Книга Воля императора. Крепость - Евгений Васильевич Шалашов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Здесь я с вами согласна, — кивнула матушка, переходя на вы. — Станете слушать или подождете экстрактов от дипломатов? Но дипломаты часто не доносят до сведения императоров так называемые мелочи, о чем потом жалеют.
— Так я же сказал — мои дипломаты, в отличие от великих княгинь, люди серьезные и дешевую прессу не читают, — хмыкнул я, позволив себе маленькую месть. — С другой стороны, вы ведь тоже, в какой-то мере дипломат?
— Ага, — кивнула матушка, не обидевшись на мой пассаж, потом спросила: — Ваше величество, вы слышали о завещании Петра Великого?
— О каком именно? — деловито уточнил я. — Если о том, что на смертном ложе Петр сказал — оставьте все… непонятно кому, так это нельзя назвать завещанием. Или о той фальшивке, что была состряпана в конце восемнадцатого века? Там и французы лапу приложили, и поляки.
— О той фальшивке, — подтвердила матушка.
— Все завещание Петра я дословно не помню, но кое-что в памяти отложилось, — сказал я.
Ещё бы все помнить! Я эту фальшивку изучал на втором курсе. Или даже на третьем? Сосредоточившись, стал цитировать, время от времени переходя на собственную речь:
— Поддерживать русский народ в состоянии непрерывной войны, чтобы солдат был закалён в бою и не знал отдыха. Пользоваться миром для войны и войной для мира в интересах расширения пределов и возрастающего благоденствия России. Что-то там ещё было, про вызывание военачальников из других стран, учёных, чтобы русский народ мог воспользоваться благами просвещённой Европы для осуществления своих целей.
Закончив, я посмотрел на великую княгиню, словно старательный школьник, ищущий в глазах строгой учительницы истории одобрения.
Вроде бы, во взгляде Ольги Николаевны что-то мелькнуло. Неужели дождался мысленной похвалы? Да быть такого не может! Но она уточнила:
— А ещё Петр Великий требует от наследников вмешиваться в распри Европы, особенно Германии, разделять Польшу, сеять в ней хаос и панику, влиять на сеймы, подкупать их для того, чтобы иметь влияние на выборы королей, проводить на этих выборах своих сторонников. Австрию поддерживать открыто, но втайне сеять там рознь среди славянских народов. Провозгласить себя защитником православных Речи Посполитой, Венгрии и Оттоманской империи с целью дальнейшего подчинения этих держав.
А самое главное — придвигаться ближе к Константинополю и Индии, потому что их обладание означает владение миром.
— А после того, как Индия будет захвачена, Османская империя повержена, разделить мир между Францией и Германией, но готовится к нанесению удара по Европе, — подхватил я.
— Именно так, мой дорогой сын, именно так. Вы помните, что фальшивое завещание Петра было использовано Наполеоном перед вторжением в Россию?
Про это я помнил. Французский император, чтобы оправдать свое вторжение в Россию, приказал написать целую книгу, в которой на два листа фальшивого завещания пришлось около двухсот страниц подробнейших комментариев. А потом англичане радостно подхватили идею. Вначале перепечатали французскую книгу, а потом написали с десяток своих. Кажется, до сих пор что-то пишут, переиздают. А то, что это подделка — кому какое дело?
— И что, французские газетенки отыскали фальшивое завещание Петра, стряхнули с него пыль, а теперь опять впаривают обывателю? — поинтересовался я.
— Впаривают? Александр, сколько вам можно говорить, чтобы не использовали ваш дурацкий сленг! Наверное, сто пятьсот раз!
— Сленг, сударыня, штука заразная, — улыбнулся я.
— Верю, — вздохнула матушка. — Я давеча была при дворе у вдовствующей императрицы, сказала какой-то фрейлине — мол, жесть, а та, выражаясь вашим языком — села на задницу и чуть ли кипятком не описалась.
Не стал говорить великой княгине, что «писают кипятком», если злятся, а какой-то там фрейлине злиться на вышестоящую особу не с руки. Ишь, нахваталась великая княгиня словечек. И где, интересно? Я, вроде бы, жаргон не использую. Или использую? М-да… Я же в школе работал, ругал деток за жаргонизмы, сам всегда следил за своим языком, а здесь — на тебе, лезет.
— А если серьезно, — продолжила матушка, — то в нескольких французских газетах — бульварных, но тем не менее, читаемых, пишут, что журналистам удалось раздобыть секретный документ, принадлежащий уже новому императору — Александру Четвертому. Некая инструкция своим войскам на случай истощения сил Германии и Франции.
— То есть, я уже примеряю на себя мысли умной обезьяны?
— Умная обезьяна? — переспросила матушка. — Да, помню. Примерно так.
Про мудрую обезьяну она знает. Как-никак жила с мужем на Востоке. Это о битве двух тигров, которые смертельно ранят друг друга, погибнут, а мудрая обезьяна, наблюдавшая за схваткой с дерева, пожнет плоды.
— Значит, французов убеждают, что после войны с Германией, когда их силы истощатся, на них нападет Россия?
— Совершенно верно, — кивнула матушка. — Давайте я вам зачитаю вашу инструкцию.
Ольга Николаевна тряхнула газетой, поднесла ее поближе к глазам и прочитала:
— В тоже самое время, когда наша сухопутная армия начнет топтать австрийские поля и германские пашни, два огромных флота выйдут из Азовского и Черного морей, а ещё два из Архангельского и Балтийского. Наши армии и флот выйдут вперед, пересекут Средиземное море и Индийский океан, а потом вторгнуться во Францию и в Германию…
— Стоп-стоп. Это я такое писал? — перебил я матушку. — Кажется, с французским у меня плохо, но географию-то я знаю. Зачем отправляться в Индийский океан, чтобы вторгнуться в Европу? И откуда мы станем плыть? Из Архангельска? В принципе, возможно, если ледоколы пустить, но затратно. И армию — тоже по морю двину?
— Саша, это мы с тобой географию изучали, а французский обыватель ее не очень знает. Думаешь, он смотрит на карту? Зато написано красиво. А Средиземное море под боком, а оно с Черным сообщается. Вот это французы знают. На Средиземном море у французов колония, что по территории всей Франции стоит, если не больше. Нет, больше. Алжир, если я правильно запомнила, почти в четыре раза больше Франции.
Точную площадь Алжира и Франции я не помнил. Молодец, матушка, хорошая у неё память. А вот касательно географии у французов… Я-то думал, что в моей истории только американцы тупые. Получается, что в этой, французы тоже?
— Слушай, вот что дальше ты пишешь, — усмехнулась матушка. Опять посмотрев на текст, мгновенно перевела: — После вторжения русских войск, Европа попадет под наш контроль и мы утвердим над ней власть православного креста.
— Не сказано, что я собираюсь после завоевания с Европой сделать? Отдать казакам на растерзание, всех мадамов и фрау изнасиловать? — полюбопытствовал я.
— У тебя не сказано, но французы сами домыслят, — хмыкнула матушка. — Там до сих пор казаков Платова вспоминают, хотя уже больше ста лет прошло.
Странно. А чего казаков Платова вспоминать? Ну, купали коней в Сене голышом, что такого? В смысле, что не только кони голышом были, но и сами казаки. Зато русские подправили французам демографическую ситуацию. Но никого не насиловали. Напротив, дамы даже из Сен-Жерменского предместья — самого аристократического, зазывали ля рюс казакоф к себе «на чай».
— Француженки по казакам скучают, а французы завидуют и ненавидят.
Тоже знакомо. В моей истории, в сороковом году, после оккупации Франции, когда французские мужчины, за редким исключением (те, кто ушел в партизаны или перебрался в Англию), стали трудиться на Третий рейх, пылкие женщины бросились в объятия стройных немецких красавцев. Зато после освобождения страны, французы, поголовно ставшие героями Сопротивления, припомнили своим женщинам их шуры-муры. И волосы стригли, и к позорным столбам привязывали только за то, что женщина трудилась официанткой и подавала захватчикам пиво и колбасу. Известно, что мужчина, испытывающий комплекс неполноценности, способен мстить очень страшно. Особенно, если прикрывать свои комплексы «праведным гневом».
Шутки шутками, а ведь «Завещание Петра» состряпанное некими генералами накануне наполеоновских войн, действует и поныне. Уж сколько лет назад было доказано, что это подделка, но кто из европейцев читает опровержения? Зато, насколько помню, президент Трумэн, объясняя свою агрессию против России и начало «холодной войны», уверял, что Сталин считает себя наследником Петра, поэтому стремится к захвату власти в мире, а миролюбивый и демократичный американский народ, недавно сбросивший две атомные бомбы на злобные японские города, пытается создать «санитарный» кордон между тоталитарным Советским Союзом и демократической
