Книга Кунсткамера - Рудольф Фердинандович Итс

наук. Большая экспедиционная деятельность П. С. Палласа и С. Г. Гмелина широко известна; их труды по изучению природы и культуры России вошли в золотой фонд русской науки. О замечательных работах К. Ф. Вольфа по механизму наследственности и постоянству видов Фридрих Энгельс сказал, что они гениально предвосхитили на целый век теорию Дарвина.

Такой редкий подбор ученых-хранителей академического музея отражал качественный скачок в истории Петербургской Академии, в недрах которой вслед за гигантом науки М. В. Ломоносовым выросла плеяда отечественных исследователей. Обширные просторы России требовали тщательного изучения ее физической географии, ее народов. С 1768 года Академия отправляет экс педиции для сбора материалов по составлению физико-топографического описания России. Каждый из ученых-хранителей Кунсткамеры не преминул включить в программу работ этих экспедиций сбор нового коллекционного материала. В своих устремлениях и Паллас, и Вольф, и Гмелин нашли полную поддержку у С. К. Котельникова, ставшего в 1771 году «надсмотрителем» Кунсткамеры вместо И. Тауберта. Ученый, воспитанный Ломоносовым, страстный математик и популяризатор научных знаний, академик Семей Кириллович Котельников возглавлял Кунсткамеру с 1771 по 1797 год.

Котельников оказался именно тем человеком, который мог направить работу Кунсткамеры как на сбор и хранение, так и на популяризацию коллекций, которые прибывали от физико-топографических экспедиций вплоть до 1774 года. В здании была произведена перепланировка, освобожден зал для показа новых поступлений. У правительства были добыты дополнительные средства. Приближался конец XVIII века, и стараниями Котельникова и ученых — хранителей отделов Кунсткамера становится крупнейшим научным центром в мире. По распоряжению Котельникова для «великолепия Кунсткамеры» срочно были изготовлены в начале 1780 года «для разного куриозного платья азиатского несколько манекенов с натуральными к тому платью лицами и прочим прибором». Тринадцать манекенов, изображавших представителей разных пародов, восхищали зрителей, которых год от года становилось все больше и больше.

С. К. Котельников.

Посещение Кунсткамеры всегда было бесплатным, а когда-то Петр I даже считал нужным для привлечения посетителей устраивать угощение. В последней четверти XVIII века и без угощений в музее было много любознательных. Теперь академическое начальство подумывало об ограничении их. В богатой фактическим материалом книге историографа Кунсткамеры советского этнографа Татьяны Владимировны Станюкович рассказано о таком событии, описание которого сохранилось в архиве Академии наук. «2 июля 1775 года, — сообщает нам рапорт экзекутора Академии наук Герасимова, — в Кунсткамере, открытой в этот день для обозрения, по обыкновению находились „знатные особы“ и „множество… разного звания народу“. „Для избежания тесноты впуск в музей осуществлялся через библиотечное крыльцо, а выход — через кунсткамерское. На крыльце Кунсткамеры, на часах, был поставлен солдат Семен Корабельщиков со строгим наказом: ни в коем случае „не пускать никого в помянутую Кунсткамеру“. Вопреки данному приказу, Корабельщиков начал пропускать „всякого звания людей, собирал с них деньги… по грошу, по копейке и по деньге“ и, несмотря на неоднократные замечания со стороны экзекутора, „продолжал свое лакомство“. Когда, после снятия с поста, Корабельщиков был обыскан, то в его карманах было обнаружено „тех собранных денег… один рубль 90 копеек“. За нарушение приказа и за то, что своим „бесчестным поведением нанес Академии нарекание“, Корабельщиков был отдан под суд, а „чтобы впредь такое безобразие не повторялось“, Академия запросила „капрала доброго поведения“ Авдея Клюкина, который и занялся „воспитанием сторожей“.

Эта примечательная архивная справка дает основание сказать, что в тот злополучный для Семена Корабельщикова день Кунсткамеру посетило несколько сот человек, если часовой смог пропустить в музей (вопреки правилам) человек 200–300. Цифра воистину невиданная для музеев мира того времени, когда норма посетителей не превышала 100 человек. Существенно и то, что в дом на берегу Невы стремились попасть люди „разного звания“.

Для упорядочения посещений музея Академия ввела специальные (но бесплатные) билеты, которые выдавались в ее конторе, а в „Санкт-Петербургских ведомостях“ было опубликовано сообщение о порядке работы Кунсткамеры. Она открывалась для посетителей два раза в неделю, по вторникам и четвергам, с 9 до 11 часов утра и с 2 до 6 после полудня. Единовременно по билетам в залы впускали 40 человек. Такое правило сохранялось вплоть до начала XIX века.

Слава о петербургской Кунсткамере далеко перешагнула границы России, и многие из россиян пли иностранцев считали за честь способствовать пополнению ее коллекций.

…18 апреля 1779 года корабли экспедиции Джемса Кука под командой капитана Кларка, потеряв на открытых Сандвичевых островах своего начальника, взяли курс к Камчатке. Попытка пробиться сквозь льды у южного конца Берингова пролива окончилась неудачей. В трюмах осталось немного соленой свинины и ничтожное количество пресной воды. Появившаяся на горизонте земля вызвала радость. Но ее берега были неприветливы.

На прибрежной полосе стояло восемь деревянных строений. В них размещалась пограничная стража — сорок казаков под командой сержанта. Это было юговосточное побережье Камчатки, одна из дальних точек континентальной части Российской империи.

По приказу капитана Кларка бот с офицером и ма тросами отъехал к берегу. Русские казаки, несшие охрану, ожидали нападения и приготовились к защите. Офицер поспешил знаками предупредить о своих мирных намерениях.

В Болынерецк к главному командиру Камчатки майору Бэму был послан нарочный с известием о прибытии двух хорошо вооруженных английских кораблей. Бэм решил вести переговоры.

Русская делегация прибыла на корабль. Англичане оказали ей самый сердечный прием и рассказали о своем бедственном положении. Не было продовольствия, корабли нуждались в ремонте, начальник экспедиции Джемс Кук погиб, сам капитан Кларк был болен. Бэм приказал отправить из Большерецка 250 пудов ржаной муки и 20 голов рогатого скота. Семь месяцев корабли экспедиции Кука стояли в Авачинской губе, производя необходимый ремонт.

Настало время отплытия. Капитан Кларк пригласил Бэма на корабль. Когда командир Камчатки покидал его, прогремел двадцать одни пушечный залп — салют наций. С корабля несли подарки английских мореплавателей — коллекцию гавайских (Кук назвал Гавайские острова Сандвичевыми) вещей.

Скульптура гавайского вождя Камеамеа I в ритуальном плаще из птичьих перьев. Из коллекций Кунсткамеры.

С Камчатки в Якутск, из Якутска по санному пути на Тобольск и далее через Москву в Петербург отправили гавайскую коллекцию Кука. В ней были опахала и шишаки из разноцветных перьев, оружие, мантии и накидки, нагрудники и другие принадлежности мужского костюма, в том числе короткий плащ из птичьих перьев самого правителя Гавайских островов Камеамеа I.

Через всю Россию путешествовали эти коллекции, пока не прибыли на вечное хранение в Кунсткамеру Петербургской Академии наук. С гавайскими вещами Европа познакомилась впервые на берегах Незы, ибо корабли экспедиции Кука прибыли в Лондон на подгода