Книга Покаяние - Элоиса Диас

ним обычно сидел кто-нибудь из младших сотрудников, которых по очереди приставляли к Альсаде. Впрочем, инспектор прекрасно понимал: молодых полицейских отправляют к нему вовсе не из любезности, их истинная миссия отнюдь не в том, чтобы ему помочь, как уверял Галанте, а в том, чтобы докладывать о выходках непредсказуемого Альсады – желательно загодя. В этом смысле Эстратико был всего лишь очередным фаворитом комиссара. Неужели он думает, что мне не совладать с его шестеркой?

Из-за хаоса, воцарившегося в стране, стол инспектора совсем некстати оказался завален мерзотными делами, которые по идее не должны были туда попасть. Альсада искал эпитет поэлегантнее, что-нибудь латинское, но «мерзотный» был оптимальным. Мерзость. Иначе не скажешь, когда приходится тратить время на поиски логичного объяснения, как труп оказался в мусорном баке на задворках морга. Мерзость. В нормальной ситуации человеку из отдела краж ни за что не пришлось бы разбираться с неопознанным трупом. Но когда в этом округе в последний раз ситуация была нормальной? А в Буэнос-Айресе?

Альсада хотел повесить зонтик на вешалку, но замер.

– Это чей пиджак? – спросил он.

Ни один из штатских не проронил ни звука.

– Мой, – пробормотал Эстратико.

– Ну кто так вешает верхнюю одежду? Сам не видишь? – Альсада схватил серый пиджак. – Надо на плечики. Вот так. – Он показал, как нужно. – А то у тебя на нем горб появится.

– Понял вас.

Инспектор Альсада аккуратно обогнул свой стол, стараясь не задеть стену с давно уже лупящейся краской, уселся в кресло и потер руки:

– Что ж, приступим.

Он посмотрел на посетителей. Пара сидела неподвижно, точно отлитая из свинца, и в наступившей тишине шум настольного вентилятора казался даже приятным.

– Инспектор Альсада. А это помощник комиссара Эстратико. – Он кивнул на другой столик, за которым устроился молодой коллега. – Он будет мне помогать. Один из самых перспективных наших сотрудников, к вашему сведению.

Краем глаза он заметил, как Эстратико горделиво расправил плечи. Купился, придурок, принял за чистую монету. Штатских – даже если они сами явились – для начала нужно успокоить. Сколько раз Альсада видел, как люди приходят в полицию с горячим желанием помочь, а потом немеют, сидя в кресле перед дежурным, точно в какой-то миг, после того как им дружески кивнул охранник Басилио, наконец сообразили, куда попали. Точно их змея жарарака ужалила.

– Чем могу вам помочь?

Мужчина походил на инженера – существует такой типаж, независимо от профессии: очки в черепаховой оправе с мощными диоптриями, клетчатая рубашка, свитер, несмотря на жару, и бордовая бабочка, под цвет клетки на рубашке и свитере. Наряд его спутницы был подобран тон в тон: кремовый кардиган и бордовое платье в полоску. Учительница. Вдвоем они смотрелись идеально.

– Пропала моя сестра, – произнесла женщина. С места в карьер. Без предисловий. Без сорока наводящих вопросов. Сразу к делу. А она мне нравится! Теперь, когда она молчала, он видел: нижняя губа у нее дрожит.

Альсада полез в стол и, сдвинув в сторону флягу, достал бумагу и ручку. Как изменились времена. Еще двадцать лет назад подобное было бы немыслимо – заявиться в отделение, потребовать встречи с главным и сообщить о пропаже человека! Тогда полиция и военные, ответственные за исчезновение людей, были в молчаливом сговоре на этот счет. Нет, «немыслимо» не то слово: безрассудно, опасно, губительно. И вот теперь перед ним сидит пара и рассказывает о пропаже сестры – открыто, без всякого страха. В том же самом здании, где располагалось так называемое Главное управление федеральной координации. Где исчезали люди. Горожане так его боялись, что обходили стороной весь квартал.

– Когда вы ее видели в последний раз? – А как сложились бы наши жизни, сумей мы тоже подать жалобу? Попадись нам добросовестный полицейский, который задал бы правильный вопрос? Альсада спохватился, не дрожит ли губа и у него.

– В эти выходные. Кажется, в субботу.

Не закатить глаза инспектору стоило огромного труда. Не хотелось задеть собеседницу. Отпугнуть ее. Но и говорить, что шанс отыскать ее сестру живой, скорее всего, упущен, тоже не хотелось. В таком хаосе, да еще спустя пять дней… Альсада поднял взгляд на офис за стеклом. Неужели больше никому нельзя перепоручить это дело? Помещение выглядело гнетуще: одинокая рождественская елка у входа, два полицейских за столами. Констебли – рядовым такое не потянуть.

Альсада старательно изображал интерес, но женщина явно что-то почувствовала и снова попыталась завладеть его вниманием:

– Но потом мы говорили по телефону.

– Когда?

– Вчера вечером.

Альсада поднял брови и выпустил ручку из пальцев.

– Сеньора, вы должны понимать, что ставите нас в весьма неловкое положение. Если ваша сестра действительно общалась с вами только вчера, то, в соответствии с нашей должностной инструкцией, мы пока не можем считать ее пропавшей без вести. Мы не можем…

– Я прекрасно понимаю, инспектор, – перебила женщина.

Альсада демонстративно посмотрел на часы:

– Еще и суток не прошло. А когда речь о совершеннолетних, мы должны выждать не менее двадцати четырех часов с тех пор, как человек в последний раз выходил на связь, и только потом…

– Но это в случае, если нет оснований полагать… – с нажимом произнесла женщина, перебив инспектора. Опять. – Что исчезновение было насильственным.

– Знаете, мы все же предпочитаем термин «непреднамеренное».

– Ну, разумеется. – Разрешаете? Вот спасибо. – Я подробно изучила вопрос.

– Я рад, сеньора. – Он покривил душой. – Тогда вам, должно быть, известно, что мы обычно рассматриваем исчезновение человека не как самостоятельный эпизод, а как составную часть более масштабного преступления. Как симптом более серьезной болезни, так сказать. Люди пропадают – преднамеренно или нет, – но у этого всегда, всегда есть причина. Наш обширный опыт показывает, что, если сосредоточиться на ней, вероятность успешных поисков повышается. Ведь как только мы ее уясним, то сможем вычислить маршрут вашей сестры и вернуть ее домой в кратчайшие сроки. Так почему же вы думаете, что ее исчезновение можно назвать…

– Непреднамеренным. – Умница. – Видите ли, вчера, когда мы с ней разговаривали, голос у нее был встревоженный.

– Не хочу показаться… Как бы точнее выразиться? Да, как бы точнее выразиться, Хоакин? Этого нам недостаточно.

Женщина опустила взгляд, сложила руки на коленях и словно бы напрягла память. Альсада воспользовался заминкой, чтобы повнимательнее ее рассмотреть. Легко было представить, какой она была лет пятнадцать назад – образцовая студентка, всегда в первом ряду, безупречная осанка, «отлично» по всем предметам. К таким людям особенно тянет в тяжелые времена. Так почему же она никак не может четко и последовательно изложить суть дела? Что-то тут не вязалось, но что, Альсада никак не мог понять.

– Расскажите