Книга Лики Богов. Часть I. Война с черным драконом - Тара Роси

рвёт душу. Тихие шаги отвлекли от тяжёлых мыслей, низкий женский голос коснулся слуха:

— Ещё постоим малость али пойдём уже?

— Не думал, что так шибко соскочишь, — нахмурился витязь. Обернувшись, всмотрелся в лукавую ухмылку.

Светловолосая девушка, подбоченившись, ковыряла носком сапога мох на дорожном камне. Кожаная безрукавка укрывала торс, короткие рукава кольчуги поблёскивали на красной рубахе.

— Араба догнала? — буркнул Баровит, пройдя мимо неё.

— А как же, — ухмыльнулась Радмила, хищный блеск вспыхнул в огненных глазах. Сжав лямку налучья*, девушка последовала за ним.

__________________________________________________________________

Великий князь* — на время войны единогласным решением народного вече избирался единый правитель. После окончания войны князь складывал с себя имя Великого и возвращался в свой родной город.

Батый* — батя, отец.

Кинсай*— город Великой Тархтарии.

Вольная Тархтария* — автономный округ Великой Тархтарии с центром в Кушании.

Мара (Марена)* — Богиня жатвы, плодородия и Смерти, покровительница колдовства и справедливости.

Ногхан* — город Азиатской Тархтарии.

Орда* — войско, рать.

Навь* — мир усопших и духов Хаоса.

Тангут*- город Катайского края Великой Тархтарии.

Тарх (Даждьбог)* — бог отражённого света, тепла, плодородия и податель блага людям. Прародитель славян. Тара*- сестра Тарха — богиня-покровительница живой природы.

Аркона*(Яромарсбург) — город и религиозный центр балтийских славян на о. Руян.

Красна* — красива.

Ланиты* — щёки.

Вольные купцы* — купцы Вольной Тархтарии.

Камул* — город Катайского края Великой Тархтарии.

Невер* — левый приток Амура.

Варвары* — люди, которые для древних греков, а затем и для римлян были чужеземцами, говорили на непонятном им языке и были чужды их культуре.

Малая Тархтария* — автономный округ Великой Тархтарии на берегу реки Танаис.

Халиф* — название самого высокого титула в государстве Арабский халифат.

Елмань* — расширение в нижней трети клинка, имеющее лезвие.

Панцирь* — элемент воинского снаряжения (обычно скреплённые между собой металлические пластины, закрывающие грудь и спину).

Сакс* — это однолезвийное рубяще-колющее оружие с прямым клинком, длина которого не превышает 72 см.

Черен* — прямой участок рукояти меча для ручного хвата.

Мавка* — в славянской мифологии, злой дух, русалка.

Золотой рог* — узкий изогнутый залив, впадающий в пролив Босфор в месте его соединения с Мраморным морем.

Налучье* — футляр для ношения и хранения лука.

03. Наёмники

Войско Арабского халифата бродило по Константинополю и окрестным деревням уже третью неделю, разрушая, грабя, сжигая. Всем видом непрошеные гости показывали, что силы Халифа неиссякаемы, на всё хватает мечей и копий — и на пограничные войны, и на ставшие привычными набеги. Халиф словно испытывал Василия на прочность, отрезая от Византии всё новые и новые земли. Лишь война с Персией охлаждала пыл арабов, но не спасала Византию. Чёрным спрутом заполонив порты и селения, войско Халифа вытягивалось, дробилось. Хаос приходил на смену жёсткому строю; гонимые жаждой наживы, арабы разбивались на группы, круша дома, оскверняя храмы. Через три дня беспорядочных погромов командиры уже не знали, где половина их отрядов. Пьяные воины делили между собой награбленное, не редко вступая друг с другом в драки. Плюнув на командиров, каждый желал набить карманы и повеселиться от души с местными красавицами. Оттого мирные жители, кои не успели укрыться за мощными стенами Константинополя, запирались в своих домах, пытаясь ни движением, ни звуком не выдать своего существования.

Аккуратный дворик, засаженный цветами, радовал взор. Ветер приглаживал соломенную крышу курятника, стучал по черепице широкого дома, задувал в колодец. Грубо пнув калитку, в сад ворвался арабский воин. Прищурившись, осмотрел дом и хозяйственные постройки, махнув товарищам, направился к закрытым ставням. Выхватив боевые топоры, он стал с остервенением колотить по закрытым створкам, соратники набросились на дверь.

За каменными стенами дрожал страх; женщина, спустив троих ребятишек в погреб, забилась в угол. Глава семьи, сжав мясницкий нож, прижался к стене около двери, готовый стоять насмерть. Дверь разлетелась в щепки, доска, оставшаяся на петлях, глухо ударилась о стену, задрожала. Мужчина бросился на ворвавшегося воина, с размаха всадил в его горло нож. Вытащив оружие, попятился, всматриваясь в искажённые гневом лица арабов. Взглянув на бьющегося в агонии соратника, один из воинов обнажил меч, ухмыляясь, направился к хозяину дома; остальные — бросились к полкам и сундукам. Грек схватил крышку бочки, выставил перед собой, словно щит. Воин лишь рассмеялся, играючи атаковал селянина. Мужчина укрылся крышкой, пригнувшись, проскользнул к арабу и атаковал его руку, но нож лишь противно лязгнул по стальным щиткам. Закованного в броню не так-то легко ранить, и казалось, противник читал его мысли, отчего смех становился всё громче. Крик жены впился в сердце мужчины; обернувшись, он увидел, как её за волосы вытаскивают во двор.

Ринувшись было за ней, муж едва успел уклониться от молниеносной атаки своего противника. Араб не желал отпускать крестьянина, ибо эти неумелые попытки спастись казались воину забавными. Ударив грека ногой в живот, араб расхохотался, занёс над ним меч. Мужчина подался в сторону, но уйти от удара не смог. Лезвие обожгло плечо, кровь побежала по рубахе. Оскалившись, грек напружинился, впиваясь взглядом в насмешливое лицо противника. Меч вновь поднялся над ним; закрывшись крышкой, мужчина подался к сопернику. Тяжёлый клинок впился в «щит», отчего дерево жалобно заскрипело, развалилось на части. Острая боль сковала руку мужчины. Рыкнув, он подлетел к арабу, вонзил нож в незащищённое бедро. Закричав, воин попятился, но тут же подался к селянину, занёс меч. Стальной блеск на мгновение ослепил грека, противный скрежет пронзил слух. Открыв глаза, мужчина увидел высоченного воина в кружеве кольчуги: незнакомец, появившись из ниоткуда, одним движением обезглавил араба, и, бросив на хозяина дома беглый взгляд, вышел во двор. Поражённый происходящим, селянин подполз к дверному проёму — трое воинов рубили арабов, безжалостно, точно. Его жена, сжав руками голову, кричала, вжимаясь в обвитую виноградом стену.

В считанные минуты уютный дворик превратился в залитый кровью эшафот. Лучи стремящегося к зениту солнца скользили по золотой вязи* шлемов, богато украшенным ножнам, нагрудным пластинам. Старший из воинов, тот, что спас хозяина от неминуемой гибели, взглянул на него, махнул кому-то. Из соседского двора выбежал жилистый мужчина в кольчуге, сжимая лямку перекинутой через плечо сумы, приблизился к соратникам. Воин указал пальцем на растерянного селянина. Мужчина, по-чудному назвав старшего «батый», приблизился к греку, опустился напротив. Не говоря ни слова, он осторожно дотронулся до сломанной руки. Селянин всмотрелся в бледную, по меркам южанина, кожу, голубые глаза, русые усы и бороду.

«Тархтарин» — пронеслось в мыслях.

Лекарь что-то сказал своим и закопошился в суме. Воины, кивнув, покинули двор.