Книга Селя, разворачивай самолет - Кирилл Васильевич Кудряшов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
СЕЛЕСТИНА. (торжественно) Я встречу свой страх и приму его. Я позволю ему пройти надо мной и сквозь меня. "Дюна"! Классика!
БОРТПРОВОДНИЦА. Есть, конечно, неприятное меньшинство. Дебоширы, хамы… Это отдельная категория людей. Я их вычисляю на щелк, сразу понимаю, с кем на борту будут проблемы. Вот они — да, мне не нравятся. А вы… Знаете, я не могу сказать, что вы мне не понравились. Есть грань между "не нравится" и "НЕ нравится", понимаете? Никаких негативных чувств к вам я не ощутила. Но и позитивных тоже.
ИННОКЕНТИЙ. Спасибо! Я вас понял!
БОРТПРОВОДНИЦА. Надеюсь, я вас не обидела?
ИННОКЕНТИЙ. Нет, вы мне здорово помогли.
БОРТПРОВОДНИЦА (собирается уходить, но задерживается еще на минуту). Я вам еще одно хочу сказать… Знаете, в чем разница между вокзалом и аэропортом? На вокзале много грусти. В аэропорту в воздухе витает предвкушение. На поезде чаще уезжают ОТКУДА-ТО! От любимых, из дома, да даже от себя! Я не могу объяснить, почему! Я просто так чувствую. А на самолете улетают К ЧЕМУ-ТО! К приключениям, к новым вызовам…
СЕЛЕСТИНА. К морю!
БОРТПРОВОДНИЦА. Или к морю… Чувствуете вот эту разницу между ОТ и К? Я — чувствую. Поэтому я выбрала эту профессию. Хотя ничуть не хочу обидеть проводниц в поездах, и вообще всю железную дорогу.
ИННОКЕНТИЙ. Как будто к морю на поезде никто не ездит.
БОРТПРОВОДНИЦА. Ездят. Но летают — чаще. На поезде к морю едут из Ростова или… Не знаю, из Волгограда. Те, кому ехать максимум день. Те, кто это море видит часто. А из Якутска вы на море вообще не доедете. Из того же Новосибирска — почти трое суток ехать будете. Пока доедешь — всякое предвкушение забывается! Поэтому у тех, кто к морю ЛЕТИТ — глаза сияют иначе. Ярче. Для них море — мечта, а не обыденность. Вот! А теперь… Могу я предложить вам напитки, или, быть может, обед?
ИННОКЕНТИЙ. Нет, спасибо. И простите меня за мой хмурый вид в начале полета. Сейчас я… Сейчас он у меня не такой хмурый, да?
БОРТПРОВОДНИЦА. Да, сейчас вы, пожалуй, мне уже нравитесь!
БОРТПРОВОДНИЦА уходит.
СЕЛЕСТИНА. Правду говорят: признать проблему — это уже полпути к ее решению. Вот стоило ей признать, что ты ей не нравишься, как в ходе короткого разговора проблема самоустранилась! Ну что? Ты убедился?
ИННОКЕНТИЙ. Убедился в том, что ты — очень наблюдательная, и скорее всего — психолог по профессии.
СЕЛЕСТИНА. Можно и так сказать. А можно сказать, что я работаю волшебницей.
ИННОКЕНТИЙ. Хорошо. Ты — волшебница. А теперь скажи мне, волшебница, почему я не хочу лететь в Екатеринбург?
СЕЛЕСТИНА. А ты хочешь?
ИННОКЕНТИЙ. Я же лечу!
СЕЛЕСТИНА. А, ну да. Ты же взрослый, самодостаточный мужчина. Никто не может заставить тебя делать то, чего ты не хочешь! И сейчас ты летишь туда исключительно по своему желанию. Правда, мина у тебя настолько кислая, что ты не нравишься стюардессам! Настолько, что заставила меня, профессиональную волшебницу, заговорить с тобой, чтобы немного развеять твои тяжелые думы. Кстати, согласись, получилось у меня прекрасно, не так ли?
ИННОКЕНТИЙ. Да, получилось отменно! Но все-таки…
СЕЛЕСТИНА. Что "все-таки"? Я вижу, что ты не хочешь лететь. Наша стюардесса видит, что ты не хочешь лететь! Наш самолет чувствует, что ты не хочешь летать! Один ты этого не чувствуешь!
ИННОКЕНТИЙ! Да чувствую я! То есть… Нет… Хочу и лечу!
СЕЛЕСТИНА. От чего ты бежишь? Не мне ответь. Себе. Я уже знаю ответ. Я же волшебница…
ИННОКЕНТИЙ. Да ни от чего я не бегу! Мне предложили классную работу в Екатеринбурге, и я решил радикально изменить свою жизнь! Согласился! И вот, лечу! Перелет, кстати, работодатель оплачивает. Приятный такой бонус к очень приятной зарплате. Буду ведущим архитектором одного проекта! Небоскреб! 280 метров! Самое высокое здание в азиатской части России! И я — руководитель группы, которая будет его проектировать! Да я, черт возьми, УЖЕ руководитель этой группы, приказ уже подписан!
СЕЛЕСТИНА. Хм… Я бы предположила, что ты бежишь от себя, но… Есть у меня сомнения.
СЕЛЕСТИНА встает со своего кресла, плавно и грациозно покачиваясь, обходит вокруг ИННОКЕНТИЯ, заглядывая ему в глаза то с одной стороны кресла, то с другой. А затем вдруг садится к нему на колени, обнимает и приближает свое лицо к его.
СЕЛЕСТИНА. Поцелуй меня!
ИННОКЕНТИЙ. Что? Зачем? (пытается отстраниться).
СЕЛЕСТИНА. А почему бы и нет? Мы — одни, на высоте в 10 тысяч метров. Что может быть романтичнее поцелуя в небесах? Кстати, никогда не целовалась в полете… Это будет мой первый раз! Ведь будет же, да?
ИННОКЕНТИЙ. (уворачиваясь от попыток его поцеловать). Это неправильно… Мы же едва знакомы!
СЕЛЕСТИНА. Недостаточно знакомы для поцелуя? Я ведь не тяну тебя в туалет, на ходу расстегивая тебе ремень. Один поцелуй! Всего один!
ИННОКЕНТИЙ (отталкивая ее). Нет. Я не хочу! Не могу!
СЕЛЕСТИНА (вставая с его колен). Вот теперь мне ясно все и окончательно. (возвращается в свое кресло).
ИННОКЕНТИЙ. Опять магия, да?
СЕЛЕСТИНА. Магия и наблюдательность. Ты бежишь от боли. Твое сердце разбито, твоя душа опалена. Тебе очень больно, и ты думаешь, что в другом городе ты сможешь начать жизнь с чистого листа. Без нее! Но она все еще с тобой, в твоей голове. Она здесь, в самолете, сидит рядом с тобой, в соседнем кресле. Я даже чувствую запах ее духов. Она в прошлом, но самолет — в большей степени танк, чем ты думаешь, поэтому ты везешь ее образ с собой. И в ее присутствии не можешь даже поцеловать красивую девушку, потому что понимаешь, что это будет предательством. Не ее, предательством твоих чувств!
ИННОКЕНТИЙ (пряча лицо в ладонях). Господи, откуда ты такая на мою голову???
СЕЛЕСТИНА (абсолютно серьезно) С неба, разумеется. Ну так что? Расскажешь?
ИННОКЕНТИЙ. Расскажу… Только это очень… Больно.
СЕЛЕСТИНА. Держать в себе — еще больнее. Это как паровой котел, в котором зашкаливает давление. Если не сбросить его — никакая сталь не выдержит, ее разорвет.
ИННОКЕНТИЙ. Меня бросила жена… Пять лет женаты! Семь
