стоял туго набитый чемодан.

— Это чего? — удивился я.

— Да Лия к Герасиму съезжает! — отмахнулась Инга. — Рассказывай!

Я уже даже пожалел, что пришёл, но деваться было некуда, рассказал без лишних подробностей о ситуации в столице, только в отличие от разговора с Карлом на сей раз отделаться полуправдой не вышло.

— И голову, конечно же, побрил просто так! — насмешливо фыркнула моя бывшая одноклассница. — Совсем ты врать, Петя,